— Врешь, не уйдешь! — успокоившись, снова сказал Мабора и сел рядом с чужаком.

— Покажи мне свою жену… Или у тебя еще нет жены? — обратился беловолосый к своему стражу.

— Молчи! — крикнул Мабора.

— А может, у тебя есть взрослая сестра? — снова спросил пленник. — Так ты не беспокойся: ей будет у нас хорошо… Я знаю, она отлично умеет жарить кабанину, а я люблю кабанину…

Мабора ударил пленника ногой по голове. Тот замолчал. Мабора, согнувшись, сидел рядом.

Очень скоро пленник услышал ровное дыхание и негромкое похрапывание караульного. Чужак поднял голову и посмотрел на Мабору.

— Не спи, а то убегу! — тихо сказал пленник.

Но Мабора уже спал, посапывал и чмокал во сне губами.

Тогда пленник сомкнул губы, и со скалы раздался крик филина. Мабора пошевелился, но не проснулся. Пленник снова глянул на своего стража и прислушался. Из леса долетел в ответ такой же, но еле слышный крик филина. Пленник перевернулся набок и тихонько покатился к краю площадки. Прошло с четверть часа. Вдруг снова закричал филин, но теперь было слышно, что кричит он у подножья скалы. Чужак поднял голову и зацокал, как летучая мышь. Через несколько минут рядом с пленником появилась беловолосая голова его лесного товарища.

— Скорее — руки!.. — тихо сказал пленник. — Совсем затекли!..

Минуту спустя их уже не было на площадке. Мабора спал. И видел во сне Мабора, что он вовсе не сидит на скале рядом с пленным, а идет лесом по какому-то следу… Он присматриваются к следу и никак не может понять, что это за след… А впереди него идет кто-то и смеется, но того, кто смеется, не видно. Вдруг он видит, что это смеется чужак. Маборе становится досадно, что пленник смеется над ним, он бросается вдогонку и видит, что это не пленник, а какая-то девушка, очень красивая, Мабора еще никогда не видал таких девушек… Девушка смеется и говорит: «А я хорошо умею жарить свинину!» Мабора бросаются к ней, ловит ее, в руках его молодое женское тело; но вдруг он видит, что это вовсе не девушка, а кабан… Кабан оскаливает клыки и спрашивает: «А у тебя есть сестра?» А с дерева внезапно доносится крик филина, и рядом что-то шелестит, словно ползет большая змея… Мабора хватает палку и бежит за змеей, а она превращается в летучую мышь и щелкает у самого уха: «Не спи, а то убегу! не спи, а то убегу!» — «Врешь, — говорит Мабора, — не уйдешь»… А отец выходит из-за дерева, больно хватает его за плечо и спрашивает: «Мабора, где пленник?..»

Мабора открыл глаза. Был уже день. Перед ним стоял отец, вождь племени, и кричал:

— Мабора! Мабора, где пленник?..

Чужак бежал.

Трудно даже представить, какой шум поднялся на скале, когда ее обитатели в этом удостоверились. Все обступили Мабору, размахивали кулаками и винили его в том, что он проспал и упустил пленника. Никто и не вспомнил, что Мабора страшно устал и один всю ночь караулил.

Плохо пришлось бы Маборе, если бы его не посетила счастливая мысль. Ему и самому казалось странным, что он мог заснуть. Он хорошо помнил, как разговаривал с пленником, и затем вдруг оказался в лесу. Нет, здесь что-то не так. Видать, не обошлось без чар. Что-то очень уж уверенно говорил чужак о побеге. Должно быть, он был колдун и заколдовал его…

— Погодите! — завопил Мабора. — Я знаю, как убежал пленник: он напустил на меня чары!.. Я говорил с ним… и вдруг вижу, что я уже не на скале, а в лесу, и рыжий идет впереди и смеется… Я бросился за ним, а он обернулся девушкой…

И Мабора, приукрашивая и привирая, рассказал слушателям о своих пережитых во сне приключениях. Когда он закончил, все долго молчали. Ясно было, что чужак оказался колдуном и в самом деле навел на Мабору чары. А Мабора, ухватившись за живот, сказал, что до сих пор чувствует в себе эти чары — такие тяжелые, будто он носит в животе целого зубра. Жители скалы очутились в обидном положении: нужно было отрядить погоню за беглецом, но это помогло бы, будь он обычным человеком; если же он колдун — преследователи никогда не догонят его, потому что он будет обращаться то волком, то зайцем, станет запутывать следы и заведет погоню в такие места, откуда охотники никогда не выберутся. Мабора долго ходил, держась за живот и согнувшись: чары рыжего не давали ему покоя. Тогда вперед выступил колдун красной скалы и сказал:

— Вы — как дети малые… Вы забыли, что у вас есть я — великий колдун племени орла… Я могу снять все чары, которые рыжий навел на Мабору, и сделать так, что вы увидите следы беглеца и легко найдете его. Принесите мне гадюку, летучую мышь и кабаньей крови!..

