– Я рад, что ты не злишься. Пойду, пока не уснул прямо здесь. И, пожалуйста, не переживай за меня, всё будет нормально. Ложись спать.

Видеть, как он уходит, Хэннер не мог.

– Мел, Мел, Мел!.. – он вмиг соскочил с кровати, бросился следом и прижался к спине Валы, обхватил его под грудью, прижавшись всем тельцем. – Пожалуйста, Мел!.. Я не буду к тебе прикасаться, я буду тихо рядом лежать, я к тебе не притронусь, только, пожалуйста, возьми меня с собой, я не хочу больше оставаться один!..

Мелькор усмехнулся и, развернувшись, подхватил его на руки.

– Ладно. Пойдём. Только пока меня лучше и правда не трогать.

Ангбанд заботливо перенёс их, не потревожив раны хозяина. Виэрт поднял голову с подушки.

– Так ты… всё-таки спишь с волком?.. – пролепетал Хэннер в шоке.

Мелькор сгрузил его на кровать и, сбросив простыню, полез под одеяло, где вилял хвостом вполне довольный жизнью выздоравливающий зверь.

– Стал бы я тебя забирать, если бы спал с волком не просто так в обнимку, – подмигнул он и завалился на бок, обнимая своего пушистого друга. – На него яд не влияет. И вообще, он герой, заслуживает того, чтобы спать в хозяйской постели. И ты спи тоже, только отодвинься подальше. Не хочу, чтобы ты покрылся красными пятнами.

Глядя ему в спину, Хэннер незаметно уснул, положив голову на сложенные руки, и всю ночь послушно не подползал к возлюбленному и даже не шевелился.

Йонвэ спал крепко, как под заклятием, и даже гул растущей башни и рокочущий драконий рык за окнами ничуть его не тревожили.

Во сне он видел Валу Манвэ, тоже спящего и улыбающегося мило и безобидно. На столь редкое явление хотелось смотреть ещё и ещё, и Йонвэ не просыпался, пока Хэннер утром не растряс его за плечо.

Второй раз за ночь Мелькор проснулся от острой боли в ожогах. Ему снилось, что они с Манвэ трахаются и брат снова рвёт зубами рубцы, торопливо глотает ядовитую кровь, брызжущую фонтанчиками из-под вздувшейся кожи. На запястьях у Манвэ темнели следы волчьих зубов.

В темноте слышалось сосредоточенное сопение и влажные чмокающие звуки. Вала повернул голову, чувствуя, как скрипят позвонки.

Лёжа рядом с ним, Виэрт осторожно облизывал багровый ожог на его левом плече. По другую сторону от волка, крепко обняв его поперёк брюха и трогательно прижавшись к пушистому боку, спал Хэннер.

«Волчья слюна лечит любые раны», – ласково ответил Виэрт на взгляд хозяина. – «Спи. Плечо ведь уже не болит?»

«Не болит», – улыбнулся Мелькор и погладил по голове сначала волка, а потом майа, с личика которого сразу сползла гримаска тревожного недоумения. – «Спасибо, малыш».

«Я тебя люблю».

«И я тебя».

Потянувшись мордой ближе, Виэрт нежно лизнул Валу в щёку и висок.

«Спи, мой Вала. Я позабочусь о твоих ранах, как и ты позаботился о моих».

Мелькор поддался дрёме, успев подумать, что возвращение к Карвиру целительского дара – хороший признак.

В один из последних дней, когда ещё мог ходить, Карвир, осунувшийся, с растрёпанными и разметавшимися по голым плечам волнистыми светлыми волосами, сидел на высоком табурете и курил, упираясь острым локтем в колени. Мелькор смотрел на него с порога.

– Я недолго ещё протяну, Мелькор, – проговорил майа, оборачиваясь к тому, кого желал и не мог назвать своим повелителем. – Видит Эру, я хотел бы быть твоим, но он не позволит мне. Наверное, так тому и надо быть. Я не смогу дать тебе всего, чего ты заслуживаешь.

– Карвир, ты уже дал мне то, чего я очень хотел. Мне впервые хорошо. – Мелькор подошёл и сел на стол, потеснив чашку горького кофе, в блюдечко которой майа стряхивал пепел. – Мы ничего не сможем сделать?

– Ничего. – Бледно-серые зрачки майа ускользнули вбок, не позволяя встретиться взглядам. – Я чувствую его волю даже через твои блоки. У нас есть ещё несколько дней. Может быть, две или три ночи. Нет… три – вряд ли.

Вала вздохнул, до треска стискивая пальцами край столешницы.

