- Вы гений!

Он польщенно улыбается, делает знак группе подготовки, отпуская её, ненавязчиво выметает из комнаты очухавшегося припадочного и спрашивает.

- Так значит, к интервью ты готова?

Пожимаю плечами и неуверенно киваю.

- Вроде как… Только нервничаю немного… – перевела взгляд на подрагивающие пальцы с идеальным маникюром, над которым Флавий бился два часа, и исправилась. – Очень.

- А почему? – полюбопытствовал стилист, присаживаясь на край стола. – Хеймитч сказал что-нибудь резкое? Вполне в его духе…

- Да нет… Он наоборот сказал, что я со всем справлюсь. Что он верит в меня.

Цинна ненадолго замолчал, то ли обдумывая мои слова, то ли раздумывая не вызвать ли моему ментору врача, в конце концов он сказал.

- Раз даже Хеймитч в тебя верит, то тебе точно не стоит волноваться. От себя лишь могу добавить, что лучше быть честной.

Я нахмурилась.

- Это не значит, что тебе надо изливать душу и раскрывать все свои тайны. Просто будь искренней. Говори то, что думаешь.

- Даже если я думаю, что Игры – это полный маразм и президента Сноу не мешало бы повесить?

Он ненадолго замялся, но потом усмехнулся и ответил, глядя мне прямо в глаза.

- Говори, но только если ты готова к последствиям, а они будут.

Последствия? Интересно какие? Мне прилюдно язык отрежут или… Революция… Хм…

Кивнула, как бы говоря, что поняла его.

- Раз с этим разобрались, тогда пойдем?

Я сделала шаг за порог, в узкий длинный коридор, ведущий к сцене, на которую уже начали подниматься первые трибуты, и мне стало плохо. Сердце учащенно забилось, в ушах загудело, ноги превратились в холодец, и я вздрогнула, когда кто-то коснулся моей вспотевшей ладошки.

Цинна.

- Не переживай, – мягко говорит он, ободряюще пожимая руку. – Помни, они уже тебя любят…

И будут любить ещё сильнее, когда увидят мои пустые стеклянные глаза, обрамленные красной горячей жидкостью.

Я ни капли не успокаиваюсь, но тем не менее на достаточно твердых ногах иду вперед, поднимаюсь на сцену и умудряюсь не свалиться с неё, ослепленная софитами.

Восхищение трибутов моим нарядом, мгновенно преобразуется в завистливо-презрительные взгляды, иногда оказывающие воздействие подножки, а иногда подзатыльников. Сегодня мне повезло (ну хоть в чем-то…) и снисходительные усмешки подстегивают меня расправить плечи, вздернуть голову и пройти к своему месту, не забыв дерзко подмигнуть Марвелу и послать воздушный поцелуй публике.

Я грациозно присаживаюсь, по крайней мере надеюсь, что со стороны это выглядит именно так, по ощущениям же я валюсь на кресло и облегченно выдыхаю, бросаю взгляд вдаль, вижу лишь огромное пестрое пятно в розовую крапинку, которое резко начинает заваливаться влево. Похоже мое сознание, не привыкшее к подобным масштабным мероприятиям, резко решило меня покинуть. Чтобы не отключиться, щипаю себя за мочку уха.

- Добрый вечер, дамы и господа!

Помогает.

- С вами неподражаемый Цезарь Фликермен!

Но ненадолго.

Толпа воодушевленно взревела, а я продолжила вытирать ладони о кресло, перебирая в голове советы о том, как справиться с волнением.

- Вы очень долго это ждали и поверьте, не напрасно!

Значит так…

- Эти ребята вас точно не разочаруют!

Пункт первый. Жвачка.

- А теперь давайте поприветствуем ослепительную во всех смыслах этого слова Диадему!

(Ага, чтобы на неё можно было смотреть надо ослепнуть, это точно сказано!)

Где-то читала, что процесс жевания успокаивает, более того – делает безразличными к происходящему.

- Оу, Цезарь, вы вгоняете меня в краску…

Только вот что жевать-то?

- Поверьте, эта краска вам к лицу.

Волосы убраны в прическу, платье жалко, губы не вкусные (на них помада)

- Как вам Капитолий?

Может, от кресла кусочек оторвать, думаю оно не обидится.

- Я уже полюбила его и всех его жителей. А вас Цезарь в первую очередь.

Кресло то нет, а вот мои ногти очень даже, а следственно обидится Флавий, который над ними три часа трудился!

