— Ладно-ладно. Что ещё?

— Антикурительная программа. Почему курильщики должны курить не ближе тридцати метров от остановок мне, наверное, понятно. Чтобы не заходили в автобус и не выдыхали внутри, а пока будут подбегать, продышались. Не для уменьшения рекламы же? Их, курящих, дети и прочие «зрители» будут видеть и за сто метров. Но зачем им обязательно иметь в кармане выглядывающий красный носовой платок?!

— Я так и знал, что по поводу тридцати метров возражений не будет.

— Дурак! Ха-ха!

— Если честно, то обе меры задуманы для давления на стыд. Курильщики должны ощущать свою второсортность, болезненность, отторжение обществом их слабости.

— Понятно: снижение рейтингов разных, всё такое прочее… Следующий указ: про мягкое давление на ряд социальных категорий, с целью вынудить переехать на постоянное место жительства из городов свыше ста тысяч населения в сёла. Зачем это?

— Город — дорогой и напряжный для природы объект. Поэтому каждый, кто в нём остаётся жить, должен быть достоин затрат. Вопрос не в уровне псевдокультуры в виде театров, парков отдыха и ресторанов.

— А зачем ты рестораны закрыл?

— Порождают деструктивные модели поведения. Рабско-холуйскую у прислуги, господскую у прослойки дворян, новых дворян. У нас главные привилегии управленцев, наших дворян, должны быть такими: большая ответственность, больше риска, ненормированный рабочий день. А машины, дачи, рестораны — приведут к стандартным порочным тупикам. В старом СССР ты жила. При капитализме пожил я. Ещё хуже. О чём ты до того спросила?

— Указ про переселение.

— Точно. Кроме экологических соображений, есть ещё две причины. Одна технологическая, не сильно важная: постепенная роботизация производства высвобождает много рабочей силы, особенно низкоквалифицированной, которой в городах делать нечего. Люди есть, а промышленных нужд в них — нет. На Западе они бы гнили на биржах труда, может быть, жили на пособие. Нам эти методы не подходят. В селе человек будет чувствовать себя полезным, вернётся к корням, к единению с природой, легче будет принимать старую веру, в которой фактически, через сотню ипостасей, в роли бога выступает Природа. Вторая причина — вынужденная: будущая война. По компактно живущим в мегаполисах людям врагам приятнее будет наносить удары, в том числе и ядерные.

— Всё же мне кажется, что такие меры приведут к падению культуры, технологий, ещё чего-нибудь, хотя фактов и доводов у меня нет. Только ощущение. Многим просто дорога вольница…

— Брось, Лен. Есть Сеть, те же бывшие жители городов смогут и из сёл работать операторами на роботизированных заводах. А культура в сёлах всегда была сильна: танцы, костры, гармонь. Самое оно. Это только вершок ухватил. Лень заглубляться. Давай уже спать будем ложиться.

=== Тюрин даёт идеи Лозино-Лозинскому.

— Здоровья вам, уважаемый Глеб Евгеньевич, а я пришёл не с пустыми руками!

— У вас сегодня есть ещё какие-то идеи, уважаемый Иван Игоревич?

— Да-да, всенепременно, есть! Ваш МАКС никак не идёт.

— Ваша магнитная стабилизация керамической защиты корпуса нас очень продвинула. Но есть ещё ряд трудностей…

— Ох, оставьте церемонии, сударь! Я вам даю идею, а вы думайте. Можно пока наращивать группировку одноразовыми носителями. Есть проблема экономичности: нужно выводить то тяжёлый спутник, то — средний, то — лёгкий. Нужны ракеты разной мощности. А вы можете набирать ракету из стандартных модулей. Ставить на универсальные разъёмы столько модулей, сколько нужно для данного пуска. Получаем семейство ракет разной мощности, но с одним конструктивом. Вот эскизы и прикидки. Самому мне этим заниматься недосуг, не стану забирать у вас интересную работу и ордена. Но настаиваю на авторстве названия. Семейство должно называться «Цветочки», а конкретные модели: названиями цветов.

— О, Боги! Если не секрет, почему?

— Это же очевидно, коллега! Если собирать модули в максимальном варианте, центральный модуль и шесть боковых в поперечном сечении напоминают цветок с лепестками. Вот!

