Мелькор несколько удивился, получив вместо ответа мягкий поцелуй.
– Мелькор, – улыбнулся майа, – мы с тобой не предназначены друг для друга… в этом плане.
В глазах у него искрилось веселье, и Вала не смог не улыбнуться в ответ.
– А… кому ты тогда предназначен? – Скрыть ревность за интересом ему не удалось, и Карвир расхохотался, плюхнувшись на спину.
– Тебе, – просмеявшись, объяснил он. – Неужели ты так и не понял? Я целитель, а не любимый. Твой любимый – Гортхаур, сколько бы его ни было сейчас. А я… я просто должен быть рядом. Любить тебя, успокаивать, утешать, когда твой любимый на это не способен. Я ходячая безделушка вроде амулета, призванная тебя охранять и не давать разочароваться в себе настолько, чтобы умереть. Ну, посмотри на меня? – В голосе Карвира зазвучала горечь. – Я некрасивый. Я худ, бледен, холоден. Я не умею вспыхивать страстью, ревновать, во мне нет обаяния… всё, что я умею – тебя защищать. Я могу быть для тебя любым, кем скажешь. Только одного я не могу – жить без тебя. Не для тебя. Я рождён для тебя, с тобой и умру. Я ни шагу не сделаю по Арде, если в ней не будет тебя. Я лягу тебе на грудь и умру, если ты этого пожелаешь. Ты можешь бить, унижать, мучить меня, я слова против не скажу. Я люблю тебя. Это единственное, что я умею, и единственное, для чего я пришёл. Без тебя я не проживу. Я бесполезен в бою и не умею даже петь песни. Я нужен только чтобы любить… я не умею даже ненавидеть, потому что любовь к тебе поглотила все остальные мои чувства. Я не могу сказать, что люблю солнце или Хэннера. Я люблю тебя, и люблю солнце, когда оно освещает твоё лицо, и Хэннера люблю потому, что его любишь ты. Его ненависть к тебе оставила на мне ожог. Я призрак, Мелькор. Меня нет. Нет личности, нет страстей, нет эмоций… только призрак, понимаешь? И любить меня нельзя. Если ты захочешь, я могу стать красивым, сильным, соблазнительным… только пока ты хочешь, но это буду не я… да и есть ли я? Сомневаюсь…
– Всё сказал? – тихо спросил Мелькор надтреснутым голосом.
Целитель кивнул.
– Мне нечего больше добавить.
– Вот и зря, – фыркнул Вала и озорно свернул глазами, прижимая руку майа к губам. – Зря. Ты забыл сказать, что ты создан быть мной любимым. Забыл, что оправдываешь меня, позволяя любить не как тело и кровь. Забыл, что ты нежный, чуткий и добрый, что звери жмутся к твоим рукам, забывая про ярость, что птицы щебечут громче, когда ты появляешься в парке. Когда меня нет рядом, твоя сила спит, а ещё она спит, когда мне не требуется. Но когда мне не нужна твоя сила, я не перестаю любить тебя. А это значит, что ты есть. Потому что я никогда не любил того, чего нет. Если чего-то нет, я это создаю, ты же знаешь. Ты создан не мной, и всё же я считаю тебя величайшим счастьем.
– Опять всё врёшь, – вздохнул Карвир, приподнялся на локте и прижался к плечу защитника. – Как можно любить такое чудовище? Чудовище, у которого даже лица нет.
– А вот и ты всё врёшь. Есть у тебя лицо. – Мелькор чуть отстранил его и ласково поцеловал. – И премилая, кстати, мордашка. Ну?
– Хорошо, я не буду больше так о себе говорить.
– Вот и прекрасно. И, кстати, – Мелькор хихикнул, – я очень рад, что ввиду своей миссии ты больше никому не предназначен. Я бы места себе не нашёл, если бы за тобой таскался какой-нибудь смазливенький парнишка.
– Или здоровенный бородатый мужик, – фыркнул Карвир. – Знаешь, такие дохляки как я обычно привлекают бугаёв или педофилов.
– Бугай-педофил? Ммм, как похоже на меня… пожалуй, пора отрастить бороду…
– Мел!..
– Можно, я всё-таки тебя поцелую?..
Школьный день прошёл как обычно. Хэннер все уроки проскучал на задней парте, ему не хотелось отвечать, и слушать тоже не хотелось. Линдилиэль неодобрительно на него смотрела, но не трогала и даже не грозилась позвонить Мелькору.
«Наверное, её предупредили», – подумал тёмный майа, понуро выходя из класса.
