– Мел… – ныл он и скрёб грудь повелителя подушечками пальцев, стараясь не царапать, – Мел, я больше не могу…

Ставшая чересчур чувствительной кожа горела, раздражаясь от прикосновений одежды, Хэннера бросило в жар, он окончательно перестал соображать, окунувшись в сводящую с ума музыку Тёмного Валы, совсем не похожую на ту могучую мелодию, которую он привык слышать, и с диким воплем кончил, прогнувшись до ломоты в позвоночнике и рухнув на Мелькора, потому что тело отказалось слушаться. Вслед за ним, выломавшись в судорожном спазме, зарычал Мелькор.

– Любимый… – протянул Хэннер и нежно поцеловал его в шею. Ему показалось, что терпеть на себе его вес Мелькору тяжеловато, и он скатился с дивана, растрёпанный, раскрасневшийся и растерянный. Кое-как продышавшись, он застегнулся и, засмущавшись своего нахальства, застегнул брюки Мела, а рубашку трогать не стал, так дышать легче.

Страсть немного утихла, Хэннер не прочь был повторить, и не раз, он ужасно соскучился и изголодался по обществу Мелькора, его рукам, его губам, его силе и страсти, он хотел вновь купаться в ней, чувствуя себя единственным и любимым. Майа захлестнула нежность, он погладил любовника по груди и ужаснулся, какая у него ледяная кожа. Непонятно, лучше ему стало или хуже… кажется, вообще ничего не изменилось.

Хэннер вздрогнул, когда вошёл Карвир, и густо покраснел.

– Как дракон? – два раза запнувшись и отругав себя за это, выдавил он.

– Очень плохо, но, думаю, сможет выжить. Я обработал самые тяжёлые внешние раны, залечить внутренние, увы, не могу. – Целитель устало поставил банку и присел на стол, глядя на Мелькора. – Как он? Пить не просил?

– Н-нет…

Хэннер подумал, что сейчас Карвир всё поймёт и взгреет его хорошенько за несвоевременные проявления любви… если, конечно, Карвир вообще способен на такое. Хотя перед ним и без того стыдно…

Почувствовав скованность младшего, Карвир подошёл и посмотрел на него и на Мелькора; Хэннер съёжился на полу, пряча глаза.

– Ему лучше немного, – мягко проговорил белокурый майа, дотронувшись ладонью до лба своего покровителя. – Не волнуйся, когда ты ощущаешь любовь к нему, ты не можешь сделать ему плохо. Физические проявления, если не вынуждают его пересиливать себя, даже полезны. Сейчас лучше его оставить, он начнёт постепенно успокаиваться, а тебе стоит поберечь силы. Пойдём, я дам тебе чего-нибудь выпить и поесть.

– Я не хочу есть, – жалко проворчал Хэннер, не зная, что с собой сделать, чтобы прогнать с лица проклятую краску.

– Надо, – серьёзно сказал Карвир и помог ему подняться. – Ради него.

Хэннер ковырял ложкой клубничный мусс, но, хотя не требовалось даже жевать, в горло ему ничего не лезло.

– Съешь хотя бы пол-ложечки, – попросил Карвир, усаживаясь от него через угол стола со стаканом тёплого молока. Он сильно похудел, побледнел, под глазами залегли глубокие тени, и Хэннер почувствовал себя ещё неуютнее. Его неутихающее желание быть к Мелькору ближе показалось ему простым капризом. Чтобы как-то реабилитироваться перед Карвиром, он послушно слизнул с ложки немного мусса и принялся гонять его во рту, пытаясь проглотить.

– Хорошо, что ты спасся, – проговорил целитель рассеянно, обречённо глядя на молоко. – Если бы ты не пришёл, Мелькор бы всю Арду разнёс.

Хэннеру стало страшно и приятно, и он сам не заметил, как проглотил две ложечки десерта.

– А ты там тоже был? Ну, в лесу? – спросил он у Карвира. – Как туда попадают?

– По-разному, – уклончиво ответил старший майа. – Я уже почти всё забыл. Память о месте Силы не сохраняется долго.

– А ты там высокого такого майа не встретил? У него ещё были чёрные глаза и волосы, и он так говорил насмешливо, Мелькор иногда так делает, когда ему совсем грустно.

– Нет. А ты не встречал мёртвого слепого волка с оторванной шкурой на шее, – усмехнулся Карвир, получилось горько и почти хищно, Хэннер впервые застал почти волчье выражение на его мягком лице, которое, кажется, и не способно было к устрашающей или злой мимике.

