- Конечно, этим самым!

- А разве не таковы намерения триумвиров? Разве тирания не превратит всех нас в рабов?

- Тирания несет гражданам рабство.

- Значит, Цезарь, Помпей и Красс хотят обратить соотечественников в рабов. Но рабы не могут в то же время оставаться римлянами, следовательно, триумвиры хотят уничтожить римлян, а значит, и сам Рим.

- Ты все точно вывел.

- Вот и получается, что, борясь за консулат с тиранами, ты защищаешь Рим от смертельного врага! А на пути к этой цели не может быть преград и сомнений. Вперед же!

Таким способом Катон вдохновлял Домиция и горстку ближайших друзей на очередную предвыборную схватку на форуме. Однако им приходилось вступать в перебранку с неприятелем уже на подступах к главному политическому ристалищу Рима и прорываться на форум чуть ли не силой. И вот однажды Помпей и Красс, выведенные из себя упорством соперника, выстроили на пути процессии Катона целое войско, включавшее в себя и банды Клодия, и шайки Милона, и любителей изысканного красноречия Цицерона, и просто нищих, алчущих легкой наживы. Деньги примирили между собою их всех и сплотили в непроходимую толпу. В качестве застрельщика первой атаковала заказанного неприятеля легкая пехота дешевых провокаторов. В сторонников Катона посыпался град метательных снарядов в виде лозунгов, проклятий и угроз.

- Уходите прочь, ненавистные нобили! Не допустим на форум заскорузлых консерваторов! Не хотим возврата к старому! Не дадим в обиду негодяям завоевания демократии! - истошно кричали заводилы, а основное войско, как припев, подхватывало последние фразы и громко скандировало:

- Не хотим возврата к старому! Не дадим в обиду завоевания демократии!

- Узколобые ортодоксы, вы отжили свое, ваше время прошло, уходите прочь с дороги прогресса! - взмывающими от чрезмерного усилия ввысь, фальцетными голосами выкрикивали солисты, а вся толпа дружно гремела:

- Дорогу демократическим реформам Цезаря! Консулат - истинным защитникам народа - Помпею и Крассу!

- Долой пособников злостной реакции - нобилей Домиция, Катона и Бибула! - следовал новый вопль заводил.

- Долой! Долой! Прочь! Прочь! - грозным эхом отзывались черные от толп ненасытного плебса склоны близлежащих холмов.

- Если вы верите в свое дело, отстаивайте его правоту на рострах! - попытался завести переговоры с неприятелем Катон.

- Молчи, негодяй, душитель свободы, расхититель кипрских богатств! - гневно откликнулась колыхающаяся чернота.

- Или вам нечего сказать по существу и вы можете только браниться? - вопросил Фавоний.

- Они издеваются над нами, над демократией и свободой! Бей эту нечисть! - раздался призыв к боевым действиям, и, топча визжащих провокаторов, в дело вступила тяжелая пехота дубиноносцев.

Замелькали кинжалы. Сразу же был убит факелоносец Домиция и оказались ранены многие другие из его свиты. В мгновение ока отряд Катона был обращен в бегство. Лишь сам предводитель, как всегда, незыблемо держал свою позицию и при этом умудрялся еще охранять от покушений драгоценную персону кандидата в консулы. Домиций тщетно дергался в железном кулаке Катона и поневоле вынужден был изображать из себя героя, насмерть стоящего за Республику.

- Да что же это такое, почему же мы никак не можем поразить этот оплот реакции и консерватизма, тянущего государство назад? - удивлялись вожаки плебса и, решительно занося кинжалы над головою Катона, как и их многочис-ленные предшественники, замирали в оцепенении, не смея пронзить слишком прямую грудь.

Наконец, озверев в этом хороводе злобы, люди начали кромсать все подряд. Сначала Катон был ранен в локоть, а потом кинжал вонзился в его шею. Волна тошнотворной слабости помутила сознание Марка, и он на миг ослабил хватку. Воспользовавшись этим, Домиций вырвался из его рук и метнулся прочь. Толпа отшатнулась от истекающего кровью Катона и бросилась врассыпную.

