– Так гораздо лучше, – прошептал Мелькор, отстраняясь и глядя брату в глаза. – Идём?

– Идём, – улыбнулся Манвэ, выпуская крылья, и они исчезли за секунду до того, как Хэннер успел пожалеть, что на Заре Арды у него открылись глаза.

– Ты чего? – Хэннер был так расстроен, что даже не рад был видеть Йонвэ, который суетился вокруг него, не зная, что делать. – Хэннер, перестань… что случилось?

– Они целовались!.. – выплюнул майа Тьмы с такой яростью, что на плите засвистел мгновенно вскипевший чайник, и Йонвэ кинулся его выключать. – Опять!

– Как хорошо! – воскликнул светлый майа, ввергнув друга в шок. – Теперь Манвэ перестанет беситься!

– Конечно, перестанет! – не своим голосом заорал Хэннер. – После того, как Мелькор его оттрахает! А он говорил, что они не чаще раза в несколько эпох!!! А сами!!!

Его ревность наткнулась на полное непонимание Йонвэ.

– Они же Валар, мы не можем их стеснять. Выпей лучше чаю.

Глядя в чашку, на дне которой темнели заваренные травы, Хэннер с горечью подумал: «Вот так, Хэннер, знай своё место», – и позавидовал Йонвэ, которого в нынешнем влюблённо-гармоничном состоянии такие мелочи, как измена его Валы с другим Валой, расстроить не могли.

– Бей её!

– Слева!

– Пошла!

– Так её, так! Бей её, Мелькор, бей!

Коротким полярным днём двое крылатых Валар носились над спокойным океаном и швырялись кусками замороженной воды, раскалывая айсберги, пробивая в них дыры ударами кулаков, набрасываясь на полыньи и расширяя их до размеров небольших озёр ожесточёнными пинками. Они вывозились в снежной пыли, на их коже замерзали блестящими кристалликами капельки воды, у них горели глаза, они протаранили в здоровенной дрейфующей ледяной горе извилистые ходы собственными головами, они хохотали как сумасшедшие и дрались плечом к плечу против несуществующего врага, дружные и счастливые, какими их всегда хотел бы видеть Эру. Они в шутку сражались в чистом небе ледяными мечами, разлетающимися на осколки ещё до первого удара, они пытались сбить друг друга в воду и утонули бы, если бы могли утонуть, они стряхивали лёд с крыльев и снова поднимались в небо, и дикий ветер, любимый обоими, носился меж ними, присоединившись к их игре.

«Люблю Мелькора», – написал Манвэ в небе сверкающими облаками, и Мелькор стёр своё имя и заменил его, с запоздалой грустью чувствуя, что ярость ушла совсем.

Король спустился с небес и убрал рванувшиеся снова в полёт крылья.

– Пришли ко мне Йонвэ, когда он наиграется со своим дружком, – сказал он холодно и исчез, не попрощавшись.

Зарычав, Мелькор набросился на последнюю из непокорённых льдину и расколол её надвое.

Манвэ помнил на ощупь его гладкую спину с едва заметными глазу шрамами на месте вырванных крыльев, помнил жуткое ощущение смерти и пустоты, исходящее от них, в тот их, последний раз в той жизни, когда они были вместе и его ладони лежали у Мелькора на лопатках, – и скрывал, что ему хочется прижать к себе сильного крылатого брата, чтобы знать, что он рядом, чтобы поверить в то, что он больше не калека, что он может летать. Он скрывал, но ему хотелось плакать слишком сильно для того, чтобы он долго мог удержаться, он хотел вернуть времена, когда он мог утыкаться лицом в колени брата и плакать сколько угодно, чувствуя на затылке его надёжную тёплую руку и слыша его успокаивающий голос, а плакать было так по-валиэрски, это Вана могла или Ниенна, Ниенне одной можно, а не ему, Королю. И он сбежал, сбежал снова, стараясь, чтобы это не выглядело подозрительно, но Мелькор чувствовал и всё понял, и Манвэ жалел, что снова слицемерил и не сказал ему, что рад видеть его крылья и что готов на всё, лишь бы видеть их чаще, утверждаясь в понимании, что это не галлюцинация.

– Хэннер, ты такой подавленный… Может, я пойду?.. – Йонвэ отчаялся разговорить друга, Хэннер как сел над чашкой, так и молчал, с болью в голосе время от времени бросая короткие реплики в ответ на особенно прочувствованные монологи.

