Она ничего не ответила.

— Это значит, что оружие приставили к телу. Убийца, вошедший с улицы, не станет подходить так близко к жертве. А профессионал в любом случае не удовлетворился бы одним выстрелом.

Ева пожирала меня глазами, храня молчание.

— Стаканы были начисто протерты. Убийца с улицы не стал бы этого делать — зачем? Иное дело женщина, которая пила вместе с Аароном, а потом застрелила его. Ты это сделала, Ева. Бесспорно, у тебя хватило мозгов, чтобы протереть оба стакана, а не только тот, из которого ты пила, и здесь ты допустила ошибку.

— Есть еще что-нибудь, чем ты можешь меня удивить? Это вовсе не сарказм, Шелл… Поверь, ты говоришь, будто читаешь.

Лесть, я подумал я; а какова цель?

— Для начала, пожалуй, хватит.

— Хорошо. Что ты хочешь узнать? Тоже для начала.

— Откуда Лоримеру стало известно, что на Бри-Айленде есть нефть? Я знаю, причина, по которой Аарон Парадиз отказался вернуть Лоримеру право собственности, состоит в том, что он нашел нефть на Бри, и даже могу понять, почему, получив отказ, Лоример сразу пожелал, чтобы умерли оба брата.

Странно, но ее губы искривила улыбка. По-моему, она действительно находила все это забавным, хотя мне так не казалось.

— Убийства не имели смысла до тех пор, пока Лоример не пронюхал о нефти. — Я подождал; она по-прежнему хранила молчание. — Лоример или Луи Греческий…

Может, именно эти допущения ее так сильно забавляют? Может, вовсе не Лоример был главной фигурой во всем деле, как я вообразил себе, а Луи Греческий, с самого начала, еще когда находился в тюрьме?

Ева продолжала улыбаться. Потом серьезно сказала:

— Гораций хотел взять в аренду остальную часть острова за дополнительные сорок тысяч долларов, но Аарон отказался. Он дал ему залог в пятьдесят тысяч, но ни деньги, ни угрозы не помогли, он все равно отказывался. Очевидно, у него были особые виды на остров. Тогда Луи приказал своим помощникам прочесать весь остров, и они нашли нефть под мягким слоем почвы, которым Аарон засыпал землю, — вокруг скважины земля пропитана нефтью. Люди Луи наткнулись и на «рождественскую елку». Она укрыта в лачуге на острове.

— Я в курсе.

— С фабрики ее не видно, и все же мы ломали себе голову над тем, как ему удалось пробурить скважину и качать нефть так, что никто ничего не знал. Когда мы спросили, он ответил, что работал в основном в выходные дни, когда на фабрике почти никого не оставалось, по ночам, а несколько раз на острове вообще не было ни души.

— Когда вы у него спрашивали? Вы разговаривали с ним о нефти? — удивился я. Она кивнула.

— Гораций допытывался. И Луи тоже.

— Аарон признался?

— Да. Нам уже стало известно о нефти на острове, поэтому ему не было смысла темнить. Да, Гораций и Луи настаивали на том, чтобы Аарон продал Бри-Айленд. Они предупреждали, что в противном случае им придется найти другой способ вернуть остров.

— Убив его. И Аарон отказался, так?

— Нет, он соглашался продать. За четыре миллиона. И не просто на бумаге, как это было раньше, а наличными. Полмиллиона на депозит, а остальное — наличными. Аарон откуда-то знал, что Гораций может достать такую сумму наличными, или даже больше.

— Может, и больше, — согласился я. — «Хэнди-фуд» — всего лишь ширма для распространения наркотиков, разве нет?

— Не имею ни малейшего понятия, о чем ты.

— Вернемся к Аарону. Наверняка он знал, что какой-нибудь головорез, возможно один из шайки Луи Греческого, попытается спровадить его на тот свет. — Я вопросительно глянул на нее. — Только он никак не мог предположить, что за дело возьмется красивая, неотразимая, страстная женщина? Да?

Она держалась так, словно ничего особенного не произошло.

— Действительно, такая мысль в голову ему не приходила. Дай мне сигарету.

Ее спокойствие начинало постепенно действовать мне на нервы. С первых минут нашего разговора меня преследовало подозрение, а теперь я был почти убежден, что Ева пытается каким-то образом подвести меня под монастырь, — возможно, тем, что старается заставить меня развязать язык, рассказать все, что я знаю, а сама вроде бы даже не отдает себе отчета в том, что ей грозит.

