Эонвэ так хохотал, слушая интервью, что плохое настроение окончательно испарилось. Чрезвычайно серьёзное лицо Намо на фоне довершало сюрреалистическое впечатление. Мандос сто лет вёл у него пары, и Эонвэ знал специфическое чувство Валы очень хорошо… эти двое не могли сделать ничего лучше, чтобы взорвать все валинорские новости ещё года на два.
– Они серьёзно это в эфир выпустили?!
– Конечно. Когда ещё живого Мелькора увидишь, – хмыкнул Оссэ. Диктор разливалась в восторгах по поводу видеоматериала и вкуса эспрессо в «Королевской милости». – Правда, учитывая, что Манвэ усердно скрывает все подробности о жизни Мела и насаждает страх и панику, я не совсем понимаю, как этот репортаж пропустили на телевидение.
– Это же независимый канал. – Эонвэ пожал плечами. – Кто их принимает всерьёз? Я бы решил, что это шуточка Намо… вполне в его духе, кстати. Он такие иллюзии умеет творить – наши назгулы обзавидуются!
***
– Ты что, сбрендил?! – орал Манвэ.
Мандос расслабленно отложил трубку в сторону и продолжил листать журнал. Ему предстояло выставить оценки ещё четырём группам подрастающих медиков.
– Засветиться с Морготом в прямом эфире… у вас, что, свидание там было?! Отвечай!
– Нет, случайно встретились. – Намо зевнул, деликатно прикрыв рот ладонью. – С каждым бывает – идёшь выпить стаканчик латте, смотришь – Мелькор…
– В центре, блядь, Валинора! Сидит, блядь, в кафе! Какого балрога?!
– Ну уж это ты у него спроси, – рассудительно ответил Мандос. – Какая разница, что привело к тебе приятного собеседника?
– Приятного, блядь, собеседника!.. – Количество ненормативной лексики в речи Манвэ росло с каждой секундой. – Ты не забыл, на минуточку, что мы с ним воюем?
– О. Но ведь твои дети отданы ему в залог мира.
– В залог мира! Чтобы он на нас не нападал! Блядь! Чтобы сидел в своём вонючем Мордоре и…
– Так он и не нападал. Разве преступление выпить чашечку кофе?
– Вы, медики, лишены морали! – рявкнул Манвэ и бросил трубку.
– Конечно, – покивал Намо коротким гудкам. – Особенно патологоанатомы.
***
Black Rebel Motorcycle Club – Little Thing Gone Wild
– Заходи.
– Нет, ты вперёд. – Мелькор втолкнул Майрона в тёмные недра лифта, шагнул следом и сразу нажал на «Стоп». Двери захлопнулись, и на секунду его подсвеченное красным лицо показалось Майрону чрезвычайно зловещим.
– Эру, – простонал майа, срывая с себя рубашку так, будто она жгла ему кожу. – Мел…
– Что? – Вала сделал ещё один шаг и прижался грудью к его груди. Майрон прикусил губу.
– Можно? – Он поддел кончиками пальцев воротник пиджака и запустил под него руки. – М-м-м… ты носишь пистолеты?
– И они действительно стреляют тем, чего так испугался Ауле.
– Я думал, невозможно хотеть тебя ещё сильнее… я никогда так не ошибался. – Майрон стащил пиджак с его плеч, провёл ладонями по широким ремням портупеи и вытащил тускло поблёскивающий «дезерт игл». – Какая красота…
Мелькор заворожённо смотрел, как он проводит языком по стволу и смыкает губы на мушке.
– Никогда ничего красивее не видел…
Майрон распутно усмехнулся и погрузил дуло в рот. Вала взялся за рукоять поверх его пальцев. Тихо щёлкнул предохранитель.
– Будь осторожен, – промурлыкал Мелькор, целуя Майрона в шею. – Эта игрушка опасна даже для меня.
Майа исступлённо зарычал, чувствуя, как тяжёлый металлический ствол упирается ему в горло. Всё в нём кричало, что он должен испугаться, но… нет. Он не боялся. Он никогда по-настоящему не верил, что Мелькор способен причинить ему вред. Вообще способен сознательно причинить кому-то вред без веской причины.
…кажется, сейчас мой хуй по твёрдости может поспорить с тем стволом, что у меня во рту.
– Общие маленькие грязные фетиши… у нас с тобой, – проговорил Мелькор, его чёрные глаза были безжалостны, как дула пистолетов, и Майрон едва не кончил от одного его взгляда.
– …ажалуста, – прохрипел он, притягивая вторую руку Валы к своей ширинке.