– Я тебя не выгоняю… – протянул тёмный майа.

– Лучше бы выгонял, чем сидеть такой букой. – Майа Манвэ потрепал его по плечу. – Я пойду, пожалуй, Торондор меня заберёт. Всё равно мой Вала уже дома, значит, скоро и твой появится. Пока, Хэннер. Не скучай.

Йонвэ легко выбежал из кухни, за окном тотчас послышался свист орлиных крыльев.

Хэннер уронил голову на руки.

Плакать ему не хотелось, хотелось про всё забыть.

…тебе пора смириться с тем, что они были вместе задолго до того, как в Арде появился ты.

Майа выпустил свои крылышки и, дошлёпав до окна, взобрался на подоконник.

Я тоже умею летать. И я не буду торчать дома, пока ты развлекаешься.

Криво усмехнувшись, совсем как Гортхаур, он поднялся в воздух.

Мелькор увидел его на том камне, где сам позавчера сидел, размышляя, кому предназначены крылья.

В тишине своего ныне спокойного состояния он сразу услышал разлад в чувствах Хэннера и легко понял, где он находится.

Сделав широкий круг в небе, Вала спустился и сел на землю по правую сторону от камня.

Хэннер не повернулся.

Некоторое время они молча смотрели на воду, майа вскипал, злясь всё больше на спокойствие и явное умиротворение своего покровителя, выглядевшего таким невозмутимым, будто и не спал только что с Манвэ, которого, говорил, ненавидит, который его так подставил, из-за которого они торчали в Мандосе и прощались каждым жестом, предвидя расставание, и с которым невозможно тягаться, потому что он Вала и Король Арды, хоть и не коронованный в новой Арде, а ты всего лишь майа, пусть и единственный, но кто сказал, что ты сможешь получить всего Мелькора целиком, даже если будешь любить его за двоих?!

– Ты знаешь, иногда с братом можно встретиться и для того, чтобы просто поговорить.

– Говорили вы, да?! – злобно выплюнул Хэннер, сразу взъерошиваясь и оборачиваясь к Мелькору, дабы вперить в него яростный взгляд.

– Говорили.

– Да, говорили?! Я видел, как вы целовались!!!

– Ну и что?

Майа открыл и закрыл рот, не зная, что ответить на такую наглость.

Мелькор смотрел на него невозмутимо, от него исходило спокойствие, и внезапно Хэннер понял, что от него не пахнет Манвэ, и отзвуки бурной мелодии страсти волнуются в его сути ещё после вчерашнего вечера, когда они…

– Хэннер, – сказал Вала тихо и взял в свои его тонкую руку, – поцелуи придуманы не только для удовольствия. Быть может, тебе ещё трудно это понять, но получать удовольствие я способен скорее от поцелуя с тобой.

Майа потребовалось ещё несколько мгновений, чтобы отказаться от желания не чувствовать эмоций Мелькора и заново проникнуться его любовью, физически ощутимой, заставляющей трепетать от высшего наслаждения, доступного его расе.

– Мел, – прошептал Хэннер, смешавшись, и нерешительно потянулся к нему, – а ты меня домой покатаешь?..

Крылышки у него онемели от слишком сильного напряжения и злости, и Мелькор принялся мягко разминать их, поглаживая от основания к кончикам. Холодный нос Хэннера ткнулся ему в грудь.

Угрюмая река несла на своих водах память отражения двух пар чёрных крыльев вернувшихся на север повелителей.

– Мел, – начал Хэннер нерешительно; он только что научился убирать крылья, и теперь шёл рядом со своим покровителем через парк к замку, петляя по дорожкам, – а я точно тебе не мешаю?

– Нет, конечно, – покосился на него Вала. – Если бы ты мне мешал, я бы нашёл способ это прекратить.

– Ну-у… – не сдался майа, – я ведь ещё слабый, вдруг ты просто…

– У меня нет комплексов по поводу убийства детей.

Хэннер признался себе, что как-то не подумал о профессиональной стороне жизни своего властелина.

– Мел, – вернулся он к не дающей ему покоя теме, – я просто хочу спросить… ну, если бы меня не было, ты бы был с Манвэ?

Поцелуй в прихожей не давал ему покоя, невзирая на неопровержимые доказательства любви со стороны Мелькора, и лучше спросить, чем потом долго мучиться и всё равно в конечном итоге задать наболевший вопрос.