Я уже упоминала, что мне подчиняются мелкие существа? Лягушек с жабами к анчуткам не отнесешь, конечно, но заставить их делать что бы то ни было не требует и малейшего напряжения.

Один взгляд — и жаба полетела в декольте пышной дамы. Дама была выбрана целью потому, что обладала особенно пышным бюстом, и жаба, попав в эти обширные владения, проскользнула куда-то вниз… Дама вскочила, с криком ужаса, опрокидывая кубок с ярко-красным вином… И, разумеется, мужчина, сидевший слева от неё, был одет в абсолютно белые одежды…

Лягушка, так удачно прыгнувшая в огромное блюдо с соусом, который тут же оказался на присутствующих, довершило общий хаос. Придворные выскочили, кто-то завизжал, и, разумеется, остальные подхватили. Позолота оказалась мгновенно заляпана едой. Лягушки летали во всех направлениях, но моих лягушаточек убить было не так-то просто!

Парадный ужин был сорван. Придворные носились от стены к стене, крича, будто их режут. Платья сорвались, камзолы оказались на полу, на прическах, громко квакая, сидели лягушки, которых нельзя было оттуда никак согнать. Реджинальд спрятал ухмылку за кубком. Королевская семья невозмутимо восседала, как будто царивший бардак их не касался. Мимо уха короля пролетела лягушка, распластав лапки. Выдержке можно было только позавидовать.

— Дорогой, прошу меня извинить, — вежливо склонила я голову. В пальце от меня пронёсся лакей, пытавшийся выловить жабу из бюста все той же визжайщей дамы. — Из-за шума у меня, право, разболелась голова.

— Ну что вы, ваше высочество, не извиняйтесь. Ваше здоровье для меня важно в первую очередь.

Редж был мил настолько, что помог мне встать — все лакеи были слишком заняты моими маленькими друзьями, чтобы кто-то мог отодвинуть мне стул.

Присев в небольшом поклонения, как учили, я "выразила свое почтение" Реджинальду и с королю, а затем направилась к выходу. Старый капельмейстер невозмутимо распахнул передо мной двери — похоже, на своём веку он видел в этой зале и не такое. Стало даже немного обидно.

Коридоры были пустынны, и никто не попался мне на пути до спальни. Я сохраняла на лице вежливое отстранение выражение лица, даже когда вежливым кивком отпустила служанок.

Когда дверь за ними закрылась, я подождала, пока послышится звук удаляющихся шагов, и лишь потом расхохоталась.

Платье полетело на землю, и я с чистой совестью и чувством выполненного долга бросилась к своему любимому болотцу.

Змейка встретила меня, плеснув по воде хвостиком. Она уже не была малюсенькой змеей, которая умещается на руке — я увеличила её до размеров ствола молодой ивы, так, что она теперь смотрела весьма устрашающе. Сделано это было с коварным умыслом — ни по каким иным причинам я бы не отказалась от своего живого украшения — за последние пару дней служанки повадились заглядывать ко мне в спальню, а одна даже отважилась забираться сюда, к прудику. Учитывая, что мы с Реджинальдом плели здесь хитроумные паутины коварных планов, и меня просто просвещали о реалиях дворца, посторонних здесь видеть мне не хотелось. А стоило любопытным девушкам наткнуться на огромную змею, которая широко открыла рот и облизала раздвоенным язычком клыки — желание возвращаться сюда отпало мгновенно.

Да и вообще, уже два дня по дворцы ползут слухи, что мои комнаты кишат речными и болотными гадами, и что я сама по ночам превращаюсь в чешуйчатую тварь, которая выползает в город и пожирает младенцев. Учитывая, что в город я ни разу даже не выходила, людские умы поистине восхитительны.

Но несмотря на то, что я предпринимала все усилия, чтобы казаться чудовищем в глазах смертных, в груди засело гнетущее ощущение усталости.

Эти люди и так уверены в том, что лесные и болотные жители — кровожадные твари, не способные мыслить, не умеющие испытывать чувства. А я только подтверждаю их мысли, причем из исключительно эгоистичных целей.

Не из-за таких ли людей, как я, начинаются войны?

За окном вдруг снова раздался гром фейерверков, но я уже практически не испугалась. Просто… Было немного неприятно. Ничто не сможет заменить тишину болот, прелесть свежего воздуха и ярко-синего неба. Я и ушла из дома ради того, чтобы дышать чуть покалывающим воздухом, который холодит все изнутри — и что? Заперта в четырех стенах.