– То есть… там тоже кто-то живёт?

– Пока ты находишься там, там же бродит и твоё прошлое. То, что ты должен оставить. Я оставил там мёртвого волка, ты – взрослого себя.

– Так это… был я?!

– Возможно. – Карвир устало посмотрел на собеседника и улыбнулся. – Второго черноглазого майа не существует.

– И… и… он… провёл меня до тумана, который у реки… то есть… это был я?..

– Похоже на то.

– И… он… этот я… он теперь где?

– Там же, где был до того, вероятно.

– Где? – Хэннера очень волновал этот вопрос, его пугал и манил взрослый могучий майа с волчьей ухмылкой.

– Это надо спрашивать у Мандоса, – мягко ответил целитель. – Я рассказал тебе только то, что знаю от Оромэ.

– А ещё он мне сказал найти камень, я его нашёл и взял, а он не дался и по руке меня ударил, с тобой тоже было так?

– Нет, я свой камень взял. Точнее, мне его дал Оромэ.

– А мне почему не дал?

– Ты был мёртв, а я просто искал часть себя. Тебе ведь наверняка недалеко пришлось идти, ты умер и почти сразу попал туда, а я потерял себя слишком давно, и шёл через весь лес, чтобы найти утерянное.

– И… если я не взял… я, значит, не ожил?!

Карвир тихо рассмеялся и, привстав, погладил его по голове, Хэннеру сразу стало уютнее, и страшные воспоминания о месте Силы отступили.

– Просто вернуть себя всего ещё не пришло время. Постепенно к тебе всё вернётся. Когда ты вырастешь.

– А если бы… если бы я был взрослым… я бы камень взял?

Старший майа посмотрел в стакан и отпил немного.

– Знаешь, – сказал он, вытерев губы салфеткой, – я думаю, если бы вместо тебя к реке пришёл твой проводник, он бы взял камень.

– То есть… а где бы остался я?

– Там, где сейчас он.

Потусторонний мороз прошёл по позвоночнику, когда Хэннер об этом подумал.

– Интересно, там холодно? – спросил он у самого себя.

– Вряд ли, – улыбнулся Карвир, и Гортхаур подумал, что он знает куда больше, чем говорит. – Когда умираешь, перестаёшь чувствовать. Хорошо, что мы не умираем.

– Ага… – протянул Хэннер. Его неожиданно потянуло в сон.

– Иди, отдохни немного. Мел до завтра точно не проснётся, мы ему пока не нужны. Он справится сам.

– Ладно…

Хэннер не помнил, как нашёл кровать. Он рухнул не раздеваясь и тотчас уснул, крепко, словно потерял сознание.

Карвир через силу допил молоко, разведённое сильными стимуляторами. Ему сейчас спать не полагалось.

Да, ему стало лучше. Есть смысл попытаться… слишком долго блуждать по изнанке жизни опасно. Он может потеряться в безвременье, а Манвэ, едва кончится наказание, сделает всё, чтобы он там и остался…

Несколько минут целитель собирался с силами, и, поняв, наконец, что ему хватит сил, отправился к своему повелителю.

Виски Мелькора были холодны, когда Карвир начал массировать их большими пальцами, придерживая голову Валы под затылок.

– Мел…

«Позови меня, и я не смогу не прийти…»

Целитель прикрыл глаза.

– Вернись ко мне, Мел. Вернись ко мне и Гортхауру.

Ему стало страшно, когда слабо, словно издалека, прозвучал ответ.

«Я уже пришёл к Гортхауру».

Голова Мелькора лежала у него на плече, и, ухмыляясь, Гор гладил возлюбленного по волосам.

– Зачем ты пришёл?

– Хотел к тебе. – Вала сожмурился и с наслаждением лизнул его сосок. – Соскучился.

– И часто ты намерен ко мне шастать? – усмехнулся Гортхаур, шутливо шлёпнув его между лопаток, чтобы не приставал. – Тут не курорт, вообще-то.

– Я знаю. Почему ты не вернулся?

– Не захотел.

Отчаяние Мелькора хлестнуло по его сути, и Гор поторопился объяснить:

– Меня-там занесло, я должен был оборонять Ангбанд и спасти твоего целителя, ему-то уже второй раз за эту Арду себя не вернуть, а без него всё пойдёт наперекосяк. Да забей ты, мы с ним слились ненадолго… я не помню, что дальше было, и он, наверное, не помнит. А когда мы шли в месте Силы вдвоём, я тоже реку слышал, но он сильнее… ну пойми ты, Мел, ну взял бы я этот камень… и что бы было?