— Мне кажется, что ты взаправду слишком сурово к Моргомиру относишься. Тебе важно лишь его прошлое, лишь образ назгула, а его самого ты и не знаешь. Ты внушил себе мысль, что ненавидишь его, хотя Моргомир этого не заслуживает.
— Я понимаю.
Анриэл вздохнул снова. Всё это время он вёл себя очень глупо. И взаправду ненавидел Моргомира лишь за его прошлое, лишь за то, что Арименэль подвергла себя опасности из-за него. Так нельзя было делать.
Нет, Анриэл не мог ещё принять полуэльфа, но согласился с тем, что был по отношению к нему неправ.
========== Глава 37. Любовь сильнее предубеждений ==========
— Прежде, чем Саурон окончательно подчинил его своей воле, Моргомир одумался. Он понял, что оступился, и попытался спасти своё королевство, но было поздно, — Элронд говорил тихо и медленно, давая осмыслить каждое слово. — Моргомир действительно любил свой народ. Он совершил ошибку, но теперь это осталось в прошлом.
Анриэл закрыл глаза. Он никогда не любил изучать историю, в отличие от своей дочери, и историю назгулов знал плохо. Да ему и не было важно. Враги — значит враги, и иначе быть не может. Анриэл не любил людей, был одним из тех эльфов, которые высокомерно относятся к смертным. И ещё Анриэл не понимал, как можно в тёмной душе отыскать свет, что-то доброе. Он не понимал, что такого человека можно полюбить. А вот нет, Арименэль полюбила, о прошлом знает и приняла. Пожалуй, правду говорила людская фраза, которую он слышал когда-то. Правда, там говорилось про народ, но смысл остаётся прежним — нельзя жить лишь тем, что уже ушло.
«Народ, не помнящий своё прошлое, обречён. Но народ, живущий лишь прошлым, обречён вдвойне»*
— У Моргомира была трудная жизнь, — наконец с трудом проговорил Анриэл, и Элронд кивнул. — В ней не было ничего светлого…
— Пока не появилась Арименэль, — закончил с улыбкой Владыка Ривенделла. — Он действительно любит твою дочь, ты напрасно беспокоишься.
Анриэл вяло улыбнулся. Ему хотелось в это верить, но в глубине души продолжали жить сомнения. Что ж, Моргомира нельзя винить во всём.
— Ты так и не поговорил с дочерью? — тихо спросил Элронд у эльды. — Много времени уже прошло, почти два месяца.
— Нет, но я поговорю с ней. Сегодня. Сейчас! — Анриэл бросился к двери, едва успев попрощаться с Владыкой Элрондом. Тот лишь закатил глаза. Да, если уж Анриэл задумал что-то, то не успокоится, пока не сделает это. Удивительно, что он всё же внял всеобщим увещеваниям и почти согласился дать Моргомиру шанс. Что же, первый шаг к примирению и пониманию был сделан. Теперь уже дело за Арименэль и Моргомиром, да и на Кэльдара и Миримэ Элронд надеялся. Кто знает, может быть Анриэл одумается и не станет мешать счастью своей дочери?..
Да, отец Арименэль действительно начал задумываться: «А прав ли он был?» Многолетняя ненависть к тёмным, мировоззрение, привычные устои и убеждения стремительно рушились, и эльда пребывал в растерянности. Анриэл взаправду любил дочь и желал ей счастья. Что ж, наверняка стоит ради неё поменять что-то в своей жизни.
«А ведь то же самое сделал и Моргомир»
Если даже назгул, полюбив Арименэль, смог отказаться от власти Саурона и от проклятого кольца, то неужели родной отец не сможет измениться?..
Анриэл уверенно направился искать дочь. Арименэль с ним с того случая не разговаривала и сторонилась, и эльда понимал её. Но эллет продолжала общаться с братьями, с матерью, и Анриэл от них узнавал о дочери. Эльф стыдился своего поступка, желал извиниться (а можно ли тут отделаться простым «прости»?), но до сих пор не поговорил с Арименэль. Настало время это исправить.
***
Лёгкие снежинки порой залетали в коридор через раскрытое окно и мягко опускались вниз, тут же тая. Арименэль задумчиво смотрела на улицу, где уже почти растаял снег и было не по-зимнему тепло. Больше половины зимы прошло, через месяц наступала весна.
