- Позволь? - Илиан вернулся и предложил его мне. - У тебя следы крови на лице.

- Спасибо.

Я приложила платок к носу. Кожа на щеках от ударов горела, и я даже не чувствовала, где стягивает кожу не стертые до конца разводы, а вот у носа и у губы чувствовалась еще теплота и соленость. В зеркало я тоже не смотрела, не подумала, что кто-то еще придет смотреть на мое лицо, да так близко.

- Когда-то я видел тебя на приеме у первосвященника. Это было лет тринадцать или пятнадцать назад.

- Хорошая же у тебя память, помощник. Я не помню даже приема.

- И я не помню приема, я помню только тебя.

- А-а, - хмыкнула я скорей от неловкости, - верно, очень скучный был бал.

- Я просто хочу помочь тебе, как давний друг.

- Мне не верится в это, давний друг. Таких как я не запоминают на тринадцать или пятнадцать лет. Но я послушаюсь твоего совета, и можешь сказать вассалу, что я смиренно жду своего отца-первосвященника.

- Почему не верится? - В голосе Илиана заскользила даже обида. - Это не честная игра, Рыс. Не веря мне, ты вынуждаешь меня говорить больше, чем мне бы хотелось.

- Так говори. Или возвращайся с донесением к Эльконну.

Он вдруг изменился в лице, глаза снова стали испытующими и смотрящими насквозь, словно в самую истину, чтобы отделить ложь от правды.

- А если я скажу, что влюблен. Это не достаточная причина для твоего убеждения?

- Это неправда.

- Почему? - побелел Илиан.

- Ни один мужчина, не будет стоять и смотреть, как кто-то бьет женщину, в которую он влюблен. Спасибо за платок.

Я не удержалась от того, чтобы не кинуть эту порозовевшую от крови влажную тряпку ему под ноги. Если он смеет тут говорить о таких вещах, как любовь, то это пусть станет ему упреком. Ибо он не знает этого чувства.

- Кто любит, тот никогда не позволит, Илиан!

Я встала и проследовала в смежную комнату. Наш разговор окончен, и я больше не намерена была оставаться там. Я поблагодарила его за побег Витты, я предложила ему печать, я не сбежала вместе девушкой, в конце концов, - моя совесть чиста. И пусть меня уже оставят в покое!

Наследующее утро, служанки не только принесли мне завтрак, но и налили ванную. Этот щедрый жест был оценен по достоинству. Кроме того, спустя время, уже ближе к полудню, пришел старый лекарь, осведомиться о моем самочувствии, а после него, - две швеи.

- Господа приказали... - и сняли с меня мерки. - Вам ведь не к лицу недостойная одежда...

Я потребовала платье с длинными рукавами и закрытым воротом.

- Простите, но это как будет угодно господину Эльконну.

- Нет уж, как будет угодно мне. Другое платье я не надену.

Уж не свадебный ли наряд он мне сразу приказал сшить? Все может быть. Пока новое было не готово, мне принесли вместо прежнего грязного платья такое же чистое. Одежда прислуги, как и крестьянская одежда, не оскорбляли моего тщеславия. Но раз Эльконн ждал приезда первосвященника, то ему не хотелось, чтобы столь важный человек был о нем дурного мнения. Обо мне стали заботиться, как подобает госпоже Сорс. И одета я должна быть соответственно. Знал бы все тот же Эльконн, в каком черном теле сам Лаат держал меня последнее время, то не постыдился бы вывести меня к ужину в кандалах.

День, в который он должен был объявиться, миновал. Охрану с моих дверей не снимали, и никуда не выпускали тоже. Илиан появлялся только один раз, чтобы сообщить мне, что погоня вернулась ни с чем, хотя на поиски Витты Эльконн отправлял ратников с угрозой без нее не возвращаться. Они искали долго и безуспешно. Я еще раз сказала "спасибо", с довольной ухмылкой глядя ему в глаза.

- Не за что.

- А где твоя обещанная относительная свобода? Я тиха и покладиста, а из комнаты меня все еще не выпускают.

- С сегодняшнего дня ратника у дверей не будет. Ты приглашена к ужину, все так, как было раньше.

- Почему ты тянешь с моим побегом? Говорил, что сделаешь все возможное...

Илиан вежливо поклонился, как не слышал меня, и ушел.

