-Опять я виноват?!! Да у тебя же просто от меня одни неприятности! Давай расстанемся!

На этот раз вала отскочил как ошпаренный.

-Ты хочешь расстаться со мной?!!

-Нет, – внезапно спокойно ответил Саурон. – Это ты хочешь расстаться со мной. Почему-то я только сейчас это понял.

Вала, не произнося ни слова, отрицательно качал головой, пока Сау вновь не заговорил. Спокойный, будто просветлённый.

-Ты же прекрасно понимал, что после того, как проснусь в доме твоего брата, я больше не захочу... и поэтому приволок меня туда. И Оссэ... какой он тупой всё-таки. Это не он сделал слепок с твоих ключей, это ты оставлял их так, чтобы мысль о них не оставляла его. В руках ещё, поди, перед этим крутил, да?

Мелькор стоял и молча смотрел на вещающего уставшим, разбитым голосом майа.

-И ключи от своего кабинета ты в бардачке у себя держал тоже не спроста, а чтобы, взяв машину, я их нашёл. Запрещал ещё так грозно... ух, какой ты актёрище! И говорить с Ауле о твоём восстановлении в универе запрещал. Он-то тебя тогда сразу раскусил, а до меня только сегодня, сейчас допёрло.

Вала тяжело вздохнул.

-От тебя же ничего не скроешь. Ты следишь, как чистильщики работают с камином, пока нас нет дома. Ты знаешь, во что и когда я был одет. И о том, что в твоей двери установлена камера, ты тоже прекрасно знал. Помог ещё, закрасил камеры в коридоре. Но вот не до конца понимаю – зачем ты отдал мне флешку? На ней же метка! Вдруг я бы сразу догадался, что программу украл ты?

-Я просто забыл, – ответил Мелькор, сведя брови. – Я не мог сказать тебе всей правды, ты видишь теперь, как она неприятна. Я не хочу, я не потеряю тебя!

-Браво, – выразительно вывел губами Сау.

-Я докажу, – кивнул Мелькор, вновь подступаясь к Саурону, упирающемуся ему руками в грудь.

-Такой напор... сколько искренности! Феанор всё-таки – кремень! Столько лет тебя динамить, при этом зная, от чего отказываешься! Или вы всё-таки периодически сношались по старой памяти? И как давно? Перед тем, как отвезти меня в реанимацию в очередной раз? Или после?

Теперь Сау снова смеялся и снова не мог остановиться, и Мелькор поймал его за подбородок, чтобы тот посмотрел-таки прямо в глаза.

-У нас с ним давно всё кончено. Нет смысла отрицать – я злился, и что-то из твоих догадок об Оссэ, может быть, и правда. Но я ничего такого не хотел. И ты – первое время я надеялся, что просто очень тебя хочу. Но это не так, ты предназначен мне, ты мой! Может, я говорил тебе об этом не в то время и не так, как тебе хотелось бы. А как ко мне относишься ты? Ты никогда не считал нужным сказать, я до сих пор не знаю!

-Мелькор, я люблю тебя, – получилось немного надломлено.

Сау держался долго, и сейчас глаза увлажнились от яркого света за окном, и майа дышал этим светом, и ясным небом, настолько легко стало от того, что это слово теперь сказано. Саурон почувствовал себя свободным и лёгким, и хотелось повторить ещё раз, и майа повторил уже тише:

-Я люблю тебя. Мы больше не вместе.

В несколько стремительных движений, оттолкнув от себя вала, Сау оказался за дверью, буквально повалился на подставленное плечо, холодное от чёрного шёлка на нём. А потом видел только паркет и лестницу, и уже на улице – светлые локоны, в которых прятался майа от яркого света. Практически сразу товарищи оказались на заднем сидении машины Артанис, которую, видимо, Инголдо одолжил вместе с платьем... здесь они сидели ещё долго. Саурон не отрывался от подставленного плеча, иногда Финдарато прижимал к себе покрепче – когда майа потрясали какие-нибудь особо острые воспоминания: “ты мой”, “я докажу”, и снова “я люблю тебя”... это тяжело. Даже если знать заведомо, что всё это – ложь. Под вечер Сау так и уснул, уткнувшись в тепло отзывчивой фэа. Он будто упал в темноту, но в этой темноте всё ждало и любило его. Позволяло на время забыть о том, что, проснувшись, придётся жить дальше. “Могло быть хуже, – думалось Сау на грани забытия, – мы могли действительно завести кота”.