Маккей начал было отвечать, но она перебила его:
— Если это дело завершится арестом и выяснится, что мы нарушили закон, защита нас по стене размажет. Это Великобритания, а не Исламабад, понятно?
Он пожал плечами:
— Зандер мертвец, и вы знаете это. — Он повернулся, чтобы посмотреть ей в лицо. — Вы думаете, что Боб Моррисон на жалованье у Истмана, да? Именно поэтому вы согласились на эту встречу, верно? Чтобы отрезать Моррисона от информации?
— Я думала, что небольшой шанс есть, — признала Лиз, — хотя у меня нет никаких улик против Моррисона. Все это чисто интуитивно.
— Будете ли вы делиться со мной своими интуитивными догадками в будущем?
— Посмотрим, как пойдут дела.
К тому времени, когда Кирэн Митчелл добрался до Брентвудского спортивного клуба, он знал, что наслаждается последним вечером на свободе. Позвонила его жена Дебби, обезумевшая от тревоги, и рассказала, что в дом нагрянула полиция, да и в голосовой почте набралась целая куча сообщений от его знакомых из по крайней мере полудюжины пабов и клубов. Его искали везде, где он обычно бывал. Это был только вопрос времени.
Осматривая столь знакомый ему антураж — игроков, сидевших на кроваво-красных кожаных банкетках, крупье в облегающих красных платьях, — он пытался запечатлеть в памяти детали. Ему нужно будет занять чем-то свой ум на много месяцев вперед.
По сути говоря, он попал в переплет.
С того момента, как он вошел в туалет в «Фэрмайле» и увидел тело Рея Гантера у кафельной стены, он знал, что контрабанде людьми пришел конец. У полиции не было выбора; они должны были следовать за этой ниточкой туда, куда она приведет. А вела она, конечно же, к нему.
И о чем, черт возьми, только думал Истман, связываясь с этими колбасниками? До контакта с ними он занимался небольшим приятным бизнесом, перевозя нелегалов для «Каравана». Выходцы из Азии, Африки, проститутки из Албании и Косово, все они были должным образом запуганы и почтительны. Никаких проблем, никаких споров. Но с того момента, как он увидел этого пакистанца, он знал, что быть беде. Очень твердый орешек.
Рей Гантер, конечно — а чего еще ждать от такого идиота, — положил глаз на рюкзак и решил отобрать его у пакистанца. И поэтому пакистанец — тот еще псих — его замочил.
Все эти события подвели Кирэна Митчелла, одетого в синевато-серый шелковый костюм и темно-синюю сорочку от Версаче, к этому моменту. Уже не в первый раз он подумал: а может, бросить все и сбежать? Но если бы он сбежал и его поймали, для него было бы еще хуже. Это уничтожило бы единственную карту, которая пока была у него в руках. Карту, которая, если разыграть ее должным образом…
В зеркале он увидел движение около входа. Целеустремленные люди в недорогих костюмах. Толпа расступается. Проглотив виски в три глотка, он нащупал в кармане брюк гардеробный номерок. На улице было холодно, поэтому он надел сегодня темно-синее кашемировое пальто.
Войдя в ситуационную комнату отделения полиции в Норидже, Лиз ощутила в воздухе скрытое напряжение. Расследование убийства Гантера шло ни шатко ни валко, и вдруг появилась приличная зацепка в лице одного из приближенных Мелвина Истмана.
Увидев Лиз, Стив Госс помахал ей рукой и отделился от группы полицейских.
— Они думают, что это я организовал арест Митчелла, — пробормотал он, проводя рукой по своим редким рыжим волосам. — Я чувствую себя совершенным мошенником.
— Наслаждайтесь этим, — предложил Маккей.
— И будем надеяться, что это не тупик, — согласилась Лиз.
Она позвонила Госсу и сообщила ему данные по Кирэну Митчеллу, как только они с Маккеем выехали из Брейнтри. Затем они двинулись на север в Норидж, остановившись по дороге, чтобы купить пиццу и по бутылке пива. Теперь, возможно в результате вспышки ярости Лиз, Маккей сбросил с себя личину романтичного соблазнителя и без нее оказался удивительно интересным собеседником. У него был практически неистощимый запас историй, большинство из которых касались героического — или недостойного — поведения его коллег по службе. В то же время, заметила Лиз, он практически никогда не называл имен.