Их пальцы переплелись на рукояти пистолета. Майрон закинул ногу Мелькору на талию, притянул его к себе, ещё немного ближе… всё равно недостаточно тесно, вытащил второй пистолет и ткнул ему под челюсть.
– Да. – Мелькор оттянул зубами его нижнюю губу, чувствуя волнующий привкус металла. – Именно этого я и хотел.
И удовлетворённо усмехнулся, когда тягучие капли окропили его руку.
Пошатываясь, Майрон шёл по коридору, обеими руками вцепившись в руку Мелькора и гипнотизируя кожаные ремни на его плечах. Только сладкое одурение после оргазма мешало ему напрыгнуть на эту соблазнительную спину прямо сейчас… одурение и ещё одна фантазия, которую лучше было воплощать всё-таки в постели.
Едва различимая тень пихнула его в плечо, и Майрон вздрогнул.
Назгул сунул ему пакет с эмблемой «Уход за телом» и был таков.
Сияя улыбкой, майа зажал пакет под мышкой и бросил его в сторону, едва Мелькор втащил его в комнату.
Пока он не был способен думать о своём плане… вообще не был способен думать о чём-то, кроме Мела.
– Ты меня или я тебя?
Вала задумчиво провёл костяшками пальцев по губам, и Майрон потянулся к его галстуку.
– Я привяжу твои руки к спинке кровати… вот этим. – Он развязал галстук, медленно вытащил его из-под жёсткого воротничка и растянул в руках. – Я бы трахнул тебя пистолетом, но не смогу оторваться от тебя, чтобы вернуться к лифту… придётся трахнуть тем, что есть.
– Чего же ты ждёшь? – ухмыльнулся Мелькор, показывая клыки, и сделал танцующий шаг к постели.
Майрон опрокинул его на мягкий матрас, подтолкнул ближе к изголовью и оседлал его грудь. Вала демонстрировал нарочитую покорность, даже руки сам протянул.
– Вяжи так, чтобы я не смог вырваться.
– А ты попытаешься?
– Само собой.
Тяжело дыша сквозь зубы, Майрон обмотал галстуком его запястья и притянул к спинке кровати. Мелькор не преминул жадно обласкать языком его член, и у майа помутилось в глазах. Он затягивал узлы почти наощупь, радуясь, что когда-то тренировался… специально для такого случая. Ауле его даже похвалил как-то, обнаружив пару хитро завязанных верёвок, забытых на спинке стула: хорошие, мол, морские узлы.
Отличные узлы, чтобы предотвратить бегство Врага из постели.
Он деловито расстегнул чёрную рубашку любовника, порывисто поцеловал шрам на обнажённой груди и потёрся щекой о живот. Пряжка ремня звякнула под пальцами; прикасаться к шикарной чёрной ткани было отдельным удовольствием, и он несколько раз провёл ладонями по бёдрам Мелькора, прежде чем стащить с него брюки заодно с ботинками.
– Так нравится моё уродство? – зло бросил Вала; его возбуждение, впрочем, ничуть не уменьшилось.
– Какое уродство? – Майрон избавился от джинсов, которые и так уже сползли на середину бёдер, и встал на четвереньки, бестактно развернувшись к собеседнику тыльной стороной. – Я не вижу никакого уродства.
Он медленно скользнул языком по краю металлической ступни и пробежал пальцами по голенищу.
– Больной ублюдок, – прокомментировал Мелькор, глядя на него почти с восхищением. – Хватит прелюдий.
Вала застонал, когда Майрон обласкал губами пальцы второй ноги, живой и чувствующей… он никогда не думал, что нечто подобное сможет возбудить его так сильно. Впрочем, за все эти сотни тысяч лет Арда никогда не переставала его удивлять.
Дерзкий мальчишка наконец развернулся и закинул его ноги себе на плечи так уверенно, будто трахал его каждый день уже лет пятьсот.
– Оссэ говорил, ты больше любишь со смазкой, – прошептал Майрон, склоняясь к его губам; зрачки у него расширились, как у наркомана, и алая капля упала Мелькору на щёку. – Так вот, её не будет.
Проклятая неспособность привыкать к физическим ощущениям, – подумал Вала и, не сдерживаясь, закричал. Майрон заставил его отвернуться и уткнулся носом ему в шею. Чувствуя запах крови и сходя с ума от безумной жажды секса, Мелькор подавался ему навстречу, яростно дёргая руки, но узлы и впрямь были хороши. И когда он кончал, мучительно, до судорог в спине выгибаясь в объятиях майа, вскрикивая сквозь зубы от яростной пульсации в заднице, то сам не знал, что в нём сильнее – наслаждение или злость.