– Он отнимает у меня всё, что делает мою жизнь лучше…

– Тот, кого ты полюбишь, ещё придёт к тебе. Ты ведь не будешь спорить с тем, что любишь меня от безысходности?.. – Худые пальцы легли на колено Валы. – Я могу любить тебя как повелителя, ты меня – как друга, быть может… но, встреться мы в другой жизни, мы не нашли бы повода лечь в одну постель.

Мелькор отвёл глаза.

– Я не хочу, чтобы ты умирал.

– Никто не хочет умирать. – Карвир притянул к губам его руку, заставив отпустить ни в чём не повинный стол. – Я тебя люблю, Мелькор. Я буду с тобой, даже когда умру. Я не нужен им в Мандосе. Быть может, потом ты ещё найдёшь меня. Никто не умирает навсегда.

Стискивая его в объятиях, целуя в плечо – кости, обтянутые тонкой прохладной кожей, ещё более бледной, чем его собственная, – Мелькор хотел верить, что это не последний их разговор, что всё получится, что удастся вырвать майа из власти Манвэ…

Он ошибся.

Больше поговорить им не удалось.

К вечеру Карвир перестал понимать речь и метался по замку, то с недоумением оглядывая себя и всё вокруг, то с жуткими криками кидаясь на стены и мебель, чтобы раскроить себе голову. Последняя вспышка сознания случилась только перед самой смертью.

– Не плачь, – шептал майа, холодными пальцами гладя Мелькора по щеке. – Не помни меня, чтобы не причинять себе боли. Тебе её и так хватает. Я тебя люблю. Однажды мы снова встретимся, и тогда я буду твоим слугой навечно.

– Я… тоже люблю тебя… люблю, малыш, люблю… – Вала обнимал единственное существо, которое стало для него дорогим, но измученное и наконец бездыханное тело уже таяло в его руках, возносясь к Эру.

Мандосу бывшие шпионы были не нужны.

…– О чём ты вспоминаешь? – Гор сел рядом и сжал плечо Валы, внимательно глядя ему в лицо. Мелькор понуро покачал головой, сигарета дымилась в его пальцах, просыпая пепел на стол.

– Если я тебе расскажу, ты разозлишься.

– Я больше разозлюсь, если не расскажешь. Я всегда злюсь, когда ты расстроен. Ты до сих пор думаешь, что мне доставляет удовольствие смотреть, как ты мучаешься? Колись, Мелькор. И не такое случалось. Расскажи мне всё, я пойму, по крайней мере, постараюсь. Обещаю не орать.

Мятежный грустно улыбнулся.

– Даже если я расскажу тебе про майа, который был у меня до тебя?

– О, это интересно. Давай, рассказывай все свои грязные маленькие тайны, откуда, когда, сколько раз, в каких позах… – Гор стебался, откровенно и с наслаждением. Мелькор долго и трудно привыкал к такому способу выражения сочувствия, но теперь ему не хотелось ничего другого. Достаточно было посмотреть в глубокие чёрные глаза майа, чтобы понять: никакой насмешки. Подбодрить иначе он просто не умеет.

– Ну, что у вас с ним такое было? – спросил Гортхаур серьёзно, взяв Валу за подбородок цепкими горячими пальцами, чтобы посмотреть ему в лицо. – Расскажи мне, я пойму, Мел. Правда. Что ты меня боишься? Я ведь всего лишь твой майа.

Гор горько улыбнулся. Он ненавидел подчиняться. Пожалуй, лучше бы ему было родиться эльфом или человеком, чтобы иметь относительную свободу выбора. Майа ценил то, что Мелькор не применял к нему свою силу, чтобы вынудить что-нибудь делать, ценил относительную волю и доступную ему силу, ценил то, что редко рядом с Мелькором чувствовал себя низшим. Они были почти равными, но это «почти» временами удручало Гортхаура. Он хотел быть Валой для своего Валы, продолжая считать, что равному место среди равных. Мелькор готов был сделать его Валой, только чтобы Гору было рядом с ним ещё лучше.

– Ты мой возлюбленный, – прошептал Мелькор, ловя его ладонь, чтобы прижать к губам. – Ты не раб. Я ведь тебе говорил…

– Мелькор, ты уходишь от темы. Давай, выкладывай, почему ты тут сидишь как Ниенна над трупом мышки и даже курить забыл. И сигарету отдай, нечего добро переводить.

Гор затянулся, затрепетали тонкие ноздри, выпуская струи дыма, и Мелькора прорвало. Той ночью он рассказал ему всё: и про Манвэ, и про Карвира, и про предыдущих майар, засланных с целью следить за ним, многое про свою жизнь до Гора и даже до Арды. Майа слушал внимательно, не пропуская ни слова, изредка задавал короткие уточняющие вопросы, но прерывать Валу избегал. Когда слова наконец кончились, Мелькор убито выдал: