-Мелько, у меня уже ожоги от ковра, – сыто улыбался майа, потягиваясь на том самом ковре, который только что осквернил, кончив прямо на него.

-Я куплю тебе наколенники, – обещал Мелькор, едва касаясь бёдер и живота, самыми кончиками пальцев. Сау любил после секса быть обласканным, и Мелькор не собирался ему в этом отказывать. Иногда, под конец дня, когда сил оставалось уже чуть-чуть, майа просил просто полежать на нём сверху. А сейчас сил ещё сколько угодно.

В доме обнаружилось не так уж много мест, где у них ещё никогда до этого не было. Другое дело – гараж. Секс в машине майа считал вариантом компромиссным, подходящим на случай, если ничто более удобное не доступно в момент, когда они нужны друг другу срочно – но, видимо, воспоминания о таких ситуациях закатывались куда-то под сидения, и вдруг неожиданно нашлись, и оказалось, что если дверь не закрывать, то гораздо удобнее; а ещё – можно притвориться, что ты остановился где-то на обочине, по дороге домой, и затащил своего тано на заднее сидение – от подобных фантазий Сау было стыдно, но от этого ещё более приятно. Так что, когда Мелькор повел его к девственному до сих пор мотоциклу и кинул под ноги подушку, что принёс вместе с Сауроном из дома, тот только охотно пал на колени, и, пока не покраснел до самых кончиков ушей, принялся старательно ублажать своего вала, что удобно устроился на сиденье. Сау так увлёкся, что чуть не кончил раньше. А Мелькор готов был провести так весь вечер – на грани удовольствия, каждый раз отскакивая немного назад, чтобы это длилось долго, вечно и дольше, чем вечно...

Что-то случилось со вкусовыми рецепторами. Не хотелось ни есть, ни пить, но всё время хотелось целовать Его. Как подростки, вала и майа сосались, стоя на кухне, только несколько глотков воды нужно было им для поддержки сил. Много воды. На языках друг друга она отдавала сладостью, очень знакомой.

-Я хочу, – шептал Он, развернув майа лицом к зеркалу, позже, когда стемнело, – чтобы ты увидел себя таким, каким я вижу тебя постоянно...

Всё блестело по ту сторону отражающей поверхности, россыпи бриллиантов покрывали влажную кожу майа, приоткрытые губы и прикрытые глаза; весь он казался себе одним светящимся росчерком в сумерках, окутавших комнату; возможно, никогда больше они не рассеются, и майа вечно будет смотреть на то, как его зачарованное божество не может оторвать взгляда от его лица.

Мелькор вглядывался настолько глубоко, что Сау боялся повернуться к нему; “если я был бы лучше, я был бы тобой” – не раз говорил вала. На руку Саурона, справа от зеркала, легла Его рука – если бы... Саурон сейчас не смог бы прочертить границу между собой и Им – она условна, как никогда прежде.

Воскресенье началось в полдень, в холодных простынях и холодном поту.

-Мелькор?

Вала подскочил в постели. На то, чтобы отдышаться, ему потребовалось время.

-Мелькор, может ещё поспишь? – подоспел майа, садясь поближе. – Я тебя обниму. Доброе утро...

-Нихрена оно не доброе, – бросил вала куда-то в сторону.

Этой ночью Саурону казалось, что ещё немного, и вала вскочит с постели на ноги, не просыпаясь. Видимо, все возможные кошмары впивались в Него в эти короткие часы. Сау положил подбородок Ему на плечо, боясь сделать что-то не то, не так и не к месту. Молча, Мелькор выскользнул и удалился из комнаты, даже не повернувшись.

Сложно было притворяться теперь, что всё лучше некуда – Саурон и сам не понимал, спал он этой ночью или нет. Кошмары были неописуемо реальными – к кровати со стороны Сау подходили чёрные, как от копоти, дети. Плакали и причитали над ним. Рассеивались от прямого взгляда, но лучше бессонница, чем видеть такое у себя над головой – сейчас майа казалось, что это симптомы злоупотребления враньём.

Вчера у них снова случился загул. И вроде бы – какая-то грёбаная кислота, чисто для поддержания в тонусе, но рецикл, у всего есть рецикл. И теперь он нагнал вала, и Саурону придётся иметь дело депрессией, настоящей, тяжёлой – не сойти бы с ума! “Сам виноват,” – отрезал внутренний голос, и поделом.

