- Ты… – Пит громко и шумно втянул ноздрями (теми самыми, которые симпатичные) воздух. – Ты пила?

Ах вот он к чему…

Кивнула, но добавила в свое оправдание.

- Я чуть-чуть выпила совсем вина!

Он с сомнением на меня посмотрел, присаживаясь на краешек кровати.

Кровать у него, между прочим, намного больше моей, да и матрас мягче. Это что за дискриминация… или мне просто кажется? Скорее всего второе, потому как соображаю я сейчас не ахти как хорошо, я бы даже сказала – туго.

- И сколько это твое чуть-чуть?

- Ну… – давай. – Наверное… – еще немного. – Где-то… – О! Мозги, пусть и со скрипом, но зашевелились. – Пару кубических корней из пяти, а может из семи…

- Чего?

Как бы ему объяснить?

- Примерно квадратный корень из пятнадцати.

Понимания на его лице не прибавилось.

- А из пятнадцати извлекается корень? – я икнула. – Если честно, то я вообще-то не очень бутылки считала…

- То есть ты выпила не одну бутылку? А…

- Да что ты ко мне пристал!

Как же он меня раздражает.

- Подумаешь выпила… У меня между прочим повод есть!

- Какой? – он слегка склонил голову на бок и уголки его губ дрогнули.

Он смеяться надо мной вздумал? Козел, причем бессердечный козел!

Шмыгнула носом и прорычала:

- Я умерла!

Пит широко распахнул глаза.

- Что?

А я что-то не то сказала? Ой, точно…

- Перепутала… Тут же не Past Simple, а Future, да?

- Что?

- Я вот не понимаю. Мы же вроде в Америке, почему тогда я разговариваю на русском, и меня все понимают? Или я все-таки разговариваю на английском? Но даже если так, думаю-то я все-равно на русском! Я ведь по-другому думать не умею...

- Ты…

- А может я все-таки сошла с ума?

- Что? – видимо он совершенно престал меня понимать.

Если честно, я тоже.

- Пит, я умру… – по щекам одна за другой покатились разъедающие глаза слезы. – Может, не в первый день, но умру, точно умру.

Непонимание на его лице преобразилось в беспокойство, и он придвинулся ближе.

- Не говори так.

- Почему Пит? Это же правда, и с этим ничего нельзя поделать.

- Нет, Китнисс, тебе всего лишь надо добыть лук и…

Я горько усмехаюсь и качаю головой, смахивая скопившиеся на щеках капли.

- Я не умею стрелять из лука… Не умею… Ни капельки не умею…

- Ты просто пьяна, – возразил Пит.

- Да нет же! – я встряхнула его, неизвестно как освобожденной рукой. – Это же мой секрет! Секрет, помнишь? Я не умею стрелять из лука! Не умею! Вообще ничего не умею...

- Ты…

- Я! Я, понимаешь, это я! Я, а не она! Я не она… Я не смогу… Я умру, Пит, умру! Умру! Умру!!

Голос, уже срывающийся на крик, стал глуше – Пит прижал меня к себе и начал успокаивать, медленно поглаживая по голове и приговаривая: «Все будет хорошо», на что я лишь качала головой, шмыгала носом и снова хрипела «умру». Когда я, уже раз в пятидесятый повторила это гадкое тошнотворное слово, он отстранился от меня и, заставив посмотреть себе в глаза, тихо, но четко сказал:

- Ты не умрешь.

Я застыла, заметив капли соленой влаги на его ресницах. Дура. До чего ты парня довела?

- Я тебе обещаю. Ты мне веришь?

Кивнула. Видимо, его не устроил такой ответ, потому что он повторил.

- Ты веришь мне?

Разве можно отрицательно ответить на этот вопрос, когда у него такие завораживающие глубиной речных вод, переливающихся на солнце, глаза?

Я рвано вздыхаю, проталкивая воздух в легкие, внезапно не пожелавшие его принять, и выдыхаю.

- Верю.

Со всей силы прикусываю губу, чувствую сладковатый привкус крови и начинаю плакать с удвоенной силой, пока слезы по одному мановению его руки не высыхают. Тогда, продолжая громко вздыхать, позволяю Питу уложить себя, получше подоткнуть одеяло и перебирать мои волосы, в ожидании пока мое сознание похитит сон.

Это настолько успокаивает и греет душу, что перед самым погружением в забытье, я шепчу: «Ты такой хороший… Такой добрый… Такой милый… Что я, кажется, тебя уже… Ааэх…»

====== Часть I. Трибуты. XV ======

Провалы в памяти – бесплатный приз

на дне каждой бутылки водки.

Теория большого взрыва

К моему величайшему удивлению оковы сна разрушились мягко, не оставив после себя ни головной боли, ни тошноты. А главное, на душе так спокойно… У меня в последний раз такое чувство было, когда я одной курице из параллельного класса после полугодового приторного общения, приправленного безукоризненными фальшивыми улыбками, наконец-таки высказала все, что я думаю о ней, о её интеллектуальных способностях и о её дурацкой клетчатой юбке, в частности. Сколько крику тогда было… Зато я вечером пила чай с легкой душой… Да, с двумя сломанными ногтями, с порванной блузкой, без клока волос, но с легкой душой.

- Всем добр’ое утр’о! – прокартавила я, усаживаясь за обеденный стол. – У нас сегодня кр’уасаны на завтр’ак? Это пр’осто… – я задумалась, подыскивая подходящее по смыслу наречие с буквой р. – Очар’овательно!

Выжидаю пока официант нальет мне кофе и, придвинув вроде как общее блюдо поближе к себе, пожелала всем приятного аппетита.

- Я вижу у тебя хорошее настроение, – заметил Хеймитч, проследив как во мне исчез третий круасан за минуту.

Покачав головой, старательно пережевываю шоколадно-вишневую массу и поправляю.

- Хор’ошее настр’оение.

И в рот снова погружается кончик мучного лакомства.

Я перестала жевать. Медленно повторила про себя последнее предложение, фыркнула, ещё раз повторила и засмеялась.

Хеймитч озадаченно покосился на Пита, который не сводил с меня странного пристального взгляда, а затем, за неимением альтернативы посмотрел на Эффи, она лишь пожала плечами.

- Так ты готова к интервью? – предположил ментор, когда я относительно успокоилась, только слегка подхихикивала время от времени.

- Мор’ально – да, – кивнула и опять заметила взгляд Пита, тяжелый пристальный взгляд. Вопросительно выгибаю бровь. Он не отвечает, не шевелится, даже не моргает.

Что не так с этим парнем?

«А, – отмахнулось подсознание. – выбрось из головы!»

- А физической частью позволь заняться мне, – в столовую вошел Цинна. – Ты доела?

Я проглатываю последний кусок, встаю и спешу за стилистом.

На спину тут же липнет что-то невесомое, но вполне ощутимое настолько, что я тут же передёргиваю плечами, сметая наваждение.

Этому чудаковатому пессимисту не удастся испортить мне настроение.

====== Часть I. Трибуты. XVI ======

- Будь серьезной! От этого зависит твоя жизнь!

- Пра-авда? Нет от уровня сахара в крови или холестерина?

Не от уличных ДТП и местного бандитиз… травматизма?

А от серьезности? Дык я серьезнее мумии фараона Тутанхамона!

«Божественные каникулы»

Я стою. Уже несколько минут стою и боюсь пошевелиться. Потому как при каждом движении синие, красные, желтые и оранжевые драгоценные камни, составляющие платье, медленно переходящее в узоры на плечах и руках, вбирая в себя капли тепла от всех источников света, находящихся в комнате, охватывали меня языками настолько реалистичного пламени, что постучавший и даже посмевший открыть дверь парень, заглянувший ко мне в гримерку сказать, что пора на сцену, остолбенел, широко распахнул глаза и с криком куда-то умчался.

- Неужели я настолько страшная? – роняю ему вслед.

- Нес, конесно, – возражает Октавия.

- Чы очень крачивая! – поддерживает её Вения.

Ага, именно так – крачивая…

- Я о том и говорю, – расправляю подол, любуясь переливами оттенков. – Красота же страшная сила.

И требует жертв.

Например, семь часов жизни или даже самой жизни…

Так. Я Питу не дала испортить настроение, а себе и подавно не позволю этого сделать.

Встряхнулась, услышала звук упавшего тела, видимо рискнул вернуться тот впечатлительный, рассмеялась, причем довольно звонко, пусть и не заразительно, обернулась вокруг своей оси и проинформировала Цинну.