— Валентин Андреевич, я не заслужила, мне стыдно..

— Неправда. Милочка, вы ещё мало знакомы с творчеством и производством. Мой опыт говорит совершенно иное. Вы — человек со стороны, непрофессионал. Выдвинув неожиданные идеи, вы заставили нас отстраниться от стереотипов строителей, пересмотреть ряд решений и методов. Вы проявили смелость и настойчивость. Или вы думаете, что каждый день к министрам приходят люди и дают советы, не ожидая ничего взамен? Перед этим изучив сложный профессиональный вопрос? А учитывая, что я являюсь тестем Диктатора, так ваш поступок — почти подвиг. Лишних циферок я вам не приписал, не переживайте попусту. Подумайте по-другому: благодаря вам, миллионы людей будут жить в более благоустроенных и комфортных городах.

— Жить?! Я думала, эти города для заводов хитрых строят?

— Милочка, а какая у вас группа допуска? Покажите вашу карточку. Гм… Высокая, но недостаточно. Я вам и так уже сболтнул лишнего. Учитывая, что Александр стал кровным братом вашего мужа, Ивана, думаю, нет смысла разводить бюрократию, брать с вас подписки, менять группу и уровень допуска. Пока примите на веру: в наших городах будут жить люди. Мне тоже слегка неудобно: вызвал вас на сцену, ручку поцеловал, шепчусь. Скажите пару слов нашим коллегам. И пойдёмте к столу.

— Саня, у нас ЧП. Не очень понимаю, что делать.

— Суть?

— Год назад на Волге утонул прогулочный теплоход «Украина». Утонуло 122 человека, из них 38 детей. Россияне долго мурыжили со следствием, вчера было последнее заседание суда, вынесено решение. Арендаторше дали 22 года, ещё парочке виноватцев по шестёрке. А одному, тому, кто бумаги подписал о технической исправности, дали четвёрку условно и выпустили в зале суда.

— Спорное решение, особенно учитывая, что я не знаю подробностей. Хотя нисколько не сомневаюсь в продажности судей. Своих мы не зря люстрировали и в совхозы и шахты загнали. Проблема в чём?

— В том, что на этом судне плавал брат с женой одного нашего татарина из рода Ханаевых. Они вчера собрали совет старейшин, обсудили вопрос, решили, что всё неправильно. Постановили: отомстить. У нас мог бы быть иск к роду виноватца. Или честная апелляция. А в России…

— Н-да, с Лебедем у нас и так отношения не ахти…

— Вот, и я говорю… Что будем делать? Может остановить, отговорить?

— Нет, это не наш путь, Толя. А есть у тебя данные по этому делу? Почему такое странное решение?

— Точно не знаю, но тот эксперт в завязке на больших людей. Он много какие бумаги подписывал. Если его садить, то может потянуть больше, зацепит и москвичей. Те подсуетились. Было два варианта: отмазывать или «мочить». Выбрали первый вариант.

— Ба, люди чести, прям-таки.

— Ага, по понятиям.

— Думаю, что важнее поддержать право родов на суд, чем дорожить несуществующей дружбой с Лебедем. Но! Если уж пошла такая пьянка, то мы в праве и должны помочь нашим людям отомстить.

— Алё, Кира, сейчас к тебе Толя подскочит, изложит суть дела, согласуйте, договоритесь, от твоих людей нужно будет содействие. Я даю добро. Ага, давай.

— Толя, дуй к Кириллу. Выдашь ему всю свою установочную информацию. Когда мстители подтянутся в Казань, или где точка мести будет, дай им инфу и по судьям. Может они захотят расширить зону справедливости. Наше официальное участие желательно не светить. То есть, люди Кирилла сами не должны нажимать на курок. Не должны попасться. Но могут помочь всем, включая оружие.

— Я пошёл. Пока.

Среднего телосложения человек вышел из вагона поезда в Казани. Татарская «галочка» бровей не вызывала в этом городе ни у кого удивления и интереса. Он спокойно шёл по своим делам. Неожиданно для него, крепкий мужчина средних лет хлопнул его по плечу.

— Теймур! Ба!

— Простите, уважаемый, вы меня с кем-то перепутали, я вас не знаю. Хотя меня действительно зовут Теймур.

— Ба! Такой молодой, а уже память никуда не годится!

