– Мел?! – неверяще прошептал Хэннер.

«Силы повелителя иссякли, – сказал дракон, приближаясь к растерянному Хэннеру, – но вскоре он вернётся. Он не оставит нас».

– Надеюсь, – жалобно сказал майа. Он уже не знал, что и чувствовать. И в страшном опустошении он добавил. – Я даже не могу пойти в школу. В Ангбанде был мой портфель…

– Мел… – Карвир всей сущностью приник к повелителю и пытался передать ему свои силы, обладай он всеми силами вселенной, он не пожалел бы ничего, только бы восполнить пустоту в сущности Мелькора.

– Ещё чуть-чуть… – умоляюще отозвался Вала, они зависли вне пространства, окружённые материей размётанного Ангбанда.

– Мел, здесь нельзя оставаться надолго… давай, мы сможем, у нас получится… а потом ты сможешь отдыхать сколько угодно, Мел, ну же…

И, повинуясь сыплющимся на его лицо поцелуям, Мелькор открыл глаза и воздел руки, и Ангбанд вознёсся ввысь, пронзая шпилями высокое небо, внизу, в той реальности, где остались живые, камни ринулись к призрачному силуэту замка, составляя заново рухнувшие стены, а через миг на пустой стол, принадлежавший в прошлой жизни Гортхауру, рухнул воплотившийся Мелькор и вцепившийся в него целитель.

– Мел?! – выкрикнул Хэннер, врываясь в окно, из которого его вышвырнули минуту назад.

– Тише, – прошептал Карвир. – Он спит.

– Шиза, – буркнул майа, созерцая два вытянувшихся на столе тела. – Ну и шиза…

Мелькор плыл. Даже во сне ему не было покоя. Сказывалось огромное перенапряжение. Словно завязнувший в течении прозрачной жижи, он безразлично взирал на высшие пространства, где даже у него не было и не могло быть тела; на тот слой ардовской реальности, где стоял его Ангбанд, где летали его ручные драконы и жили другие Валар со своими духами; видел и другие слои, где радовались солнцу юные эльфы, а люди жили и умирали в одно мгновение; пожелай он сделаться видимым для плотских созданий, он показался бы им гигантом из-за разного уровня силы и вызванного соприкосновением реальностей искажения чувств. В вышине, призрачной вышине звучала вечная и могучая мелодия отца, страстная и нежная, спокойная и величавая, в которой он зародился и вырос, в которой стал собой, которая утверждала величие и необходимость жизни, его и всех остальных; эта мелодия порождала и забирала назад слабые звуки людей, а эльфов, раз породив, больше не касалась, ибо приводила их в блаженство и восторг, разрушая их желание жить в Арде. А за тонкой гранью, отделяющей жизнь от смерти, за белой пеленой в тихой темноте спал Гор, окружённый призрачным огнём, блуждал могучий Моргот с сумасшествием Манвэ в клыках, текла вечная река, омывая камни, среди которых не найдёшь двух одинаковых, и шумели деревья из плоти и крови, питающиеся её водами.

Я хочу спать, отец. Забери меня к себе.

Мелькор с жадностью ждал ответа, но ответа вновь не было, и, покорившись, Вала окинул всевидящим взглядом все плоскости бытия, расположение которых было дано понять лишь ему подобным, и начал спускаться.

Он Тёмный Вала. Жестокий и коварный Враг Мира. Злодей, мерзавец и извращенец. И, может быть, спит со своим волком. А со своим братом точно спит. И любит мою взрослую часть, а насчёт себя я не уверен. Он держится на волоске, а если волосок порвётся, он может снова оказаться в Мандосе, за гранью мира или на его изнанке, а я останусь здесь, один, как сегодня, над разрушенным замком, и мне некуда будет идти. Его опасно любить. Слишком опасно.

Но я ведь его всё равно люблю. Что бы он ни натворил, что бы о нём ни говорили. Это моя судьба, но я сам её выбрал и не желаю иной. И если его снова проклянут и свергнут, я пойду за ним, я отдам ему всё и буду от этого счастлив. Что же со мной такое, неужели ни один майа не желает себе лучшей доли, чем сливаться с мелодией своего повелителя и быть ему покорным? Неужели никто из нас не желал бы быть окончательно свободным?

Стараясь не разбудить, юный майа переложил тяжёлую голову Мелькора себе на колени.

