Пит еще жив. Он даже каким-то образом умудрился выбить из рук противника оружие, и они начали бороться в рукопашную.

Но ведь Пит сильный, да? Он же?..

Сможет одолеть машину для убийств? Вряд ли...

Но как же тогда... Дура! Я – дура! Самая настоящая дура! Как я могла забыть, что у меня есть нож?! Нож, который я умею метать! Ну как умею... Бросать ножи в шкаф в спокойной обстановке – это одно. Когда на кону стоит жизнь дорогого тебе человека (а в извращенной перспективе еще и твоя) вероятность промахнуться увеличивается до 99%. Но если я не попытаюсь, у нас даже этого процента не будет.

Я выдыхаю, прокусываю щеку, чувствую отрезвляющий вкус крови и сжимаю в холодной ладони холодное лезвие.

Вцепившиеся друг в друга Пит с Катоном в пылу драки не заметили, как приблизились к краю обрыва.

Так. Хватит прогонять перед глазами миллионы печальных вариантов развития событий. Пора действовать.

– Пригнись! – крикнула я Питу, из всех сил молясь, чтобы Катон не последовал его примеру. Напарник, ни секунды не колеблясь, исполняет приказ. Я отсчитываю три удара сердца и бросаю.

Только бы не в Пита... Только бы не в Пита... Только бы не в Пита...

Вдох.

Выдох.

Да! Я попала! Но... В руку?! Нет! Как?! Я же...

Катон пошатнулся, но выстоял, и с бешеной яростью рванул в мою сторону, на секунду забыв обо всем на свете. Этой секунды Питу вполне хватает. Его кулак врезается в живот соперника. Катон кричит, инстинктивно пытается ухватится руками за воздух и цепляется за куртку Пита. На какой-то страшный миг мне кажется, что сейчас рухнут оба. Но ослабевшие пальцы руки, из которой все ещё торчал мой нож, оказались не способны на цепкую хватку, и Катон камнем падает вниз.

Глухой удар. Хриплый выдох. И тишина.

– Он мертв? – шепотом спрашивает Пит.

Ответом ему служит выстрел из пушки.

– Выходит, мы победили, Китнисс, – произносит он бесцветным голосом.

– Да здравствуем мы, – отвечаю я без всякой радости, потому что знаю – нифига мы не победили.

Раздается шорох, и я вздрагиваю, предполагая невозможное – Катон каким-то образом выжил и пытается выбраться из бездны, но нет – это земля начала возвращаться на свое законное место. Будто кто-то из центра управления играми нажал на перемотку, и почва, кусочком за кусочком стала восстанавливаться в той же последовательности, в какой рассыпалась, за одним маленьким исключением – образовавшихся ям, на дне которых лежали тела Катона и Цепа.

Пит ждет, что за ними прилетит планолет, ждет победного рева труб, а я пытаюсь смириться с пульсирующей болью в ноге и думаю – что же мне теперь делать?

– Эй! – кричит Пит в небо. – В чем дело?

Ему предсказуемо никто не отвечает.

– Может, нам уйти подальше от тела? – предлагает парень.

– Давай, – киваю я, так как ничего другого не остается.

Пит помогает мне спуститься по Рогу вниз, и мы выдвигаемся в сторону озера, но до него не доходим – я ломаюсь на середине пути и падаю на землю, укрытую мягким одеялком снега. Пит, у которого сил осталось не больше, чем у меня, не садится, а пристально вглядывается вдаль и с облегчением выдыхает, когда появляются планолеты и забирают тела павших трибутов. Надеется, что сейчас и за нами прилетят. Но ничего не происходит.

– Чего им еще нужно? – произносит Пит слабым голосом.

– Не знаю, – вру я.

Не успевает Пит задать очередной вопрос, как по арене прокатывается многократно усиленный голос Клавдия Темплсмита.

«Приветствую финалистов Семьдесят четвертых Голодных игр! Спешу сообщить вам об отмене недавних изменений в правилах. Детальное изучение регламента показало, что победитель может быть только один. Игры продолжаются! И пусть удача всегда будет на вашей стороне!»

На миг раздается шум помех, и наступает тишина.

– Если подумать, этого следовало ожидать, – спокойно произносит Пит.