К ужину я пошла. До залы меня сопроводила служанка, и я заняла место, ставшее в какой-то степени привычным за этим столом. Только теперь Эльконн никого жадно не пожирал глазами, а был хмурым и недовольным, что меня радовало.

- Уж не обманул ли ты меня, Эльконн, с приездом моего достопочтимого отца? - Спросила я вместо приветствия и пожелания хорошего аппетита. - Уже восемь дней, вместо трех. А его все нет.

- Путешествия не возможно рассчитать точно по дням. Дорога может занять как дни, так и недели.

- Что ж. Только мое терпение не безгранично.

- Это угроза?

- Нет.

Снова счет пошел дням. Один, второй, третий... швеи приходили с примерками, вестей о Лаате не было, как и его самого. Илиан исчез вместе со своими обещаниями, и только все за теми же ужинами я видела их обоих.

С побега Витты прошло почти две недели. Я не могла не думать о том, чтобы бежать самой, рассчитывая только на собственные силы, но ничего не получалось придумать. Не рождалось в голове ни одного идеально верного плана... и с другой стороны, я терзалась тем, что на самом деле дожидаться приезда первосвященника мне нельзя. Тогда кольцо плена замкнется окончательно. Лаат обвенчает меня с вассалом прямо здесь, прямо здесь будут подписаны все бумаги о передачи в собственность земель, кораблей и прочих богатств. Прощай, свобода... "Мы тебя вытащим отсюда" - Витта так сказала. Если думать и верить, что все свершилось наилучшим образом, она добралась до Лигго, до постоялого двора, где на нас напали, нашла их там, и с ними тоже ничего не случилось... то, как они вызволят меня? Даже если лекарь доберется до своих людей, их же не столько много, чтобы брать крепость штурмом... какой бред, какое отчаянье. Я гнала от себя болезненную мысль, что слова Аверса "В прошлый раз ты ушла и не вернулась" могут оказаться правдой. Плен, как его ни называй, есть плен. И если бы из каждого было можно так просто выбираться, то плена бы никто не страшился. "В этот раз будет не так" - убеждала я его. "А как? Как будет?" - голос оружейника так и стоял в ушах. Витта, милая Витта, я действительно дура, что не послушалась тебя. А если бы послушалась? Не направил бы Илиан погоню, в обиду, как раз по той секретной тропинке? Так или иначе...

- Прошу извинить, господин Эльконн.

Во время очередного ужина без разговоров, в зале появился ратник. Низко поклонился.

- Что? - Недовольно произнес хозяин.

- У ворот какой-то нищий оборванец требует встречи с вами. И просил передать это. Это грамота королевской охраны, господин Эльконн.

Ратник протянул перешнурованный засаленный свиток. Вассал развернул его и выпрямился в кресле, читая. Явно содержание пергамента взволновало его. Потом отдал Илиану.

- Чего он хочет?

- Чтобы его приняли.

- Бывший ратник Авени-Ора?!

- Того самого Авени-Ора. - уточнил Эльконн. - Проводи его сюда.

Предчувствие кольнуло мне между ребрами. У ворот нищий оборванец... Пусть грамота, пусть какой-то бывший ратник, но вдруг, - обман? Самый долгожданный обман.

Ужин продолжился, и я не выпускала наружу запорхавшее ожидание чуда. Самое главное, если это Аверс... или Сомм, не выдать ничем себя. Не меняться в лице. Я знаю, я знаю, знаю... чувствую.

- Кто такой Авени-Ор? - Скучающе осведомилась я. - Чем он знаменит?

- Дезертирством. - Ответил мне Илиан.

- Он что, единственный, кто сбегал с поля боя?

- Нет. Но не удивительно, что ты не слышала о нем... он был главнокомандующим королевской охраны, и лично везде сопровождал молодого наследника. Если ты помнишь, в восточных землях этого Берега старый король - его отец, собрал всю свою знать, и свез все свое золото. Потом король скончался, как поговаривают, от змеиной чумы, и престол принял его сын - юный принц. К концу войны всем пришлось бежать - в холодную, почти безлюдную северную страну. Отважный воин, великолепный стратег, расчетлив и хитер, как лис, Авени-Ор за первые месяцы отступления сумел забрать в свой караван не только королевскую казну, но и казну почти всей свиты. Золото, драгоценные камни, поговаривают, что и магические артефакты... чтобы вывезти сокровища за границу, вместе с королем и дворянами. И самые приближенные его люди были ратниками в отряде верного друга, - Катта.