Бургомистр, сидящий посередине, взглядом и мановением пальца подозвал к себе мужчину, сопровождавшего их от причала.

Пристально всмотревшись в обоих, Жанна вдруг увидела их ауру и ужаснулась — она еще ни у кого не видела таких грязных, темных тонов, как у бургомистра! У Барда свечение было нейтральное, со сдержанными благородными оттенками, которые тускнели и выцветали, соприкасаясь с чернотой его начальника. Жанна вспомнила, что у безымянного эльфийского палача и вовсе не было цвета. Может, он просто не различал добро и зло? А бургомистр, верно хорошо представлял, что творит…

Она прищурилась еще сильнее, и люди превратились в расплывчатые тени. Голову сдавило, и удивленная Жанна, перед тем как вернуться в реальность, четко увидела: над головой первого помощника бургомистра, угрюмого Барда, явственно горела корона.

Жанна решила позже поговорить об этом с Балином, и только с ним. Ведь он тоже что-то заметил, но по обыкновению промолчал.

Градоначальник осклабился от уха до уха, будто увидел лучших друзей после долгой разлуки. Бард что-то докладывал ему.

Жанна пригляделась к градоначальнику, еле слышно и с нескрываемым презрением бросившему в сторону: «Слишком много королей, да все без корон». Черты лица ровные, будто смазанные, редкие волосы едва прикрывают лысину, аккуратная бородка клинышком — как у большинства эсгаротцев — прячет вялый подбородок, но глаза, слегка навыкате, смотрят цепко и внимательно.

Помолчав, бургомистр повелел отдать им лучшие покои, радушно пожелав хорошего отдыха после долгой дороги. Тем самым он на неопределенное время отложил личную встречу с Королем-Под-Горой. Однако он пригласил на завтрашний пир всю компанию.

Он кивнул головой первому помощнику, и Бард повел гостей в их покои. По дороге Жанна любовалась изящными стрельчатыми окнами, светлыми, отделанными узорными деревянными панелями галереями. Заметив ее взгляд, помощник бургомистра тихо произнес:

— Это строил мой отец.

И тут же, когда она открывала дверь, будто случайно накрыл ее пальцы теплой ладонью. Девушка резко выдернула руку (а Бард только начал ей нравиться!), заскочила внутрь и захлопнула дверь. Тут было, о чем подумать! Вряд ли она так сразу очаровала помощника бургомистра. Нет, кому-то, видимо, что-то нужно от Торина…

Жанна огляделась - ее покои были великолепны. Гладкий камень и светлое дерево создавали легкую, приятную атмосферу, полную некичливой роскоши, но больше всего порадовала мраморная купальня, которой девушка тут же и воспользовалась.

Балин предупредил, что ее присутствие на завтрашнем пиру обязательно, поэтому Жанна решила выспаться, чтобы хорошо выглядеть и быть достойной своих спутников. Потом долго выбирала платье на вечер — среди висящей в шкафу одежды нашлись вещи и её размера. Все они были тяжелые даже на вид — кроме одного, которое и привлекло ее внимание. Из тонкой ткани, длиной до середины икры, облегающее сверху и пышное внизу, платье оставляло открытыми плечи и спину. Золотисто-лиловый цвет оттенял цвет ее глаз. Прилагались и туфельки такого же цвета с кожаными ремешками. Они были чуть велики, но если затянуть ремешки потуже… Платье показалось коротковатым, но раз здесь так носят… Жанна вздохнула — оказывается, она отвыкла от женской одежды, кольчуга теперь казалась удобнее! Оставалось лишь тщательно расчесать не сильно-то отросшие волосы.

У двери ее ждал слуга. Поклонившись, он проводил девушку до празднично убранной залы, где начинались развлечения. Жанна встала у стены, любуясь кружащимися в танце парами.

Кивнув Барду, бургомистр чуть слышно что-то шепнул ему. Тот закатил глаза, но спорить не стал и чуть позже подошел к девушке — так близко, что ей стало неловко. С легким поклоном, тряхнув темными волосами, пригласил Жанну на танец. Одетый в черное хорошо сидящее платье, статный и ловкий, он был напряжен, как готовый к бою лук.

— Я не танцую, — как можно ровнее произнесла Жанна.