Вдруг сверху раздался громкий шлепок, и я подпрыгнула в воде, выскочив по плечи.

На берегу стоял его высочество и аплодировал мне с усмешкой на губах.

Я тут же погрузилась обратно по подбородок. И как только он всегда умудряется подкрадываться ко мне настолько незаметно?

— Ну что там, как впечатления? — поинтересовалась я не без интереса.

— Ловят, — лаконично отозвался Редж, присаживаясь на берегу. Затем бросил взгляд на меня, хмыкнул и начал стаскивать с себя сапоги.

— Ты что, опять собрался мочить свои отвратительные грязные лапы в моей пруду?! — не сдержала возмущение я.

— Вообще-то, дорогая, это мой пруд, — спокойно напомнил мне Реджинальд, стаскивая второй сапог.

На это я не нашлась что возразить, но мне ведь надо было как-то выразить свое крайнее возмущение ситуацией. Поэтому я просто отплыла подальше, а затем нырнула в глубину пруда. Я доплыла до замшелой коряги и замерла, смотря сквозь мутно-зеленоватую воду. Через минуту Реджинальд опустил ноги в воду.

Я рассчитывала, что Реджу быстро надоест, и он покинет меня, оставив наедине с моей любимой змейкой и моей не менее любимой корягой, но я недооценила выдержку будущего правителя.

Первой сдалась я — все-таки, сидеть на дне искусственного пруда не так интересно, как на дне пруда настоящего, поэтому я, напоследок любовно погладив корягу, медленно всплыла на поверхность.

— Чавось тебе надобно, злодеюка немочная? — поинтересовалась я гнусавым тоном.

— Лесовик? — вдруг понятливо спросил Реджинальд, несказанно меня удивив.

— Да, — призналась я. — Как?

— Интонации у них у всех похожи, — хмыкнул мужчина. — И фразочки по большей части сопадают. Я как-то встретил одного — он меня не пропустил мимо своего дерева, «покедова я не поведал, куда путь держу-ть».

Слышать, как Реджинальд использует такие привычные уху слова, было настолько необычно, что я не удержала суровую мину на лице и рассмеялась. Да, лесовики такое вытворять любили.

— Тропу спрятал? — улыбнулась я.

Реджинальд просто кивнул, улыбнувшись в ответ. Русые волосы упали на лицо, тени причудливо переплетались. В таком освещении Реджинальд бы, пожалуй, сошёл за какого-нибудь духа леса. Встреть его кто-нибудь из деревенских охотников — наверняка бы испугался… Я вдруг вновь вспомнила сказку, рассказанную Румяной.

Сказку, рассказанную от лица человека.

Наверное, что-то особенно отобразилось на моем лице, и этот заставила Реджинальда спросить:

— О чем думаешь?

Я не знаю, что сподвигло меня ответить. Наверное, стоило презрительно скривить губы и послать жалкого смертного ко всем демонам озер и рек — но уголки моих губ чуть дернулись, и я поделилась маленькой тайной.

— У нас на болоте была одна… Кикимора, — почему-то мне вновь стало неудобно называть Румяну по имени. — Эмм… Ну, не совсем кикимора. Просто жительница болота, — Редж приподнял брови, заинтригованный моим мямляньем. — Короче, — заново начала я. — На болоте было существо, которое знало очень много всяких историй. Она не спала зимой, как и я, поэтому мы с ней очень часто и подолгу болтали. Я понятия не имею, откуда она брала все эти сказки, рассказы, но она потрясающе рассказывала их. Она могла рассказывать их часами, но только обязательно шепотом.

— Хммм… — подмигнул Редж. — Неужели в них было что-то… Неприличное?

— Ну, почти, — облизнула я губы. — В них были люди.

— Это было неожиданно, — признался Реджинальд. — Почему?

— Ну, у нас мало историй с людьми. Ивайло, наш… Наш водяной очень не любил эти истории, не знаю, почему.

Воцарилось молчание — кажется, Редж обдумывал сказанное мной, а в моей голове эхом звучали слова Румяны. Слова уже немного поистерлись в памяти, ведь истории нужно повторять, как и все хорошее. С другой стороны, самому себе рассказывать неинтересно. Истории требуют слушателей — им нужно, жизненно необходимо открываться все новым и новым людям.