Потому что и убийство, и самоубийство считаются грехом во многих религиях. Потому что родственники смогут злоупотреблять им, чтобы заполучить наследство. И потому что считается, что всегда можно обеспечить умирающему должный уход и по-максимуму улучшить качество его жизни, ответил Павел. А ещё потому, что принятие такого закона определённо принесёт огромное множество проблем.
И последняя причина, как мне кажется, главная, со вздохом ответил Сергей.
Они некоторое время ехали молча.
Павел, вот скажи. Ты говорил о том, что хоть раз нужно побывать на море. Чего в нём такого особенного?
Словами невозможно объяснить. Море просто нужно увидеть. Хотя бы раз в жизни. Поверь, ты навсегда это запомнишь.
Ладно. Мне пора за работу.
Через полчаса, когда расчёты были проверены и перепроверены, Сергей отодвинул от себя листок бумаги.
Поскорее бы мы уже доехали. Надоело всё.
Павел, лежащий на кровати, усмехнулся.
Это хороший признак, что тебе ещё может что-то надоесть.
Дай-ка угадаю. Сейчас я что-то скажу, и ты тут же ответишь развёрнутой мыслью?
Конвейер всегда утомляет. Даже если он приносит что-то новое. Или тебе не интересно меня слушать? Вон Юре, он кивнул в сторону работающего с пробами снега Юрия, точно не интересно.
Юра в ответ молча кивнул. Сергей, впрочем, был с ним не согласен.
Да нет, можешь продолжать.
Я хотел сказать про то, какую работу люди себе выбирают. Нет ничего хуже, чем работа однообразная. Когда ты каждый день выполняешь одну и ту же работу, словно какой-то робот. Да ты им и являешься, по сути. Однообразная работа медленно, но верно отупляет человека, останавливает его развитие. Сначала человек до механической памяти заучивает одни и те же действия, затем если он ещё хоть что-то имеет в голове по возможности оптимизирует, а потом начинается рутина. Просто в определённый момент оказывается, что тебе некуда больше двигаться и ты выполняешь работу на все сто процентов, и ничего нового нельзя сделать. Потом ты учишься думать, не отрывая руки от работы, а потом, когда мысли закончатся ты научишься выполнять одну и ту же работу, молча уставившись в одну точку. А дальше ты, скорее всего, полюбишь свою работу. Поэтому я бы никогда не выбрал работу за станком на каком-нибудь заводе, даже если бы мне гарантировали хорошую оплату и лёгкие условия труда. Просто потому что в этой работе нет и не может быть никакого прогресса. Ты можешь опросить людей, которые проработали на подобной работе, не меняя её и не получая повышения, многие годы, и если ты спросишь, хотят ли они её поменять, тебе наверняка ответят, что нет. А если даже и скажут, что хотят они этого, скорее всего, не сделают, пока их кто-нибудь не вынудит.
И эти люди в твоей трактовке не люди?
Почти, уклончиво ответил Павел. Хотя и не потому, что работают на заводе, а потому, что сознательно отказались от новизны в своей жизни. Вот ты, например когда ты последний раз делал что-то новое?
Шутишь? Последние дни я каждый день делаю что-то новое. Вчера я спасался бегством от медведя, а до этого работал отбойником, хотя раньше его видел только в Виртуале. А перед этим участвовал в операции по спасению, а ещё раньше учился разбираться в устройстве тягачей. Могу продолжить.
Можешь. Но потом ты дойдёшь до момента, когда экспедиция ещё не началась. И замолкнешь, потому что начнётся работа-дом-работа. Профессия синоптика ведь не самая разнообразная, не так ли?
Работа это, конечно, та ещё проблема. Никогда не любил её. Но ведь у меня и выходные были.
В которые ты либо сидел в Виртуале, либо смотрел какое-нибудь кино-выдумку, либо праздновал что-то точно так же, как праздновал много раз до этого.
Тебя послушать, так мы живём в замкнутом цикле.
Так и есть. Но ты, наверное, не откажешься от чего-нибудь новенького? Я думаю, если ты окажешь мне небольшую поддержку, я смогу это обеспечить. Пошли.
Павел встал с лежанки и отправился в кабину водителя. Сергей, чувствуя надвигающуюся интригу, отправился следом.
Я воспользуюсь связью, сказал Павел и, дождавшись ответного кивка от Григория, запустил сеанс связи со вторым балком. Владимир, ты? Позови Виктора.
Пока Виктор шёл к пульту, Сергей посмотрел за работой Григория. В левой руке тот накручивал какой-то проводок на пальцы, а правой время от времени проводил на экране перед собой линию, выбирая один из предложенных машиной маршрутов.
Виктор слушает. Чего тебе, говори.
Скоро будет одно интересное место. Кто тут проезжал, называют его Флейтой. Я абсолютно уверен, что Сергею с Юрой будут интересны образцы, которые мы там можем добыть.
У нас есть план, по которому мы должны прибыть в Челюскин послезавтра, и мы идём буквально на грани его срыва. Нам некогда.
Виктор, план здесь ни при чём. Экспедиция была организована не для того, чтобы добраться до мыса в течение семи дней, а чтобы собрать данные о состоянии климата. Я ведь прав?
Виктор на секунду задумался, потом спросил:
Сергей рядом?
Я тут, ответил Сергей.
Ты что скажешь?
У нас получились интересные результаты этим утром. Долго объяснять, но я думаю, мы сможем локализовать источник похолодания по результатам исследований. Если Павел считает, что там есть на что взглянуть, значит, нам нужны эти данные.
Добро. Павел, объясни Григорию, как туда проехать, мы пройдём следом за вами.
* * *
Спустя четверть часа тягач встал неподалёку от невысокой скалы. Дальше, в отдалении на Севере возвышались горы Бырранга, мало кем когда-либо посещаемые.
Павел вышел из кабины. Он вытащил верёвку из своего рюкзака и несколько кольев.
Выходите, кому интересно.
Вышли Сергей и Юрий. Григорий решил остаться с машиной, а Леонард лишь отмахнулся и перевернулся на другой бок. Из второго балка к ним присоединились Слава и Виктор.
Так что ты хотел нам показать? спросил Виктор.
Вы ничего необычного не слышите?
Необычный звук был. Сергей с самого начала обратил на него внимание, а когда все замолчали, прислушался и начал его разбирать. Он был похож то ли на шёпот, то ли на шелест, и слышался определённо с вершины скалы.
Поющая гора? предположил он.
Да. Не совсем гора, но вы сами увидите. Здесь есть безопасный подъём, идите за мной.
