Даже с воскресенья на понедельник, когда Инголдо уже вернулся в комнату за картонной стеной, и их царствование на двоих закончилось, Мелиан осталась с Сау, делила его простое ложе, прижималась во сне, целовала шею и колючий подбородок... запретила бриться – ей нравилось, ища его поцелуи, медленно провести губами по только пробивающейся щетине...
В общем, отбой был поздним, подъем – ранним, голова – пустой, а тело... в нем как-будто разболтались все шурупы. До одури приятная эйфория не давала покоя – все вокруг хотелось потрогать, взять большой густой молочный коктейль и долго-долго тянуть его через соломинку, а потом съесть острый хот-дог – и пальцы облизать. А еще...хотелось еще. Изнутри грела надежда, что муж Мелиан вернется не сегодня, и тогда будет еще одна ночь без сна. И день без сил. Но Саурон не отказался бы от этой ночи даже под угрозой суда валар и защиты на комиссии.
Значит, сегодня надо будет вдохновенно нести отсебятину. Вот уж по какой дисциплине майа действительно мог защитить кандидатскую – хоть посреди ночи его разбуди. Студенческая жизнь – дело такое, на учебу времени, к сожалению, хватало не всегда. И, когда день и ночь проходили в заботах, на следующее утро пред светлыми очами заслуженных и не очень преподавателей приходилось включать обаяние и смекалку на полную. Слава Эру, пока все шло гладко. До этого странного математика. Но, в конце концов, Сау уже знал, чего от него ждать, и врасплох ему майа больше не застигнуть. Ну а в край, если светило все-таки разъярится и начнет лютовать – придется воспользоваться предложением феанорова отпрыска. Противно, конечно, использовать друзей таким образом, но, с другой стороны, такой парашют приятно грел спину.
Время приближалось, Сау всласть потянулся и покинул насиженное место. Попытался там же оставить сладкие воспоминания, как в тень, погрузившись в дифференциальные исчисления, но надежда на продолжение не дала этому свершиться, украдкой гладила молодое жадное тело невесомыми теплыми ладошками.
-Здравствуйте.
-Здравствуйте.
И все. Никаких расспросов, прямой серьезный взгляд – и что за дичь почудилась майа в прошлый раз? Адекватный мужик, умный, видимо – майа недоумевал сейчас, как можно было перепутать его с сантехником из порнофильма...
Сау подошел к столу. От контраста светлого коридора и прохладного кабинета на теневой стороне в глазах ненадолго замутило.
-Тьму выбрали?
-Извините?!!
Мелькор окатил холодным взглядом с головы до пят.
-Значит, так. Сейчас идешь и моешь ботинки – я тебя предупреждал. Через десять минут возвращаешься и крайне убедительно вещаешь, какую ТЕМУ ты выбрал. Ясно?
Через мгновение Саурон уже злобно надраивал до зеркального блеска берцы, стоя над умывальником в туалете. Взятой с батареи губкой, босиком переминаясь на кафельном полу. Даже подошву. С мылом. Ярость неплохо прочистила обзор. Что ж, если сейчас, после водных процедур, его все-таки выставят, то, по крайней мере, он сможет от души послать на хер этого мефистофеля недоделанного. А если нет... – Сау наконец домыл руки и плеснул холодной водой себе в лицо. – Ну, а если нет – то пошлю после защиты. Или после выпуска. В общем, однажды это случится. Приободрившись, майа двинулся на второй заход.
Бауглир опирался о край стола. Когда в дверях появился майа, посмотрел на часы.
-Успел?
-Нет. Но проходи.
Не торопясь, Саурон двинулся в направлении Бауглира.
-По поводу темы. Я думал. На выходных. Может, мне в качестве темы взять какую-то из глав Вашей кандидатской?
-Докторской.
-...как раз оба потратим время с пользой.
По какой-то неуловимой причине абсолютно любые, самые повседневные слова в присутствии этого вала обретали второе дно, звучали похабно.
-Держи.
Бауглир протянул студенту флешку. Что ж, ход действительно старый, и ход просчитан. Майа покраснел от досады на себя.
-Если... Вы считаете, что я не справлюсь, не достоин, не доверяете мне – так и скажите, незачем тыкать меня носом во все подряд, я же не щенок... Ваш предмет у меня не профильный, и если у Вас есть сомнения относительно моего отношения...
