-С ним всё в порядке, это правда, ему просто тоже нужен отдых после интоксикации, – повторил Манвэ уже сказанное. Спокойно, как ребёнку.
Саурон не отвёл взгляда. Приподнялся на локтях. Несмотря на слабость и шум в голове, подкашивающиеся ноги, руки, нечёткое зрение, катетер, уже привычно присосавшийся к вене... всё слишком ненормально! Это невозможно оставить, как есть, даже на минуту!
-Сулимо, – проговорил он, и тут же закашлялся, – я сейчас встану. Мы сейчас же пойдём, спустимся туда, куда Вы скажете, и поговорим.
Вала молча покинул стул, на котором сидел. Видимо, он посочувствовал майа, который, если бы не получил своих ответов, немедленно покинул бы медицинское учреждение – хоть через дверь, хоть в окно, хоть сквозь стены. А стена стерильно белела в равнодушном искусственном освещении. Если смотреть на неё долго, можно запросто рехнуться, и никакие ответы уже не помогут.
Позвали сестру, которая молниеносно отсоединила систему. Благо, обитый дермантином поручень,что тянулся вдоль стены больничного коридора, позволил доползти до лифта, быть проглоченным им и унесённым вниз, видимо, в первый круг. Сау всегда подозревал, что путь в ад выглядит как-то так – удобно, и не ошибёшься с направлением, и провожает тебя сосредоточенный Вергилий в кипенно-белом саване... вот только этот саван – для тебя. Саурон пытался вспомнить, видел ли он Сулимо вчера; понять, почему сейчас он здесь, а Мелькор нет; да и вчера ли был тот самый день, и та самая ночь, когда он и вала уснули в одной постели...
Сау наблюдал за Сулимо в зеркальном лифте, в то время, как светлый вала смотрел либо вверх, либо под ноги. Не верилось, что это – Его кровный родственник: чуть-чуть вздёрнутый нос, совсем не как у Мелькора; другие глаза – возможно от того, что ресницы светлее; рот и подбородок – вот что было в них похоже – но, видимо, из-за по-разному прожитой жизни опущенные уголки губ, что абсолютно естественно смотрелись у старшего, делали младшего даже не грустным, а скорбным. Сколько помнил светлого Саурон, он всегда слегка улыбался... для Мелькора же улыбка была чем-то особенным, как вспышка – всегда острая и характерная.
-Где он? – прошептал Сау первый вопрос, когда Сулимо закинул пакетик чая в пластиковый стаканчик.
-В больнице. В той же, где лежал ты в прошлый раз – ну ты помнишь.
-Что с ним.
-Отравление. То же самое, что и с тобой, – опустил взгляд светлый вала.
-Отравление чем?
-Я не знаю. На анализы кровь не брали, и всё это “лечение” – не официально. У меня к тебе тоже есть вопрос, Сау. Ты видишь нормально?
Сау отрицательно покачал головой. По бокам картинка была сильно размыта, так что от нормы было далековато.
-А раньше такого не было?
-Раньше? Нет. Хотите сказать... это связано с тем, что мы принимали? Это же просто лсд, или что-то вроде того...
-Саурон, ты даже не в курсе, что принимал?
-Да не разбираюсь я в этом, – в сердцах выпалил Сау, глядя куда-то в сторону.
-Он не говорил, а ты не спрашивал?
-Послушайте... я благодарю Вас за заботу, только в жизнь мою вот лезть не надо! – не выдержал допроса майа.
Сулимо посмотрел на ненормально белую столешницу.
-Да я не лез. А теперь вот не могу себе этого простить, – Сулимо снова глядел в упор. – В особенности с тех пор, как обнаружил тебя в своей постели.
Саурон подскочил было с места, весь обзор практически сразу заволокло рябью; под покровительством вала Сау сел обратно. Помотал головой, пытаясь прекратить бредить.
-Какой сегодня день? – решил он начать с самого начала.
-Понедельник.
-Почему Вы здесь? Какая ещё постель?!!
-Ты помнишь, как попал домой в воскресенье, вчера?
