— Сражаться! — язвительно передразнила её эльдиэ, внимательно смотря. — Возвращайся обратно во дворец! Тебе не место здесь. Там, — Лаурелинмэ кивнула в сторону ворот, — на стене идёт битва. Не просто битва, Арименэль! Бойня, настоящая бойня. Да, ты неплохо сражаешься, ты смогла преодолеть огромный пусть, дать отпор оркам у Андуина, но сейчас не время для глупых геройств! Нужно защитить Минас-Тирит, понимаешь? Это серьёзно, а ты переоцениваешь свои силы! — нолдиэ смотрела на Арименэль как на маленькую девочку, а этого та стерпеть никак не могла.

— Я тоже понимаю, что это всё серьёзно, — тихо, но чётко проговорила девушка и исподлобья взглянула на Лаурелинмэ таким взглядом, что та вздрогнула и отшатнулась. — Я знаю, что там сейчас идёт кровавое сражение. Я знаю это, поверь! — глаза эльфийки сверкнули. — Но я должна помочь сражающимся! Важен каждый воин. Что с того, если я буду сидеть во дворце сложа руки? Люди погибнут, мирные люди, которым не заслужили страшной жизни. А если погибнут мои друзья? Как я смирюсь с этим, смирюсь с тем, что не помогла им? А если что-то случится с Моргомиром? — Арименэль видела, как что-то болезненное мелькнуло на лице подруги, но не могла остановиться. — Ты думаешь, я переживу это? Я… мне страшно. Мне страшно за него. И я не оставлю его в беде! И ты не остановишь меня, — эллет решительно шагнула вперёд. Лаурелинмэ не должна задерживать её, пока там, на стене, бьются с чудовищами Моргота её близкие. Братья, которые и без того много раз были в шаге от смерти. Друзья-эльфы, некоторые знакомые эдайн… И Моргомир. Эльфийка стояла здесь, пока он сражался, а она сама не могла ничем ему помочь!

Видимо, что-то такое твёрдое было во взгляде Арименэль, что Лаурелинмэ сдалась. Не глядя на подругу, он молча отступила в сторону и, развернувшись, направилась к воротам. Эллет, облегчённо вздохнув, бросилась за ней, но смотря на стену, стараясь найти взглядом родную фигуру. Но вместо этого заметила орков, бьющихся с стражами Минас-Тирита, и что-то вскипело в душе девушки. Сжав побелевшими пальцами рукоять меча, Арименэль бросилась со всех сил вверх по лестнице и резким движением выхватила оружие.

Эльфийка не помнила потом, сколько билась с первым орком и последущими. Долго, конечно, справлялась она не так быстро, как воины Минас-Тирита, почти всю жизнь провёвшие в битвах и видавшие многое.

Эллет в этот миг почти не обращала внимание на то, что сражаться было неудобно — приходилось смотреть, под ноги, чтобы не споткнуться об каменные глыбы. Да и орки дрались яростно, и Арименэль еле смогла удерживать меч — такими сильными были удары.

Но у девушки в эти моменты что-то перевернулось. Отчаяние сменилось какой-то холодной яростью, и Арименэль с ожесточением сражалась, не смотря уже струящуюся по мечу чёрную орочью кровь, ни на трупы противников. Раньше бы это привело её в ужас, но сейчас было не до этого. Главное — победить врага, главное не попасть под оружие и увёрнуться от ударов.

Звенели мечи, и этот звон наполнил всё пространство, отдаваясь эхом. Грохот и крики слились в один звук, кровь стучала в ушах, и руки уже занемели и ныли почти от каждого движения, но Арименэль не сдавалась. Она давно прекратила о чём-либо думать, стараясь не выпускать из внимания врагов, вертясь, уворачиваясь от мощных ударов и пытаясь самой достать мечом до соперников. Всё вокруг превратилось в одну картину, в одно кровавое месиво, и эллет боялась даже взглянуть вокруг.

Орков становилось меньше, но бились они без устали и могли несколькими ударами повергнуть на землю, и эллет в один миг замерла, с отчаянием бросив взгляд на сражение. Краем глаз она внезапно увидела где-то неподалёку Моргомира, увидела всего на секунду, на ничтожно маленькое мгновение, но этого хватило, чтобы с новыми силами сжать в руках меч и, вновь поверив в победу, броситься в бой.

