Щёки майа чуть заалели, а пятки заёрзали вдоль боков такого заботливого вала.

-Ты пить сможешь? – спросил тот, подхватывая объект своей заботы под коленки.

-Смогу, если надо, – ответил Саурон, – а что... мы празднуем что-то?

-Завтра суббота. Я отвечаю на любые твои вопросы, а пить одному мне всё-таки не хотелось бы.

-А... можно, я тогда покурю?

Сау понял, что сморозил глупость: вала не курил сам и не терпел даже запаха поблизости. Однако увидел, как изменилось лицо Мелькора, первоначально выражавшее категорический отказ: вала опустил взгляд и нахмурился, отгоняя изначальное намерение быть непримиримым поборником рекомендаций минздрава.

-Ты же понимаешь, что на самом деле я ничего не могу тебе запретить.

-Но ты же запрещал раньше. Ты запрещал, разрешал, делал всё по-своему и ни о чём меня не предупреждал...

-Я поступал так потому, что тебе это нравилось, – выдохнул Мелькор, глядя в глаза, – а теперь я... прошу тебя, чтобы ты сказал мне вслух – чего ты хочешь?

Не выдержав гляделок, Саурон снова уткнулся в изгиб Его шеи.

-Я хочу, чтобы всё было по-прежнему, как до поимки этого студента твоего бывшего, только без страха, – вымолвил Саурон на одном дыхании, – Мелко, я не буду судить тебя ни за что... только скажи мне завтра всё, как есть, хорошо?

За спиной майа сомкнулись Его руки.

Вала грел ледяные ладони , просунув под одежду Сау, в такси, по пути на высокоградусную исповедь. Делал он так не в первый раз, и прежде Саурону было безумно неловко, и он зорко следил, чтобы рука незнакомого, обычного мужика за рулём не потянулась к монтировке... а сейчас было не до приличий. Майа везли на разговор, как в театр – куда-то в центр города, по словам вала – на крышу. Что спросить, любопытный и самый пострадавший в последних событиях Сау уже в уме набросал, забыл и перепутал всё местами. А устав в сотый раз перемешивать одни и те же думы, просто наслаждался последними мгновениями в неведении, пролетавшими сквозь пространство, сверкающее вечерним освещением за окном машины. Взгляд случайно зацепил бейджик водителя, висящий на солнцезащитном козырьке.

-Мелькор, можно первый вопрос, несложный? Нас ведь всегда именно этот таксист возит...

-Да. Я думал, ты не заметил, – чуть самодовольно улыбнулся вала.

-Я, может, и не заметил бы, но у него фамилия – Борщ. Термопасту тоже он тебе привозит?

-Именно, как и продукты иногда. Водить знакомство с таксистом, которому не сложно привезти тебе самое необходимое для жизни – нормальная практика для живущего вдали от города.

Автомобиль повернул, выруливая из старого города в сторону центрального проспекта, вдоль трамвайных путей, поблёскивающих на сыром асфальте. Сау смотрел в панорамное зеркало на бесстрастное лицо Борща, выделявшееся на фоне сумерек – суровое и сосредоточенное, словно мир рухнет и грянет анархия, если вдруг разгладится эта глубокая складка меж бровей.

-Мог и сказать мне, что нас возит не какой-то рандомный чувак...

-Ты слишком соблазнительно смущался, когда я лез к тебе в такси.

В чертах Борща по-прежнему не проскочило и намёка на эмоции.

-А ему нельзя задавать вопросы?

-Он не замотивирован отвечать тебе честно, – шепотом отозвался вала, снова притягивая майа к себе – жадно, будто осушая последний глоток.

-Ты тут не в первый раз, как я понимаю?

-Нет, не в первый. Но я редко здесь бываю. Бывал.

Крыша принадлежала блочной девятиэтажке, длинной, огибающей несколько муниципальных строений поменьше, змеящейся по направлению к набережной. Вала и майа зашли в один из подъездов, не встретив никаких препятствий. Поднялись по металлической лестнице через люк...

-Видишь – подпалина возле края? – кивнул Мелькор на самую дальнюю грань.

-Это ты... жёг? – обомлел гость.

-В студенчестве. Я тогда отравился. Мне казалось, что я на маяке. Песни ещё тогда орал какие-то матерные.

