-У нас и правда завелись соседи, – вздохнул вала, глядя за окно на кухне субботним утром.

-Ну да, – подтвердил майа, взглянув в ту же сторону. – И что, думаешь, они будут лазить к нашей веранде?

-Теоретически. Если это не взрослые особи. То они могут протиснуться в лаз для собак, – прокомментировал Мелькор. – И меня это абсолютно не устраивает. Я хочу, чтобы мы продолжали ходить по дому голыми и трахаться на кухонном столе.

-Мелько, мы не ходим по дому голыми, – “признался” Сау. – Да и на кухонном столе мы никогда... разве что чуть-чуть прислонившись... но чтобы прям на столе...

-И вот именно теперь, когда нельзя, очень хочется! – вала перевёл на майа внимательный взгляд. – Ты, к тому же, сейчас так вдохновенно об этом говорил!

-“Я” и “вдохновенно вещал про секс на столе” – это вещи несовместные, Мелькор!

-Да ладно! А ты не хочешь попробовать?

По случаю раннего часа, хозяева дома были одеты лишь символически: вечно мёрзнувший майа завёрнут в халат, Мелькор же просто обмотался полотенцем после душа. Оно сковывало его движения, и поэтому было скинуто перед тем, как вала оказался на столешнице, весь, с ногами.

-Хочешь ко мне? – подманивал Его взгляд из-под ресниц.

Майа молча потянулся ближе, но был пойман за подбородок.

-Не так быстро. Расскажи мне сначала что-нибудь... я тебе нравлюсь?

-Да... Мелькор, да, конечно... ты очень... не знаю, как выразиться...

-Не подыскивай слова, – улыбнулся вала со своего пьедестала. – Просто скажи как есть.

Мелькор оперся на руки, отклоняясь чуть назад. Ноги, согнутые в коленях, широко разведены... Сау слышал от Него прежде, что Его поколение гораздо более раскованное. Но вала умел быть просто отвязным, внезапно, по неизвестным причинам попозировать для своего зачарованного любовника, с непоколебимой уверенностью демонстрируя себя; и при этом ещё и говорить со сладкой, глумливой усмешкой, которую хочется укусить.

-Мелькор. Ох... мне нравятся... твои волосы. Мне бы это не пошло. Но ты выглядишь... – майа поводил руками в воздухе, пытаясь описать свой восторг, не глядя вала в глаза, но тяжело сглотнув, когда тот перекинул чёрную гриву через левое плечо, чуть-чуть закрутив её в жгут.

-Ещё... ты разный всегда. Ты – это ты. Но когда мы наедине, ты становишься не таким, как на публике, и по тебе я всегда понимаю, что вот сейчас мы одни, что это важно... – майа поцеловал немало удивлённого, внимающего ему Мелькора в коленку. – Но... восхитительнее всего ты тогда, когда забываешь обо всём вокруг. Делаешь что-то повседневное и не думаешь о том, кто на тебя смотрит. Но уже подойдя к зеркалу, ты снова как будто под прицелом...

Мелькор молчал, чуть удивлённо приподняв бровь.

-Я-то думал, что ты расскажешь о том, какой у меня член, – наконец сказал Он.

-Мелько, я это не умею, не мучай меня... – свёл брови майа, прячась в Его протянутой ладони.

-Я думаю, то, что ты говорил обо мне сейчас, гораздо более интимно. Разве нет?

Саурон вздохнул, но задумываться надолго было бы неправильно.

-Он... когда я смотрю тебе в глаза, моя рука сама к нему тянется, – быстро выговорил Сау. Жар окатил щёки изнутри. – Я хочу прикасаться к нему постоянно.

-Ты хочешь меня? – лукаво спросил вала на выдохе.

-Ты – самый желанный для меня, – ответил майа, самозабвенно вглядываясь в Его глаза..

-Хорошо, что не сказал “единственный”, – шепнул Мелькор в самые губы. – А то я бы тебе не поверил.

-Мелько... – Саурон как будто летел вниз, бесконечно низко, в самый ад с высочайших небес; как... что он сказал не так? он же только пытался передать Ему глубину своего обожания... и испортил всё?

-Я тебя понял, – смилостивился вала. И поцеловал своего майа, как не целуют тех, в ком сомневаются – и Сау снова вознёсся, вцепился в Его предплечья и не собирался больше отпускать.

-Саурон. В пакете в коридоре. Висит на крючке. Там есть кое-что для тебя – принеси пожалуйста.

Сау оторвался от места. Что бы ни было в том пакете – хоть труп, да хоть два! – он просто желал поскорее вернуться на кухню, продолжить трапезу... и подошёл к столу с баллончиком, запакованным в разноцветную коробку. Мелкие надписи на английском и прочих малознакомых языках плясали перед глазами, так что Саурон озадаченно поднял взгляд на Мелькора.