Эллет узнала, что с Моргомиром всё в порядке, и этого было достаточно. Лишь бы и с братьями ничего не случилось!.. А теперь — нужно сражаться, чтобы помочь им, чтобы тёмные твари не смогли никому навредить. И нельзя обращать внимание на другое, на то, что руки уже предательски дрожат, и сил почти нет, и царапины больно ноют. Нельзя отступать, нужно драться до последнего, до того, пока орки не упадут на землю, и не нужно думать о том, что жизни обораны твоей рукой. Нужно биться. Ради счастливого будущего. Ради других. Ради мирных людей, которые не должны видеть всего этого. Ради эльфов, которые и без того многое перенесли. Чтобы не было войны, чтобы обо всех битвах знали только из рассказов.

Ради друзей. Много их у Арименэль, и сейчас нельзя вспоминать все их имена, потому что в сражении каждая секунда — драгоценность, то время, за которую ты можешь спасти или оборвать чью-то жизнь. Сразиться. Чтобы знать, что у твоих близких всё хорошо. Ради Лаурелинмэ, чтобы та успела увидеться с Глорфиндейлом. Арименэль ведь помнит, как она о нём вспоминала. Ради Кэльдара и Мэлнилитона. Ради… ради Моргомира. Чтобы… чтобы с ним ничего не случилось. Он и без того столько лет прожил во Тьме. И сама Арименэль безумно хочет быть рядом с ним. Но она знает, что такое возможно, если падёт Саурон. А значит надо поднять меч и броситься вперёд.

Но Арименэль внезапно осознала, что орков рядом уже и нет. Опустила оружие и растерянно огляделась. Тёмная орочья и алая людская кровь залила стену. Трупы лежат вповалку, и уже трудно пройти, чтобы не наткнуться на очередное, даже не орка, а человека. Бледные, обескровленные лица, посиневшие губы и пустые, навечно застывшие глаза, неотрывно смотрящие в тёмное небо. Прошло уже много времени с момента начала схватки, и солнце поначалу скрылось за чёрными тучами, а потом и за горизонтом. Наступила ночь.

Эльфийка беспомощно оглядывалась по сторонам, стараясь увидеть знакомые лица. И на мгновение её лицо осветила чуждая для этой минуты улыбка — девушка смотрела на Моргомира и Мэлнилитона, о чём-то говорящих. Вот к ним подошёл и Кэльдар, усталый и растрёпанный. Арименэль в один миг посерьёзнела и с тревогой обвела их взглядом. Всё ли в порядке? Не ранены ли? Вроде бы нет… И эльфийка ощутила сильное облегчение — действительно ни братья, ни любимый не были серьёзно ранены.

Так хотелось броситься к ним и обнять, шепча, что беспокоилась и расплакаться от счастья и видеть улыбки и самой улыбаться, потому что живы, живы, живы!.. Родные, близкие, любимые… И с ними всё хорошо.

Но было нельзя. Это девушка осознала быстро. И вновь взглянула, стараясь наглядеться, запомнить каждую чёрточку родных лиц. Сновно это было жизненно важно, словно без этого и мир не существовал.

Арименэль передёрнула плечами и, понурив голову, медленно зашагала вниз по лестнице, на городскую улицу. Вроде бы сражение приутихло, а эльфийка и так чувствовала, что нужно хоть минуту отдохнуть, иначе она даже меча не поднимет.

Эллет села прямо на землю и сгорбилась, закрыв глаза и устало вздохнув. Сколько же ещё придётся вытерпеть? Когда орки пойдут на штурм ворот? Неизвестно. Но они дождались ночи, и под покровом темноту они почувствуют себя увереннее. А значит скоро начнётся бой.

А ещё…, а ещё безумно больно из-за абсолютного незнания того, что будет. Неизвестность пугает. Моргомир говорил ей, что не погибнет теперь, но кто знает? А вдруг?.. Нет, нельзя о таком думать. С Моргомиром ничего не случится, это точно. Арименэль будет с ним. Пусть он и не знает, что она рядом, эльфийка действительно всегда останется с ним. И мысленно они вместе. Пусть сейчас слишком страшно из-за пугающей неизвестности, мысль о любимом греет душу и сердце. Кажется, и небо уже не таким тёмным стало, и дышать легче, и силы откуда-то берутся…

— Я просто буду надеяться, что с ней всё хорошо, — Арименэль вздрогнула, услышав неподалёку голос Моргомира. Неужели он её заметил? Но нет, вроде бы не увидел… — Мэлнилитон, я верю в неё. Я знаю, что он может сражаться, и это восхищает меня. Но я не хочу, чтобы звёздочка, такая светлая, была в этой битве. Она хочет защищать город, и я её понимаю. Просто сейчас тут действительно страшно.