-Это чем же надо отравиться... – подавился догадкой Сау.

-Не волнуйся так, я по вене не пускал никогда. Я просто был пьяным сопливым студентом. Удивлён?

-Влюблённым?

Мелькор прошел вперёд, заглядывая за угол очередного кирпичного короба. Сгущающиеся сумерки неожиданно обжгли лёгкие майа изнутри, потекли по артериям, подстёгивая сердце адреналином .

-А я-то уж боялся, что крыша – это какой-то ресторан, – пробормотал Саурон.

-Нет, не ресторан. Сюда можно со своим.

С реки дул бархатный ветер – кажется, впервые в этом году. Сау обожал такое время весной – когда снег практически растаял, и воздух становится разреженным, как будто густым, прохладным, и оттого неописуемо свежим, вкусным... и каждый год он собирался хорошенько прогуляться в один из таких дней, поглазеть на стекающий по проспектам отраженный свет вечерней иллюминации и похрустеть наледью, что с наступлением вечера покрывала лужи и серые остатки снега... но всё как-то упускал нужный момент.

Сау здорово интриговало, как же Мелькор представляет себе распитие алкоголя в данных условиях. Но вала показал себя отнюдь не гедонистом, провёл своего спутника к одной из тепловых будок, рядом с которой была обустроена самодельная лавочка: популярность этой крыши у местных жителей была налицо. Будто простой студент, вала расстелил пакет на серой поперечной доске. Жестом пригласил майа разделить с ним трапезу.

Бутылка была одна. Сау предвкушал появление на этом пиршестве пластиковых стаканчиков, но пить пришлось по очереди, из горла. Виски жёг, но зато потом грел и расслаблял, смешиваясь с потоком тепла, идущим от реки – озорным, будто кто-то трепал по макушке. Кто-то родной, кто всегда рядом.

-Начнём?

Вала согласно кивнул, и майа сделал ещё глоток. Поморщился.

-Расскажи мне, я всё никак не могу разобраться: ты знал, что всё из-за этого вот... Оссэ творится?

-Нет. Я не знал, – Бауглир перевёл взгляд на редкие огни по ту сторону реки, -но я должен был знать. Я и подумать не мог, что у него хватит ума провернуть нечто масштабное.

-Ты догадывался, что это мог быть он?

-Да.

-И никому не сказал...

-Я пытался проверить его сам. А он пропал отовсюду, как испарился. И тут я должен был сообщить следователю. Но ты читал материалы дела каждый чёртов вечер перед сном.

-Блять, Мелькор, – выдохнул майа, прикрывая глаза.

-Я не говорил, что разговор тебе понравится, – отозвался тот, спокойно и холодно, – Я не мог допустить, чтобы ты взбрыкнул и вернулся к своим финвионам.

-И вот мы здесь...

-И здесь мы только потому, что я по-прежнему этого не хочу.

Саурон уже долго боролся с собой, пока пачка сигарет в всё сильнее тяготила карман, напоминая о своём наличии. Но майа просто достал зажигалку, и та закрутилась в его руке, как живая.

-Ты трахал его?

-Не совсем.

Майа не продумывал заранее следующий вопрос на случай такого ответа.

-Объясни нормально!

-Я его слегка остудил. Наверное, это было унизительно, – вздохнул вала, созерцая неосвященное пятно пустыря неподалёку, – он меня преследовал.

-В смысле?

-Я был его научным руководителем. Студентом он был бездарным в моей области знаний, и я бы не мучал его. Сдал бы он мне любую вымученную ересь, получил бы хорошую оценку – за старания. Но он начал таскать мне собственные проекты.

Мелькор перевёл дух, откидываясь к холодной кирпичной стене. Даже уличный шум, всё реже доносившийся снизу, на мгновение вовсе замер.

-Это было... отвратительно. Разработки десятилетней давности, давно запатентованные, выработанные, отмершие и потому абсолютно не актуальные. Я сказал ему об этом. А он, вместо того, чтобы изучать предмет, наизусть выучил все полученные мною гранты и стал проситься в помощники. Он даже на брата моего вышел – познакомился по какому-то благотворительному поводу. Я вышел из себя тогда – натравил на него патентного поверенного, который в красках объяснил ему, что в научные круги он может проникнуть только в качестве чьей-нибудь “племянницы”, и то не на долго...