Я с трудом, морщась от боли, встаю, он качает головой и медленно идет ко мне, доставая из-за пояса нож.

Серьезно?! То есть с Катоном он боролся руками, а для меня и ножа не пожалел?! Я прям польщена! Какой же он все-таки...

Он подходит и сует нож мне в руки.

– Сделай это.

Я молчу.

– Ты должна.

Я знаю.

– Иначе они выпустят каких-нибудь переродков или придумают что-нибудь похуже.

Нет ничего хуже переродков. Но это не важно. Я уже все решила. И его аргументы излишни.

Поудобнее перехватываю рукоятку ножа и смотрю в печально-решительные голубые глаза.

В голове всплывают обрывки почти позабывшегося разговора.

– Пит...

«А если я здесь умру, я очнусь у себя в теле?»

– Все в порядке.

«Надеюсь, ты не собираешься это проверять?»

– Китнисс...

«Нет, конечно, я же не дура!»

– Я люблю тебя...

– А я дура... – нервно смеюсь я, вонзая нож куда-то в район сердца.

Это были самые идиотские последние слова.

И за ними последовали не менее идиотские последние мысли.

Если бы я сейчас снимала собственную смерть, то скорее всего начала бы с крупного плана, а потом постепенно отдаляла камеру, пока распростертая на снегу девушка не превратилась бы в едва различимое кровавое пятно. Красный на белом – это ведь так красиво... А еще я бы подложила музыку! Только вот какую... Тараканы, вы же в этом лучшие! Спойте мне, пожалуйста, мою последнюю песню!

Они, как это водится, пошушукались, немного поспорили, но в итоге решили закрыть глаза на то, что я их очень сильно обидела, достали скрипки и исполнили мою последнюю просьбу.

Мы с тобой не будем в финале...

Капля за каплей. Тьма за светом.

Ветер. А штиль придет с рассветом.

На завтрак – вопросы, все ответы...

В обед.

Капля за каплей. Боль за болью.

Душа покидает тело с кровью,

И кажется – все спасешь любовью...

Но нет...

Мы с тобой не будем в финале...

Да, я помню – там, на вокзале,

Что вернемся всем обещали...

Мы солгали...

Мы с тобой не будем в финале,

Хоть боролись, честно играли,

Но звезды с небес не достали...

Мы упали...

Комментарий к Часть

III

. Победитель. X Вот как-то так...

====== Часть III. Победитель. XI ======

Комментарий к Часть

III

. Победитель. XI Все претензии к эпиграфу!

– Андрей Евгеньевич, а в чем был смысл вот этого?

– Веселье, розыгрыш, глумление, издевательство, ты что выбираешь?

Интерны

Я проснулась и поняла, что не умерла.

Комната, в которой не было ничего, кроме кровати, не походила ни на Ад (слишком светло), ни на Рай (слишком неуютно), ни на мою спальню (слишком чисто).

Выходит, меня спасли. И мне бы радоваться, но... Чему?! Я все еще в мире Голодных игр! Да, пока – живая, но впереди бойня, революция, война и...

Я заскулила как маленький раненый щенок.

Хочу домой! К папе! К Алине! А главное – к моим любимым книжкам!

Часть противоположной стены отодвигается в сторону и в комнату входит высокая блондинка в белом халате. Она мне сразу не понравилась. Слишком гладкие волосы, слишком широкая улыбка.

– Вас что-то беспокоит, мисс Эвердин? – спрашивает она, подходя ближе.

– Вы мне скажите, – прошептала я. – Что случилось? Почему я все еще жива?

Её улыбка на секунду померкла, всего на секунду.

– Мы сделала все, чтобы вас спасти.

Она вытянула из задней стены прозрачную трубку с наконечником в виде ужасно длинной иглы.

– Зачем? Пит же был победителем!

– Мистер Мелларк умер.

Умер. Умер. Умер.

Пит умер.

Умер. Умер. Умер.

– Как?..

– Он, как и вы, пожертвовал собой, чтобы спасти любимого человека. Вас, мисс Эвердин. Только ему в этом деле повезло больше.

Ничего. Я ничего не чувствую.

Полчаса назад я плакала, кричала, ревела, куда-то рвалась, ругалась, брыкалась... Затем в мою правую руку всадили иголку, и теперь у меня внутри абсолютная пустота.