«Он ко мне подбирается, — подумала Лиз, наслаждаясь игрой. — Он знает, что я жду, когда он совершит ошибку. И он подыгрывает мне, хочет казаться этаким беспечным любителем, потому что, если он сможет убедить меня в этом, я перестану относиться к нему серьезно. И как только это произойдет, он найдет способ обдурить меня». В этом была даже определенная элегантность.
Она рассказала Госсу по телефону о беседах с Черисс Хоган и Перегрином Лейкби, которые привели ее к Кирэну Митчеллу, и предложила, чтобы он организовал арест. Еще она хотела поделиться с ним своими опасениями относительно Боба Моррисона, но решила пока не спешить с этим. У нее не было никаких доказательств того, что он мог быть куплен Истманом. Кроме того, Истман так и так узнает, с Моррисоном или без, что Кирэна Митчелла арестовали, и подготовится соответственно. И если Митчелл расколется и будет готов дать показания в суде, Истман так или иначе окажется вне игры.
Дон Уиттен, с чашкой кофе в руке, дирижировал перепалкой в ситуационной комнате. Адвокат Митчелла подал прошение о предоставлении неприкосновенности его клиенту взамен на передачу полиции всего, что тот знал об убийстве Гантера. Уиттен ему отказал.
— Хорошая попытка, — сказал Боб Моррисон, которого прислали наблюдателем от эссексской полиции.
— Все всегда одно и то же, — пожал плечами Уиттен. — Они знают, что это пустой номер, мы знаем, что это пустой номер… Все равно Митчелла уже ведут на допрос.
Пять минут спустя Митчелл, в сопровождении дежурного сержанта и адвоката, занял место за белым ламинированным столом в допросной комнате. Была полночь.
— Расскажите нам снова о немцах, — сказал Дон Уиттен, поглаживая усы. Рядом с ним в допросной комнате сидел Боб Моррисон. В течение последнего часа допроса и Уиттен, и Митчелл непрерывно курили, и теперь над столом в комнате витал голубовато-бурый туман.
Митчелл взглянул на своего адвоката, тот кивнул. Веки Митчелла набрякли, и на строгом фоне ярко освещенной допросной комнаты он выглядел в своей дизайнерской одежде дешевым гангстером. Лиз, наблюдавшей за всем этим через одностороннее зеркало, было ясно, что он отчаянно пытается держаться, демонстрировать терпеливую услужливость, а не раздражение и усталость, которые в действительности испытывал.
— Как я уже говорил, я ничего не знаю о немцах. Я только знаю, что организация называлась «Караван». Я думаю, что это немцы организовали перевозку беженцев из материковой Европы до того места, где я и Гантер подбирали их у норфолкского побережья.
— Беженцев, в смысле мигрантов? — спросил Уиттен.
— Да, мигрантов, — подтвердил Митчелл.
— А место приписки судна?
— Я никогда не спрашивал. Было два судна, оба переделанные из рыболовецких катеров. Кажется, одно называлось «Альбертина Кью», порт приписки Куксхафен, а другое «Сюзанна-с-чем-то», порт приписки Бремен… Бременгер…
— Бремерхафен, — пробормотала Лиз.
Стоя рядом с ней, Стив Госс открыл стопку бутербродов с сыром, завернутых в вощеную бумагу. Он подтолкнул пакет в ее сторону, и она взяла один бутерброд. А существует ли в природе миссис Госс? — задумалась она.
— Честно говоря, — вещал в это время Митчелл, — название судов интересовало меня в последнюю очередь. Но я точно знаю, что организация называлась «Караван».
— И «Караван» платил Истману? — спросил Уиттен.
— Полагаю, да. Он отвечал за отрезок от выгрузки в море до пункта сдачи в Илфорде. Там нас встречала другая команда, с документами, и она доставляла их… уж и не знаю куда.
— И сколько человек, еще раз, было в каждой партии?
Уиттен повторял ранее заданные вопросы, проверяя ответы на совместимость. Пока ответы Митчелла подтверждали друг друга.
— Если это были девочки, могло доходить до двадцати восьми. Мужчины — двадцать пять максимум. Больше лодки Гантера взять не могли, особенно если море бурное.