— Что ж, «Цветочки», так «Цветочки». А там, глядишь, и до «Ягодок» доживём.

— Ещё. Вот наброски по ракетам подводного базирования. Рубан жаловался, что урана мало, да и жалко его тратить на заряды, когда на реакторное топливо не хватает. Вот. Обычно с тех же подводных лодок ракеты из-под воды стартуют с не очень больших глубин. А по моим прикидкам, можно сделать ракеты, которые будут выдерживать большое давление. Те же штуцера, трубки, которые в «Божьих коровках» используются для перекачки топлива между «дочками», тут будут служить для заполнения внутренних полостей. Причём, можно и керосином, который может быть потом использован в режиме полёта, как топливо.

— Ракеты подводного базирования… До 500 метров ориентировочно… Донные всплывающие пусковые контейнеры… Интересно, интересно… Ещё идеи?

— Есть одна, но не по вашему профилю. У «Дельфинов» нужно сделать звукоизоляцию водометного движителя «пузырьковым» слоем. Для малых глубин будет отлично работать. Уже придумал, как сделать. Но эту мысль, с позволения сказать, я вручу Рубану.

Тоню позвали в Киев. Там состоялось представление нового проекта подземного города. По старому проекту уже были запущены все города-миллионники. Был ещё Запорожье-подземный, который строился первым, имел свой особый проект, всплыли тонкости, ошибки, неучтёнка. Потом много чего доработали. Запустили миллионники. А после той революции, что Тоня принесла своими «насекомными» идеями, меньшие областные центры будут строить по третьему типу проекта, который представляли сейчас. Следующим этапом предполагается распространить сеть подземной страны на райцентры. Это будет впереди, года через два. Понятно, что пустые подземелья будут заполняться всем необходимым значительно дольше, чем срок выемки породы, но, похоже, собравшихся у Сладова эти трудности не пугали. Люди шутили, вспоминали интересные моменты, до сих пор спорили.

Сладов сидел в общих рядах, президиума не было, с микрофоном «танцевал» у проектора какой-то молодой, лет пятидесяти, архитектор. Сладов был реально скромным человеком. Не зазнался. Доклад произвёл на Тоню подавляющее впечатление. Это было совсем не то, как она себе представляла. Изделие высоких профессионалов. Её идеи там лишь смутно угадывались. Кое-чего она даже не понимала. На представлении было мало народу: человек до ста, если не меньше. Видимо, только причастные. Это не мероприятие в старом советском духе, когда мероприятие: формально, непонятно для кого и чего организовано, пафосно и отстранённо, фальшиво и натянуто. Никакого давления начальства не ощущалось. Тоне почему-то подумалось, что примерно так могли отмечать конструктора запуск новой ракеты. А что? Похоже. Для строителей эти города — их ракеты. Вроде бы Сладов, и Байконур строил…

Тоня так задумалась, что не услышала, что её зовут на сцену. Оказывается, Сладов уже третий раз зовёт. Взбежала, покраснела, запыхалась. А, может, это от волнения сердце сильнее стало биться. Хотя, чего волноваться?

— Именно благодаря этой девушке у нас есть то, над чем мы работали последние несколько месяцев. Тоня благодарю вас за то, что расшевелили наш муравейник. От всех нас я вас благодарю. Как второй министр, вверенной мне властью, награждаю вас орденом труда четвёртой степени и присваиваю небольшой рейтинг по архитектуре. Поправки к основным рейтингам будут произведены в обычном порядке.

Было видно, что Сладову трудно наклоняться, Лена была у Валентина Андреевича поздним ребёнком, просто удивительно, что семидесятипятилетний человек ещё тащил на себе такое большое хозяйство: строительный блок министерств. Сладов наклонился, взял девушку за руку и поцеловал кончики пальцев. Так же деликатно, как он делал всё в своей жизни. Слёзы текли у Тони по щекам. Было трогательно и слегка неудобно. Неудобно, что старый человек наклонялся к ней, молодой спортивной здоровой, уделил ей время и силы, а это было незаслуженно. Она не считала, что внесла что-то значительного, тем более, после сегодняшнего ознакомления с результирующим проектом. Тоня склонила голову и зашептала Сладову почти на ушко.