Замотав шею полой тоги, Катон двинулся вперед и все-таки добрался до форума. Там велеречиво рассуждали о свободе, демократии и прогрессе Помпей и Красс. Домиция среди присутствовавших не было, и Катон, обойдя чему-то радующуюся толпу и не найдя единомышленников, побрел домой, оставляя за собою кровавый след.

Пока Катон болел, оставшийся без надзора Домиций снял свою кандидатуру и обрек Республику на консулат Помпея и Красса. Однако комиции никак не могли состояться из-за противодействия людей Клодия. Катон успел выздороветь и включиться в борьбу за претуру. Это вселило ужас в Цезаря, Помпея и Красса. Они страшились, что действующий по закону претор окажется сильнее консулов со всеми их беззакониями. Триумвиры в срочном порядке предприняли ответные шаги. Они противопоставили Катону правую руку Цезаря - Ватиния и в довесок к этой весьма увесистой фигуре присовокупили несколько возов золота. Тут же на полулегальном собрании сената Помпей и Красс через своих сателлитов добились постановления о том, чтобы избранные преторы вступили в должность немедленно по завершении комиций. Таким способом триумвиры спасали Ватиния с помощью магистратского иммунитета от суда за откровенный подкуп.

Несмотря на столь демонстративное признание триумвиров в предвыбор-ных злоупотреблениях, у Ватиния обнаружилось множество видных сторонников. Его начал восхвалять даже Цицерон, для которого он прежде служил символом тупости, нечистоплотности, уродства и был объектом язвительных насмешек.

До конца года так и не удалось провести выборы. Лишь пятого января специально назначенный магистрат сумел обойти все религиозные запреты, используемые оппозицией, и собрать народ на Марсовом поле, причем значительную часть этого "народа" составляли солдаты Цезаря, которым тот будто бы случайно дал отпуск в один день. Безальтернативные кандидаты наконец-то сделались консулами.

Помпей, едва только глашатай выкрикнул его имя, сбросил с мостков ин-террекса, как назывался магистрат, организовавший комиции, и взялся руково-дить выборами преторов. Пользуясь своим особым статусом, он произнес яростный памфлет против Катона, пропел панегирик Ватинию, выдавил из плебса несколько восторгов по нужному адресу, пожал руку Ватинию, сказав: "Только вместе!" - и лишь после этого позволил производить подачу голосов.

Казалось бы, столетняя деградация римлян и неимоверные усилия Помпея гарантировали требуемый результат. Однако, когда стал известен итог голосования первых триб, у триумвиров глаза полезли из орбит, ибо с большим преимуществом лидировал Катон.

Великий Помпей страдальчески возвел синие очи к ясному небу морозного январского дня и вдруг заявил, что услышал раскат грома. Гром в ходе выборов считался дурным знаком, а уж гром посреди зимы, исторгнутый чистыми небесами, который из тысяч сограждан услышал лишь один консул, поистине был явлением необычайным. Поэтому Помпей, сославшись на волю богов, закрыл комиции.

Поступок Помпея вдохнул в Катона Геркулесову силу. Разметав стражу, он штурмом взял магистратское возвышение и, прежде чем противник успел собраться с силами, встряхнул сознание сограждан молниеносной речью.

- Гром среди ясного неба, квириты, - страшное знамение для нашего государства! - воскликнул он. - Это не глас богов, это самоуверенный циничный рык тирании, это голос вседозволенности, презрения к людям, религии, законам, обычаям, здравому смыслу! Задайтесь вопросом, граждане, каков будет в обращении с людьми тот, кто возомнил себя господином над небесами? А как будет править согражданами тот, кто столь откровенно выказывает презрение к ним? А что ждет Республику, брошенную под ноги тирану? Но ведь Республика - это мы с вами, соотечественники! Насмеявшись над законами и обычаями государства, он плюнул в лицо всем нам! И мы это стерпим, квириты? И мы будем дальше голосовать за клевретов этих преступников? Мы, римляне, услышав сегодня властный рык тирана, в страхе забьемся в свои норы и выползем оттуда лишь тогда, когда он снова призовет нас к себе, чтобы приказать нам исполнить его очередную волю? Или же мы все-таки римляне, или мы все-таки...