– Любимый, – сказал он дрожащим голоском. – Возвращайся, пожалуйста, поскорее.

– Ещё минутку… – пробормотал Мелькор, как сам Хэннер бормотал по утрам, когда его будили в школу.

Гортхаур улыбнулся.

– Да ты спи, – ласково сказал он и заправил падавшую на лицо прядь любимому за ухо. – Только больше не умирай.

Карвир нервно вздрогнул и сильнее прижался тощей спиной к спине Валы, лапы и вибриссы у него подрагивали во сне. Хэннер осторожно погладил целителя по голове, чтобы расслабился.

– А ещё взрослые, – улыбнулся самый юный житель Ангбанда. – Э-эх… что ж будет, когда и я вырасту…

24 октября 2008 – 1 января 2009

====== 8. Я и мой волк ======

Часть восьмая

Я и мой волк

Теперь ты хочешь сделать меня

Послушным, как пёс –

Но я послушен, как пёс.

Скажи моё настоящее имя,

Я пойду за тобой, не тратя слёз.

Вот всё, что я есть:

Возьми меня как бога или выбрось прочь.

Вот крылья, данные мне:

Или вверх со мной – или

Это уже не вопрос.

БГ, Не надо мне мешать

Мелькор отодвинулся от Карвира, наклонил голову, сбрасывая с неё руку Хэннера, тяжело приподнялся. Майар спали на столе, один прижимался сбоку, другой клубочком свернулся у его головы. Вала посмотрел на них, нервно передёрнулся всем телом и почти свалился на пол. Его трясло от усталости, пока он брёл к выходу из кабинета. С трудом избежав столкновения с невесть как попавшей сюда пепельницей на ножке, он всё-таки вписался плечом в косяк и зашипел от боли. Как по команде, тут же заболело везде. Переломанные вторжением Моргота кости ещё не срослись и отвратительно зудели. Опираясь на стену, Тёмный Вала брёл по коридору, надеясь добраться до кухни и найти там сигареты. Акт творения сейчас обеспечил бы ему болевой шок ещё на пару дней. А курить хотелось сейчас.

Что-то шевельнулось по левую руку, Мелькор вздрогнул и прижался к противоположной стене ударенным плечом. До него не сразу дошло, что он смотрит на собственное отражение в зеркале. Вала саркастически ухмыльнулся и немного повернул голову, рассматривая своё лицо.

Интересно, Хэннер всё ещё меня любит после всего, что видел?.. Ах, Мелькор, наш лощёный красавец, надменное великолепие во плоти, мечта каждого извращенца… показаться бы вам так, посмотреть, как бы вы меня любили… пыльная паутина вместо густой гривы, проваленные глаза, серая кожа и губы в кровавой корке… ну что, Манвэ, всё ещё хочешь меня поцеловать?

В груди нестерпимо заныло, Мелькор бессильно царапнул по коже, сминая грязную рваную рубашку, и потащился дальше. Чуть не скатившись кубарем по лестнице, цепляясь за перила, он сполз вниз и доплёлся до кухни. Долго пытался дрожащей рукой уцепить одну из рассыпанных по столу сигарет, почти чудом закурил от спички и затянулся, вдохнув полной грудью и услышав треск рёбер.

Папа, я хочу умереть. Забери меня к себе.

Карвир приоткрыл глаза, почувствовав спиной прохладное дыхание сквозняка. Над ухом сопел Хэннер.

Почему-то подумалось, что в ящике стола на кухне лежит пистолет, и за делами убрать его подальше забыли. А ещё на кухне полно ножей и…

Мысли целителя прервал звук двух выстрелов.

«Мел!» – панически подумал майа и свалился со стола. Хэннер приподнялся на локте и сонно уставился на него.

– Спи-спи! – торопливо сказал чёрный волк и опрометью кинулся в коридор, сбив плечом пепельницу.

Хэннеру невыносимо хотелось спать. Он напряжённо зевнул, подумал, что должен пойти за Карвиром, и отрубился снова.

Когда Карвир влетел на кухню, Мелькор сидел, уронив голову на стол, из простреленного дважды виска медленно текла кровь, а в руке дымилась сигарета.

– Мелькор, – сказал целитель, устало поднимаясь на две ноги и опираясь на стол, – ты не можешь умереть.

– Я знаю, – сквозь зубы сказал Вала. Сел прямо, чокнуто усмехнулся и затянулся, спалив сигарету до фильтра. – Хочешь?