-Что это? – Бауглир кивнул на давно заросший, но все еще заметный шрам на руке майа, чуть выше кисти, идущий к локтю.
-Это... В детстве со старшими подрался. У них прут железный был.
Мелькор провел по следу пальцами, едва касаясь, против шерсти. Посмотрел в глаза.
-Больно было?
Воцарилась тишина, как единственно правильный ответ на зов, прозвучавший в голосе вала куда громче слов. Как в тумане, как в кино – как будто все происходит не на самом деле – в замедленной съемке. Бауглир лишь слегка наклонился вперед – его встретили уже приоткрытые губы майа.
Как же бережно он требовал полной власти. Чужая воля ворвалась в тело Саурона даже раньше, чем в его рот вторгся чужой язык. Чужой? Вторгся? Или сам впустил? Или сам хотел? И звал сам – наглым взглядом, разболтанной походкой, небрежным видом – извращенное похотливое нечто на задворках сознания обмануло разум и сейчас сковало, не давало двигаться, не позволяло оттолкнуть.
Этот поцелуй не был похож ни на один предыдущий – твердые губы исследовали. Терпеливо. И жадно. А потом обдало огнем от внезапно сомкнувшихся объятий.
-Не знаешь, куда деть руки? – Бауглир чуть отстранился, с плеча куда-то исчезла сумка, вала сам положил ладони Саурона себе на грудь, под уже расстегнутую рубашку. Пальцы сразу отозвались, поспешили освободить плечи Мелькора от одежды.
-Хороший мальчик, – в голосе вала проскользнула улыбка.
Каждая клеточка и каждый нерв убеждали Саурона, что все под контролем, что не может быть неправильно, когда так хорошо. Собственная задранная майка. Его губы спустились потерзать подставленные ласкам ареалы на загорелой груди, а правая ладонь уже пробралась под белье... Майа закусил губу, чтобы не взвыть от напряжения. Это же не обязывает... и закрытые глаза... и чужие руки, хозяйничающие где им вздумается... не обязывают... лопатки ощутили холод гладкой поверхности. Глаза майа распахнулись.
Нависая над расстеленным прямо на столе Сауроном, Бауглир уже устраивал его ноги у себя на плече. Майа схватился за края, резко вставая на локтях, но Мелькор сразу прижал его сверху.
-Давай я не буду уговаривать тебя, как девочку. Ты хочешь сам и лег под меня сам.
По телу майа бежала дрожь от каждого слова, он не замечал, что, все еще опираясь на локти, ловит открытым ртом дыхание Бауглира. Казалось, на коже проявились пятна, которые были там всегда, с которыми ничего не может сделать леопард.
Поцелуем вала пригвоздил майа к столу.
-Не скули, малыш, все уже случилось, – слова сопровождали первые остро-незнакомые ощущения. – Я не буду врать, тебе будет больно, сегодня – точно, и легче не станет. А когда все закончится, ты будешь просить еще...
Боль не стала шоком для майа. Он не отрываясь наблюдал – как искажается бледное лицо, когда губы шепчут “тесный”... Как двигаются его бедра – непотребные звуки – резко, кожа о кожу – заполнили слух... майа презирал себя, раздвинувшего ноги перед первым, кто не спросил разрешения, а уверенно уложил на ближайшую горизонтальную поверхность, презирал за то, что его возбуждение не спадало... за то, что не отвести взгляд... и не закрыть уши... и не убежать со стола этого мясника... Что-то изменилось. Движение внутри стало прицельно бить в одну точку – Сау резко выдохнул, рука Бауглира зажала ему рот, жаром окатило тело – и он кончил, ломаясь под навалившимся сверху... любовником? Под тем, чей напрягшийся член ощущал своим нутром.
Все закончилось. Саурон не знал, что теперь делать, как встать, как открыть глаза. От холодного пота бил озноб. Рядом слышалось чужое тяжелое дыхание.
Наконец-то Бауглир поднялся со стола. Майа дернулся в другую сторону, но вала вернул на место.
-Не двигайся, сейчас вытру.
Не открывая глаз, майа ждал. До живота дотронулась салфетка.
-Завтра. В то же. Время. Смотри на меня.