На мирно шумящую парочку обратили ненадолго внимание прохожие, но, не увидев драки, продолжили свой путь. Даже вокзальная шавка, понюхав воздух, посеменила дальше.

— Ты ведь сын Карима?

— Верно, уважаемый. Но кто вы?

— Я тебе больше чем родственник, пойдём на лавочке посидим, парой слов перебросимся. Ты никуда не опаздываешь?

— Нет. Пойдемте. Только ведите вы, уважаемый, я города не знаю.

На лавочке привокзальной площади они проговорили сорок минут. Иванович, так приказал называть себя третий помощник консула СССР по силовым вопросам, представился, показал удостоверение, не слушая оправданий, дал карту с пометками, бумаги, отпечатанные на принтере, с данными по условно-освобождённому виноватцу, по его фирме, родственникам, судьям, вёвшим дело теплохода. Все бумаги с большими фотографиями. На всех фигурантов в досье даны официальные и неофициальные адреса, примерный график перемещений, даже, на одного из судей, адрес любовницы.

— А вот это — планы лучших мест акций.

— Уважаемый, зачем вы мне это показываете? Вы — ментовская подстава? Я ничего не делал, просто в гости к родственникам приехал.

— Слушай, парень. Я тебе удостоверение показал. Могу ещё раз показать. Я — свой. Из СССР. Мне приказали тебе помочь, чтоб повысить твой шанс уйти от местных ментов. Кончай менжеваться. Струсил мстить — вокзал сзади тебя. Садись и едь домой, в Крым.

«Нет, не был человек похож на мента, на российского полицейского. Скупые движения, хотя и не резкие, спокойный и уверенный взгляд. Скорее — бывший военный. Впрочем, почему — бывший? Пенсии Диктатор отменил, всех прогнал через медкомиссии. Большинство военных пенсионеров признано условно годными к военной службе и поставлены в строй на разные должности. Те, кто признан условно трудоспособным — вернулись не в армию, а пошли работать. Помощник консула — это мирная должность, или военная? С другой стороны, за руки не хватает, в свисток не свистит. Знает имена, про месть… А фотографии настоящие, дядя показывал ещё дома газету. Того, кого отпустили, он хорошо запомнил. И консул, или помощник, кто он там, дал правильную фотографию. Даже больше и лучше, чем у него была. Что же ему от меня нужно?»

— Почему вы мне помогаете?

— Блин, я ж те сказал: приказали. Сверху. Смекаешь?

— Не очень. Кто мог дать приказ сверху?

— А ты подумай. Кто ваши родовые порядки поддержал, узаконил, признал правильными? Кто судей в шахты загнал?

— Вы хотите сказать…

— Ничего я тебе не хочу сказать. Я тебе могу только помочь. Помочь думать, делать, прочее. Что решаешь? Идёшь до конца или трусишь?

— В роду Ханаевых трусов не было.

— От и добрэ. Смотри: это несколько крупных планов неплохих мест работы. Адреса наших клиентов, подходы, удобные места «лёжек», маршруты городского транспорта…

— А что это за пунктирчики со значками «В», «Мот», «Маш», «П»?

— Велосипедом, мотоциклом, машиной, пешком. Говорю же: пути отхода. Где, каким можно пройти. На, бери, это всё тебе. Теперь смотри внимательно на эти планы: это места, неподалёку от первых планов и мест ликвидаций. Крестиками показаны «захоронки» с оружием. Винтарь, прости, на схеме номер три, без глушака. Не нашли лучше. Ты сильно быстро прискакал. А тут и тут, оба пистолета с глушаками. Можешь скидывать, можешь по второму разу использовать — смотри сам. Не жадничай. Они уже списаны. Вот этот, на первой схеме, лежит в шахте теплотрассы. Так как он с глушаком, то можешь шмальнуть прямо там. Проверишь, убедишься, что он рабочий. А то: «Ментовская подстава». Смотри, только, рикошет не поймай, воин. На, владей. Справишься? Или есть ещё пожелания?

— Спасибо, Иванович. Я справлюсь, я в Афгане служил. После такой помощи грех подвести род, тебя, народ.

— Нас Диктатор приучает к «благодарю». А за то, что моё имя запомнил, хвалю. Будешь и дальше внимательным, ещё вернёшься домой и сделаешь кучу сыновей. Ты меня не видел, документы, что я дал, ты на лавочке нашёл. Всё. Бывай. Удачи.