Крепко держась за перила, майа сошёл в низ и, прислонившись к стене, сел прямо возле двери, ведущей в ванную. Решил дождаться Мелькора снаружи, не смея вламываться.

-Ты что здесь делаешь? – отреагировал на это Мелькор, появившись на пороге через полчаса.

-Ты забыл меня наверху, – укоризненно ответил Сау.

Мелькор сделал шаг навстречу, ещё один. Опустился на пол возле Сау. А майа будто именно этого и ждал, и камень упал с души – Он снова позволяет быть рядом!

-Давай поедим и наверх пойдём. Нам никуда ехать не надо, можно отдохнуть, просто расслабиться. В смысле, поваляться...

-Саурон. Ещё одного сна я сегодня не переживу.

-Хочешь, съезжу за снотворным?

-Ты знаешь, как я сплю? – спросил вала, не поднимая головы. – Я всё время бегу со связанными ногами. Постоянно. Всегда. Просто изредка, проснувшись, удаётся об этом забыть.

-И что делать?

-Не знаю, – отозвался вала. – Поехали лучше в город. Пройдёмся, прогуляемся, подышим углекислым газом. Может, я устану достаточно, чтобы ни о чём не думать.

-Мелькор, и... давай завязывать уже. Мы нормально жили без допинга, в смысле хорошо, разве нет?

-У меня осталось ещё на один раз. Давай добъём! Просто пошляемся по каким-нибудь развалинам, всё выветрится в мгновение. Как раз домой вернёмся чистенькими.

Сау не нравилась эта идея от и до.

-Не смотри на меня так, – скривился вала. – Мы возьмём такси, за руль никто не сядет. Побродим, где безлюдно – и ты, и я, и все окружающие будут в безопасности. Или мне идти одному?

Этого Сау позволить не мог.

====== Часть 39 ======

Открыв глаза, Сау жадно вдохнул и сел на кровати. На больничной койке. Опять. Опять стряслась какая-то фигня, опять по памяти надо обшаривать ушедший день, искать в нём ответы, причины, и главное – искать Его – что с Ним, почему Его нет рядом... Саурон помнил, как уснул в одной постели со своим вала.

-Не волнуйся, всё в порядке, он сейчас тоже прокапывается. Только в другой клинике.

Саурон в недоумении уставился на Сулимо, сидящего здесь же, в больничном халате поверх дорогого пиджака... и это называется в порядке?!!

-Ляг, не надо резко вставать. Я объясню тебе всё, что смогу. Когда ты окрепнешь достаточно и мы спустимся в кафетерий.

Сау действительно не смог тут же вскочить на ноги. Слабость... язык не ворочался, вяло раскручивались маховики, приводящие память в рабочее состояние. Медленно и со скрипом, воспоминание всё же возникло. Как картина какого-нибудь маньериста, созданная в результате выплескивания краски на холст.

Вчера Мелькор привёз майа не в город.

-Вообще-то, мы в черте городского округа. Считай, что мы в парке.

Но Сау видел перед собой настоящий лес. Густой и дремучий, ещё не оперившийся свежей листвой. Сырой после дождя, и поэтому глянцево-чёрный. От яркости неба слезились глаза, и, пока не зашло солнце, вала и майа бродили здесь, иногда, кажется, выходя к реке. Мелькор, вроде бы, на удивление много и охотно рассказывал, майа же не мог произнести ни слова – звук собственного голоса казался ему таким... бессмысленным. Цвета вокруг вспыхивали и угасали в зависимости от настроения Сау, а оно менялось чаще прогноза погоды на выходные... Мелькор рассказывал про зАмок. Чёрный замок по ту сторону реки, который он видел с детства во сне, и всегда чувствовал покалывание в пальцах, глядя на другой берег, на то место, где, невидимая, находится его истиная твердыня. А Саурону всю жизнь снилась белая башня, в которой живут белые сёстры. В ней одно окно, на самом верху, в той комнате, где находится Нечто – источник чистого бесконечного ужаса... Саурон очень боялся попасть в то место, так что Мелькор подводил его к обрыву и они подолгу смотрели туда, где лежит территория снов вала.

А потом они внезапно пришли домой. Уже в полной темноте, и Сау мало что разбирал по дороге, но... так. Майа смотрел на Сулимо широко распахнутыми глазами.