Ты же говорила два.

Ой, логика, отвянь! Не до тебя сейчас!

- К сожалению, время подошло к концу. Нам придется расстаться.

- Оу, Цезарь, боюсь, мое сердце может этого не выдержать…

(Если бы все было так просто…)

- Тогда я поделюсь с тобой своим…

(Мозгами бы лучше поделился!)

Единственный вменяемый вариант – попросить у Пита розу, выглядывающую из кармана пиджака.

- Того же поля, но не того же пола ягода! Марвел!

Скосила глаза на, вроде пока ещё напарника, но, когда меня встретили все тем же, явно что-то означающим взглядом, отвернулась и решила, что мы оставим этот вариант на крайний случай.

- Здесь круто!

(Да просто рай на земле)

Пункт второй. Зверьё.

- Что именно вам понравилось больше всего?

Нужно либо рычать подобно тигру, либо шипеть подобно змее. Можно и не шуметь, а…

- Да все!

(И это после двадцати секунд интенсивного обдумывания? Пожалуй, ему мозги нужнее, чем Диадеме…)

И… Так, а на чем я остановилась? Нет, не могу я их идиотские реплики без своих не менее идиотских комментариев оставлять, но и думать на три фронта как-то не айс, нельзя же так распылять себя, точнее свой мозг, я не Диадема и не Марвел…

- Вот только одно но – я дома фотоаппарат забыл, даже снимков на память не сделать!

…я без мозга жить не смогу.

Хм, а если я так здраво рассуждаю, значит, я уже не волнуюсь?

Судорога, прошедшая по ногам от пяток до бедра, опровергла эту гипотезу.

Тогда думаем дальше…

- Катон, ты производишь впечатление настоящего бойца.

Пункт пятый. Нудизм.

- Это не впечатление. Я такой и есть.

Представьте, что все ваши слушатели абсолютно голые. Это должно прибавить уверенности.

- Я жестокий.

Представила.

- Безжалостный.

Нет. Я не буду смеяться не буду.

- Кровожадный.

Держись!

- Беспощадный.

(Я кровожадный. Я беспощадный. Я злой разбойник Бармалей!)

Я не выдержала.

…

Вот вам же знакомо это чувство, когда ты смеешься, все на тебя смотрят, ты понимаешь, что ты не должен смеяться, но… это сильнее тебя. Только одно дело, когда от того, прекратишь ли ты смеяться зависит сомнительная оценка по поведению, а другое – когда от этого зависит твоя жизнь.

Только пропитанные чистой нефильтрованной ненавистью глаза Катона заставляют меня перестать смеяться, зато в два раза сильнее начать волноваться.

- Пит, дай розу пожалуйста, – прошептала я.

- Что?

Закатила глаза, но повторила:

- Дай пожалуйста розу.

- Что? – глухой…

- Розу сюда гони живо! – прорычала, заглушив очередную попытку Цезаря вернуть внимание зала к трибуту второго Дистрикта.

Заполучив требуемое я, ко всеобщему удивлению и так донельзя пораженно публики, начинаю её есть.

Катон встает и медленно идет к своему креслу, не сводя с меня убийственного взгляда.

Но мне уже пофиг! Я жую цветок и наконец-то успокаиваюсь.

Так что вы, тараканы в моей голове, к которым я не устаю обращаться, если вы отправляетесь на публичное выступление или на какую-то важную встречу, захватите с собой жвачку! Потому как если вы вдруг начнете есть чужие растения, ваша встреча будет долгой (ваша встреча с психиатром), а если растение окажется кактусом, то недолгой, но запоминающейся, я бы даже сказала – незабываемой.

====== Часть I. Трибуты. XVII ======

Я твердо уверен в одной вещи.

Всегда нужно признаваться в

любви тому, кого любишь.

«Господин Никто»

Огни: желтые, белые, оранжевые, розовые, фиолетовые. Так много огней, что даже ночь уходит на второй план, и звезды стесняются освещать темное небо, боятся померкнуть на их фоне. И среди этих огней, не менее заметные и уж точно не менее яркие люди. Бегают, смеются, шумят, пускают фейерверки, в общем — празднуют. Ещё бы… ведь меньше чем через семь часов начнутся Игры, почему бы не отпраздновать? Веселятся, пьют… Скорее всего и за меня стаканчик опустошат, я же сегодня отличилась по всем фронтам.