Бард лишь улыбнулся уголком узкого рта и не подумал уйти или хотя бы чуть подвинуться. Кажется, слова девушки он ни в грош не ставил. Ей сразу захотелось отодвинуться самой, но она не стала показывать свою неуверенность и ни на миг не отвела взгляда. Перед таким волком только дай слабину — сразу сожрет с потрохами! Дыхание пропало, но тут за ее спиной раздался знакомый низкий голос:

— Девушка не танцует, потому что уже приглашена.

Торин, сощурив глаза, пристально уставился на настойчивого ухажера снизу вверх, и Бард, поклонившись, молча отошел. Бургомистр безразлично взглянул на них издалека.

Торин тоже расстался с привычной кольчугой и облачился в легкую одежду всех оттенков синего. Он церемонно поклонился девушке, заложив одну руку за спину. Потом вывел в центр залы. Жанна в своем чудесном платье без страха шла сквозь толпу. Хорошо, что при дворе короля Франции ей довелось научиться танцам и играм, развившим в ней внимание, сосредоточенность и чувство равновесия. Ей повезло с учителем фехтования — пожилой дворянин обедневшего рода, он не только ставил ей удар, но и обучил многому другому, что пригодилось ей в будущем…

После перерыва первые аккорды музыки показались неестественно громкими. Оркестр располагался на возвышении в углу залы, и музыканты старались вовсю. Партнеры плавно поклонились друг другу. Торин улыбнулся Жанне, и их тут же подхватил вихрь нот, радостный и печальный одновременно. Король вел легко, и ей оставалось только следовать за ним, старательно повторяя все движения необычного танца, не похожего на те, что она знала ранее. Темп все ускорялся, и гном закружил ее, сначала отбросив, а потом резко притянув ее к себе, да так, что она чувствовала затылком его горячее дыхание. В этом танце была смелость сражения; неожиданные, резкие движения, вдруг сменявшиеся паузами, странным образом наполняли его чувственным влечением.

У Жанны покраснели щеки и сбилось дыхание — она едва успевала за бешеным ритмом. Торин одной рукой поддерживал ее под спину, на другой нес ее вытянутую руку; в такт музыке он опрокидывал ее назад и тут же поднимал, не отводя от нее горящего взгляда, мимолетно касался ее щекой — и девушку против воли бросало в жар.

Они постоянно соприкасались телами — Торин то приближался к Жанне, то, отшагнув, наклонял ее к себе, так что она пару раз сгибала и высоко поднимала ногу, чтобы просто не упасть на него. Кажется, этого он и добивался! Увлекшись, они пересекали зал наискосок, с множеством поворотов и наклонов; у девушки уже кружилась голова, а Торин только усмехался синими, как яркая зимняя ночь, глазами; пламя факелов отражалось в них неверными золотыми бликами.

«Думаю, станцуй мы нечто подобное у короля Франции, это было бы как удар молнии! А еще верней, меня сразу бы обвинили в колдовстве и сожгли», — восхищенно думала Жанна, считая удары сердца.

Этот танец чем-то напомнил ей их поединки на мечах… Эсгаротцы с удивлением смотрели на странную пару, и краем глаза Жанна поймала недоуменные взгляды Фили и Кили. Видимо, танцы при дворе короля гномов отличались большей сдержанностью.

Музыка притихла и успокоилась. Под неторопливый плавный напев они проплыли по залу, кружась, невесомо скользя по гладкому деревянному полу. Последние тягучие ноты — и Торин с поклоном проводил окончательно задохнувшуюся Жанну к ее месту, притянув к себе напоследок. И усмехнулся, глянув на вытянувшиеся физиономии племянников.

Фили и Кили присели было рядом с Жанной, но то и дело вскакивали со своих мест. До утра они успели и повеселиться вдоволь, и наплясаться до упаду, и наесться досыта. А потом тихо пропали куда-то.

А вот Жанна едва досидела до конца пира. Она почти ничего не ела — кусок не лез ей в горло, танец не шел из головы и непривычно будоражил тело, да в придачу ее беспокоили и смущали взгляды, что то и дело бросал на нее помощник бургомистра.

А думал Бард про них обоих. «Не выйдет разбить такую пару, как бы бургомистр не тужился. Может, подобное счастье осеняло жизнь моего отца, когда он творил?»