Год, почти год. Как незаметно пролетело время со дня победы над Сауроном! Весна ушла, пролетело лето, медленно ускользнула из мира осень, и вот уже кончается зима. Весна и лето стали счастьем, долгожданным счастьем, но осень заставила вернуться к реальности. Анриэл так и не дал согласия…
Арименэль вздохнула, закусила губу до крови, и резкая боль заставила ей прийти в себя. Она так и не поговорила с отцом, не захотела. Эллет понимала, что он не прав, что это ему нужно первым начать разговор, но всё же эльфийка любила его. Моргомир видел, как она мучается, и хотел поговорить с Анриэлом сам, но Арименэль не понравилась эта идея. Кто знает, что может сделать отец? Эллет, осознавая это, чувствовала в душе тревогу и с отчаянием понимала, что и раньше ощущала её. Во время войны Кольца. Анриэл сейчас казался страшнее Саурона, Арименэль не хотелось этого признавать, но зачем отрицать правду? И эллет взаправду не хотелось теперь говорить с отцом, она даже видеть его не хотела. Пусть он снова начнёт злиться на неё, пусть он делает всё, что угодно. Девушке порой было немного жаль его. Неужели отец не понимает, что всё напрасно? Она останется с Моргомиром, и осталась бы, даже если все эльфы Ривенделла были бы против.
— Звёздочка! — Моргомир стоял под окном и улыбался, запрокинув голову и смотря на девушку. Та радостно подалась вперёд, и полуэльф рассмеялся. — Осторожно, не упади.
— Если я и буду падать, то только с твёрдой уверенностью, что ты меня поймаешь, — девушка улыбнулась любимому в ответ, и грусть мигом исчезла. — Тогда я могу даже специально спрыгнуть сейчас.
— Пожалей меня, я же умру от волнения, — Моргомир закатил глаза и наигранно схватился за сердце.
— Это первый этаж, и я не настолько жестока, — фыркнула девушка. Но через секунду улыбка исчезла. «Жестока…» Девушка ненавидела слово «жестокость», потому что сейчас оно напоминало ей об отце. Эллет знала, что он не так страшен, но Анриэл переходил все границы. — По крайней мере, я не…
Улыбка пропала с лица Моргомира. Он понял, что Арименэль вновь вспомнила об отце, Анриэл сейчас часто занимал и её мысли, и его. Бывший назгул понимал эльду. Он сам заслужил такое обращение к себе, такие мысли, возникающие при произношении его имени. Девятый назгул, верный слуга Саурона, убийца. Враг. И для любого эльфа была бы тяжёлым ударом любовь дочери к тёмному. Но всё изменилось, а Анриэл до сих пор не может его понять. Не хочет, вернее. И этим делает несчастными всех, в первую очередь Арименэль. Анриэла можно было понять разумом, но не сердцем.
— Я поговорю с ним. Он обязательно изменится, слышишь? Я верю в это.
— Я боюсь, Моргомир. Знаю, что он старается напрасно, но боюсь. Если он увидит нас вместе… я не хочу, чтобы мой отец вновь с тобой поругался, я не хочу понимать, что с каждой минутой всё больше отдаляюсь от него, — Арименэль зажмурилась. Слова прозвучали горько-горько, а сердце будто что-то укололо. — Я уже перестаю верить, что ada изменится, что даст согласие на нашу свадьбу.
— Мы могли бы уехать в Лориэн, там Лаурелинмэ, там Галадриэль, которая нас примет, — Моргомир готов был сказать эти слова. — Нужно ли нам благословение Анриэла, звёздочка? Знаю, это не по эльфийским традициям, но я бы с радостью обошёлся и без согласия твоего отца, раз такое дело, — он долго смотрел на внимательно слушающую его девушку. — Арименэль, мы могли бы пожениться и без этого. Ты согласна?
— Да, — тихо произнесла эльфийка. Она согласна. Она уедет с любимым в Лориэн, Галадриэль действительно их примет. И какая разница, где быть, если рядом Моргомир? — Я согласна. Только…
— Мы подождём некоторое время, — Моргомир понял, что хотела сказать любимая, и понимающе кивнул. Эллет с нежностью улыбнулась ему и хотела что-то сказать, но вдруг невдалеке послышались шаги. Торопливые, тихие, такие знакомые.
— Ada, — еле слышно прошептала застывшая эльфийка. Нет, только не отец! Не хочет она с ним сейчас видеться, не может! Не сейчас, не в этот миг! — Моргомир, отец не должен тебя увидеть! — только бы Анриэл не заметил Моргомира, только бы ничего не сказал грубого её возлюбленному!