Я прикурил сигареты и передал ей одну.

— И ты застрелила Аарона.

— Естественно, я застрелила его. — Ева сидела слева от меня на краю кушетки; сейчас она наклонилась ближе и заглянула мне в лицо. — Я застрелила его примерно в одиннадцать сорок в субботу. Может, минуты на две-три позже, потому что потом мне пришлось гнать машину на бешеной скорости, чтобы успеть к Джиму без десяти двенадцать. — Она облизала губы, слегка щелкнув языком. — Я поставила сумку с пистолетом на пол возле кровати. Мы развлекались. Когда время подошло, я просто опустила руку вниз, нашарила в темноте пистолет и достала его. Я воткнула дуло ему в бок, чтобы заглушить выстрел. Должна признаться, в тот момент я не думала о том, что ты рассказывал здесь о контактной ране. И поэтому я… разволновалась.

Наступила гнетущая пауза, ее глаза, слегка сузившись, в упор разглядывали меня.

И вдруг, казалось бы ни с того ни с сего, во мне начало нарастать очень неприятное ощущение, какая-то странная нервозность. Что-то явно было не так. Я знал, но не понимал, что именно. Может, суть в том, что Ева казалась очень уж спокойной. Даже чересчур. Переигрывала, но как бы понимала, на что идет.

— Ты и вправду раньше не была знакома с Аароном?

— Так вышло. Серьезно, мы даже никогда не встречались — все это сказка, которую мы с Лоримером выдумали для тебя. Я приехала из Сан-Франциско и устроилась на работу в «Александрию» только для того, чтобы привлечь к себе его внимание, с этой же целью и имя «Ева» выбрала, потому что так легче завести игривый разговор об Адаме и Еве. Я знала: мне стоит только сделать первый шажок, а все остальное этот гуляка уладит сам. Он был слабаком. — Она презрительно выпятила губы. — Как и все вы, мужики.

Я услышал вой сирены. К нам доносился снизу слабый звук, но я знал, что этот резкий, пронзительный вой раздается перед отелем или совсем рядом. Значит, она все-таки вызвала полицию. Мы приближаемся к финалу. Похоже, какой-то уж очень спокойный финиш у всей той чертовщины, что началась у бассейна в Лагуна-Парадиз.

Я сказал:

— Мне кажется, я видел, как вы с Аароном стояли на краю бассейна в субботу вечером и договаривались о встрече. Или свидание уже было назначено?

Она ехидно улыбнулась.

— Оно было назначено восемь дней назад, в воскресенье, в первый день нашего знакомства. Вот так. — Она щелкнула пальцами. — В первый же вечер, как только я буду свободна. Когда Аарон отказался изменить условия продажи острова, я решила, что буду свободна в субботу вечером.

От спокойствия и ехидной расчетливости этой девицы меня бросало в дрожь.

— Я видел также, что в тот вечер ты разговаривала и с Горацием. Сразу после этого Джим пригласил тебя устроить вместе вечеринку — а ты сказала, что прежде тебе нужно кое-что выяснить, помнишь? Я подумал, что старина Гораций твой богатенький покупатель. — Я сокрушенно покачал головой. — И надо полагать, в тот момент, когда я действительно за тобой наблюдал, Гораций проводил с тобой инструктаж, объяснял, когда можно ожидать звонка в полицию — в случае, если Микки М, не удастся убить Джима. Лоример говорил: уберешь Аарона, потом рванешь к Джиму, а он сам позвонит в полицию после полуночи. Правильно, Ева?

Она снова легкомысленно улыбнулась, словно я рассказывал что-то забавное. И тут она расставила все точки над «i». Потому что одна вещь никак не давала мне покоя.

Я знал, что Гораций Лоример и женщина, известная мне как Ева Энджерс, были мужем и женой, и поженились они, по всей видимости, не просто так, а в силу каких-то особых обстоятельств. С одной стороны, Гораций, должно быть, считал разумным, что порядочный и уважаемый производитель детского питания вступает в счастливый брак. Но с другой стороны, я никак не мог понять, что за обстоятельства побудили Лоримера выбрать себе в жены именно Герду.