Десятка полтора юношей бросились в лес, изобиловавший гадюками, другие побежали в пещеры, и скоро у ног колдуна лежало пять мертвых гадюк и с десяток летучих мышей — этого добра в пещерах было много.

Колдун выбрал самую длинную змею и самую крупную летучую мышь, вырезал из гадюки кусок мяса, из летучей мыши извлек сердце, положил все это в мужской череп, служивший ему горшком, добавил туда горсть глины, плюнул и начал толочь, поливая гадостное месиво разведенной водой кабаньей кровью. Потом пробормотал что-то над своим напитком и подозвал Мабору. Мабора, дрожа, подошел к колдуну и выпил с полчерепа.

— Пей еще! — приказал колдун.

Мабора, напрягшись, выпил все. Минуту спустя его стошнило.

Тогда колдун сказал, что теперь все чары вышли из Маборы и ему не страшны никакие колдуны, кроме него, великого колдуна племени орла. Мабора после говорил, что чуть не умер, когда из него выходили чары — у него все кишки вывернулись наизнанку. Но сейчас он чувствовал себя хорошо и горел желанием догнать пленника.

Погоня

атем все племя рассыпалось по скале в поисках следов пленника. Следы вели в лес. Все думали, что след один, так как беглецы шли друг за другом и шедший позади наступал на следы переднего. Но нелегко ночью идти след в след, и Каи-Наи, державшийся рядом с Ману, вскоре заметил след второго беловолосого. Все поняли, что пленник сбежал не самостоятельно и что ему кто-то помог. Но это не поколебало уверенности в том, что пленник наслал на Мабору чары. Напротив, преследователи восхваляли своего колдуна, который снял с их глаз пелену и позволил увидеть следы. Недалеко от скалы Каи-Наи нашел перерезанные ремни и топор, оброненный вторым чужаком во время бегства. Этот топор привлек внимание всего племени красной скалы. Он был гладким, словно зализанным, и в нем было просверлено отверстие, а в отверстие плотно вставлена рукоятка. Люди со скалы не умели сверлить отверстия, обтачивать и шлифовать камни: они высекали свое оружие с помощью тяжелых камней и привязывали топорища к рукояткам ремешками. Их кривые, бугорчатые топоры были ломкими и часто приходили в негодность.

Топор беловолосого взял себе колдун, сказав, что он наверняка тоже заколдован и что с него надо снять чары. Все охотники с завистью поглядывали на этот топор. Но они так боялись чар и колдуна, что никто не решился отобрать у него находку.

Когда следы были найдены, все вернулись к скале, а Мабора, Ману, еще трое мужчин и Каи-Наи, который присоединился к охотникам с их молчаливого согласия, пошли по следам беловолосых людей. Выследить их было трудно даже таким знатокам леса, как Ману и его товарищи, поскольку и беглецы знали лес не хуже. Они искусно запутывали следы; охотникам не раз приходилось, потеряв след, рыскать по лесу целыми часами.

К вечеру охотники дошли до небольшой прогалины. Здесь следы беглецов внезапно обрывались — беловолосые словно провалились сквозь землю. Ману и его товарищи долго ломали головы, не понимая, куда исчезли следы. Несколько раз, проверяя себя, охотники возвращались назад по следу, но снова и снова выходили на поляну, а следы исчезали, точно их кто-то обрубил и унес. Каи-Наи, вспомнив, что беловолосые хорошо умеют лазить по деревьям, стал присматриваться к старому клену — он стоял как раз у того места, где кончались следы. Приподняв голову, мальчик увидел, что одна из ветвей свесилась вниз, будто была надломлена. Он подпрыгнул и ухватился за ветку. Ветка затрещала: она и впрямь была надломлена и под весом мальчика склонилась почти до земли. На ветке повыше Каи-Наи заметил рыжий волос, зацепившийся за сучок. Мальчик тихо свистнул и поманил рукой Ману.