Саурон примерно помнил. Правда, было уже темно... после продолжительных бродилок по лесу вала и майа дошли-таки до кромки ограждений коттеджного посёлка. Вала понесло скакать к своему участку через заборы, видимо, это была такая мелкая месть подглядывающим соседям; Сау старался не отставать, так как сам дорогу по незнакомой местности в кромешной тьме он не проложил бы точно. Но, в конце концов, они добрались до веранды и буквально ввалились внутрь. Почему-то через окно...
-А ты уверен, что это был ваш дом?
-А чей он ещё мог быть?!! К кому ещё мы могли заявиться посреди ночи?
Дом со всех сторон окружен полями и жиденькими перелесками. А в тот день, вчера, они долго шли по лесу, всё время, до самых заборов...
-Вы, вроде бы, живёте в новом посёлке. А шли через давно заселённый и обжитой.
Сау редко бродил по территории – что ночью, что при свете, в пешей доступности в их районе просто нечего было делать. Так что путь до шоссе он видел в основном из окна машины... но вчера было очень много света в окнах домов. Слишком много для наполовину пустующего поселения на отшибе. Сау подумал тогда, что все решили заселиться одновременно. И почему ему в голову пришла подобная дичь...
-Я не был у вас дома, но я давно знаю Мелькора: после жизни в общежитии он стал очень ценить пространство. У вас же, наверное, минимальное количество мебели, правда?
Они не включали свет. Не разводили огонь в очаге, и вообще... майа практически сразу оказался прижатым щекой к полу. Его не пустили принять душ, Мелькор, пожалуй, впервые заламывал руки ему за спину так жёстко; но, зафиксировав его в удобном для себя положении, подчинённом, настолько напряженном, что колени дрожали в упоре, Он делал всё очень медленно; Сау оставалось только смириться – и это было лучше всего: не иметь возможности вывернуться, исчезнуть, даже двинуться... “Мелькор... давай зажжем хотя бы камин... я постоянно натыкаюсь на что-то... мы же в зале сейчас?” – вместо ответа вала входил до упора, застывал в этом положении; майа терпел, сколько мог, не столько боль, сколько напряжение, но когда терпение заканчивалось – Сау не мог остановиться и не вскрикнуть в исступлении; наполнивший непривычный, какой-то чужой воздух комнаты стон умножал всё происходящее на десять – слеза сбежала наземь; это не их ковёр. Не их пол, не их стены – всё другое на ощупь и на запах, возможно, это побочный эффект... но Мелькор – он тот же; пригибает, владеет и демонстрирует власть каждым движением; может и на изнанку вывернуть, если вдруг захочет, но сверху, с только что жестоко сжатых губ, слетает “я люблю тебя...” не раз, и не кажется – и внешний мир больше не имеет никакого значения. Где бы они ни были, да хоть бы они всё ещё блуждали в том самом лесу – всё равно. Если Он говорит правду сейчас.
-Я не понимаю, – выплыл из воспоминаний Саурон, истерически растирая воспаленные красные глаза.
-Я... догадываюсь, что ты плохо различал предметы в темноте вчера, можно было и запутаться.
“Мелько... да что ж так темно-то... у нас никогда раньше не было так темно. И душно.” – “Ты ещё можешь разговаривать? Значит и ебаться у тебя силы найдутся”...
-Но кровать – ты же не мог не заметить, что она не ваша?
В спальню Мелькор отнёс практически на руках. Стало неожиданно, небывало светло и видно. Как Он, что только что любил на словах и драл на деле, решил доказать... Он раскинулся на ярко-белом. Разведённые колени, полуулыбка – даже сейчас, сидя в больничной столовке, в амбре от хлорки и фоновом стрекотании казенной посуды, Саурон чуть не задохнулся от всплывшего в памяти видения – за такого, за Него хотелось непременно погибнуть. И Сау, конечно, погиб.
-Но это наша веранда. Там был камин – я помню!!!
-…а на втором этаже две комнаты, правильно? Вас мы нашли в комнате отца. Теперь там наша спальня. А во второй комнате когда-то жили мы с Мелько. А у вас там…?
-…сложен мусор строительный, – выдохнул Сау. Хорошо, что для себя он не взял даже стакана кофе – ничего не мешало упасть лицом на сложенные руки. Даже несмотря на то, что это всё не могло случиться в действительности!!!
-Я, наверное, должен тебе что-нибудь рассказать об отношениях Мелькора с отцом, – послышался необычайно спокойный голос Сулимо.
-Он рассказывал.