Эру, какой страшный сон, сегодня из школы меня забирает орёл. Орёл!.. И везёт к Манвэ. В маленький уютный домик…
Хэннер до последнего искал взглядом дракона, вороного коня или хотя бы волка, и, уже подойдя к орлу, ещё разок огляделся, убеждаясь, что его никто не ждёт.
– Хэннер, скорее! – поторопил Йонвэ, который уже устроился на важной птице. – Манвэ опоздания не потерпит, Торондору и так придётся лететь быстрее обычного! Залезай!
Пришлось послушаться. На взлёте Хэннеру показалось, что в кустах мелькнул чёрный волк, и майа чуть не навернулся, пытаясь рассмотреть получше. Однако больше никакого движения в зарослях шиповника разглядеть не удалось.
– Не ёрзай так, орлы не терпят суетливых пассажиров, – строго, подражая Манвэ, сообщил Йонвэ.
– Какие же вы все там нудные, – буркнул Хэннер. – Даже орлы.
Йонвэ виновато вздохнул и до посадки не произнёс ни слова.
Манвэ встретил майар на пороге, халат на нём в этот раз был махровый и очень тёплый, по крайней мере, с виду.
– Проходите, мойте руки, садитесь обедать, – велел Вала суховато и запер за школьниками дверь. – Я присоединюсь к вам немного позже.
– Слушай, а он всегда так официозно разговаривает? – прошептал Хэннер другу на ухо. – Как на собрании…
– Он очень воспитанный, – надулся Йонвэ, который гордился своим повелителем.
– Ну-ну. Помню, как он крыл Мелькора по телефону. Воспитанием там и не пахло.
– Но в отношениях с тёмными потребны любые меры.
– Звучит заученно.
– Я не знаю, – легкомысленно ответил светлый майа, – так Вала Манвэ говорил.
– А ты хоть раз задумывался над тем, что значит «любые меры»?
– М… не знаю, а что?
– Да какая разница… думаю, что ничего хорошего, – буркнул Хэннер, бросил портфель и пошёл мыть руки.
Манвэ в самом деле присоединился к ним десятью минутами позже, когда Йонвэ бодро уплетал кашу из отрубей, а Хэннер давился диетическим супом, не зная, что лучше: не доесть суп и прикинуться сытым или съесть тарелку ещё более мерзкой даже на вид каши и выдать всё содержимое желудка обратно, скорее всего, в ту же тарелку. Мелькор в жизни не заставлял его есть подобной гадости.
– У тебя плохой аппетит, – холодно сообщил Манвэ и чинно глотнул зелёного чаю. – Тебе нужно больше бывать на свежем воздухе. Йонвэ, покажи Хэннеру после обеда, где у нас свежий воздух. И не забудь сделать упражнения.
Йонвэ торопливо кивнул и, уставившись в тарелку, сказал:
– Да, Хэннер, я тебе всё покажу. Разумеется.
– Молодец, Йонвэ. Хэннер, ешь кашу. Суп можешь не есть. Видимо, всех тёмных тошнит от бульона.
– Мелькор это ел? – не сдержал удивления тёмный майа.
Манвэ снисходительно на него взглянул.
– Нет. Я так и не смог его заставить.
С тем он и удалился, гордый, будто нёс на голове корону размером с себя.
– Йонвэ, – с тоской спросил Хэннер, глядя на появляющуюся в тарелке вместо супа кашу, тошнотворно украшенную сморщенными сухофруктами, – а там, где у вас свежий воздух, есть какие-нибудь птицы? Не знаю, как от супа, а от каши тёмных точно тошнит…
– Свежий воздух у нас здесь. – Йонвэ указал на просторную площадку, где располагались различные спортивные снаряды, бассейн и беговая дорожка. – Манвэ некогда составлять для тебя список упражнений, поэтому просто сам что-нибудь поделай пару часов, пока я занимаюсь по своей программе.
– Хорошо, – не стал спорить Хэннер и, не дожидаясь, пока уйдёт его друг, азартно обратился к занятиям. Вот чего он в Ангбанде не видел, так это турников, лесенок и других забавных штук, которые развивали ловкость, силу и гибкость.
«Наверное, – подумалось Хэннеру, – Манвэ хочет накачаться и стать таким, как Мелькор… Мелькор-то и без упражнений сильнее всех».
По окончании занятий майа немного устал, зато ощущал огромное превосходство над миром. Он без труда мог подтягиваться на турнике, держать равновесие на узеньком бревне, проплыть много раз из одного конца бассейна в другой, намотать кругов по беговой дорожке и почти не запыхаться. Мелькор мог бы им гордиться, а пока Хэннер гордился сам собой. Набросив поверх майки чёрную рубашку, он неторопливо отправился в дом.