-В составе нет ни одного запрещённого препарата. Пойдёшь гуглить? – прикрыл глаза Мелькор. – Это мышечный релаксант, он легально продаётся в аптеках. На боку штрихкод.

-Но зачем? Я всегда расслабляюсь с тобой...

-Это мне, – Мелькор перехватил балончик, поднёс ближе к лицу. – Разве ты не хочешь?

-Мелько, я не буду причинять тебе неудобства. Если ты хочешь, чтобы я... если разрешаешь... я могу помочь тебе, я помассирую, я растяну, тебе будет хорошо со мной!

-Так чего ты ждёшь?

Сау быстро оказался на столе, позади, готовый ко всему. Выцеловывал покрывшиеся мурашками плечи, пока правая ладонь уверенно скользила вниз по прогнувшейся спине.

-Но всё-таки, если ты не против, – шепнул Мелькор, обернувшись назад.

Отдел головного мозга, отвечающий за речь, у Сау уже отключился, и он наблюдал, впившись зубами в Его плечо, как это происходит. Всего лишь вдох. И очень скоро, отставив баллончик в сторону, Мелькор стал более требовательным. Нетерпеливым. Сау понимал это без слов, и не смог бы объяснить, почему так решил.

-Тебе хорошо? – отражался шёпот майа на блестящей скуле.

-Да... – выдохнул вала. – Медленнее...

Сау пытался. Тот, кто грезит о сексе в пыточной камере или на борту космического корабля, просто не знает; он просто не в курсе, что нет ничего прекраснее, чем, высвободив себе небольшую полянку среди посуды и овощей, ублажать своего вала – своего, теперь уж точно, ведь союз, скреплённый полетевшей на пол подставкой для ножей, нерушим; Он дышит резко и глубоко, не стесняясь осквернить Святой Быт видом разврата, творящегося в святая святых, пока у Сау горят ладони, лежащие на Его бёдрах, и хочется быстрее и быстрее притягивать к себе, и остаётся только из последних сил думать о котиках, глазеющих с кухонного полотенца, чтобы сдержаться и не уложить Его на столешницу одним рывком и не обрушить всю эту конструкцию на четырёх ножках, взяв нужный, правильный темп – Мелькор взглянул через плечо, оскалился злой улыбкой; наклонился немного вперёд, сделал всё сам – пара движений, и стало как в самом сладком сне Саурона, стремительно и остро... только не смотреть, а если посмотреть, то можно сразу кончить от того, как переливается влажная спина, и ниже...

Не сдержавшись и кончив практически тут же после вала, майа не мог разжать рук, сомкнутых поперёк Его груди. Закрыв глаза, уткнулся лбом Ему в затылок, так как видеть и слышать не желал вообще ничего, всё нужное было в его загребущих лапах, но Мелькор отчётливо тяжко вздохнул. Майа поднял голову и проследил Его взгляд – от окна веранды некто, прежде застывший с зенками на выкате, сиганул в дальний угол участка. Как раз туда, где был вход для единственных желанных здесь гостей – ничейных шавок.

-Что это было, – хрипло молвил Сау.

-Соседи. Я же говорил.

-И что теперь? – спросил майа, всё ещё не двигаясь с места.

-Теперь... ну, надеюсь, теперь к нашим дверям придут селяне с вилами.

-Тебе меня одного не достаточно? – возмутился Саурон, хоть и в шутку.

-Я просто чую, что всё становится как-то слишком хорошо. Лучше, если в этот момент я опасен только для соседей.

Что такое “хорошо” и что такое “слишком” Сау узнал этим же вечером.

Свободная майка, едва прикрывающая зад, была единственным предметом одежды, которую Мелькор разрешил одеть Саурону.

-Мелько, это не гигиенично, – взмолился майа, несильно отбиваясь от приставаний, что нагрянули из-за спины.

-Не хватает чистоты – идём в душ. Я тебя помою. А одевать сегодня ты будешь только то, что не надо снимать, чтобы потрахаться.

От повышенной влажности на самом затылке волосы у Саурона чуть-чуть завились, не давали покоя Мелькору – задирая майку на майа до лопаток, вала касался их дыханием, а Сау млел и таял, ощутив себя представленным так бесстыдно на Его милость, и спина выгибалась, и между ягодиц ложился Его член – абсолютно ненарочно, сам собой, отчего захватывало дыхание... а Мелькор довольно ухмылялся и аккуратно кусал за загривок; видимо, он ни секунды не верил в случайность происходящего, считал, что майа сам подобрал себе этот бесстыжий вид, и сам тянулся к верхним полкам, так что из-под тонкого хлопка можно было рассмотреть не только напряженные ягодицы, но и живот; и ботинки – никто не носит дома высокие ботинки, если только не в попытке закинуть их кому-нибудь на плечи, а здесь больше нет никого.