48

Слава Сухого провидца из Ретры гремела на все славянские земли, и паломники даже из дальних краев вынуждены были долго ждать возможности, чтобы встретиться с ним. О Провидце рассказывали чудеса - мол пяти минут разговора с ним хватает, чтобы отступило родовое проклятие, засидевшаяся в девках дочь наконец смогла найти себе достойную пару, а горький пьяница перестал даже смотреть в сторону вина.

Здесь, в Ретре, священном городе Радегаста Сварожца, где жили одни лишь жрецы и гусляры, ничего не значили ни богатства, ни земли, ни родовитость. За мостом, который вел на остров, где было выстроено святилище, все становились равны - словно перед Великой матерью.

Или Смертью, что в конечном счете одно и то же.

Драгослав прождал больше трех седмиц, прежде чем служитель Предан - бойкий кудрявый парнишка лет одиннадцати - все-таки пригласил его к могучему кряжистому дубу, росшему в тени за величественным храмом Радегаста. Под корнями дуба была пещера, где и жил Провидец - жил, лишь на самые большие праздники выглядывая наружу.

Нельзя сказать, что Драгослава тут не знали или не предпочитали не замечать. Не всякую ночь тебе на голову сваливается взмыленный крылатый конь с израненным всадником, на котором из одежды - лишь перевязь для чудного меча. В Ретре, разумеется, слышали и о войне в земле белых хорватов, и о гибели всей Буривоевой семьи кроме захватившей власть Дубравки, и о пробуждени Змея. О Драгославе здесь слыла самая черная молва.

Старший волхв Ретры, Ярволод Синеусый, как-то раз признался Драгославу, что его и пускать-то не хотели, но не посмели пренебречь законом гостеприимства, заложенном даже в одном из имен их бога - Радигост. Во избежание ненужных слухов подручные храма распространили по деревням весть, что случившееся в ночь на Красную горку - просто из ряда вон выходящее воздушное явление, и поселяне уже гадали, к добру это или худу и как повлияет на урожай и приплод скота.

После долгого разговора Ярволод и Драгослав решили, что тому, кого ещё недавно называли Рогатым князем, придется умереть.

Кречета спрятали в священных конюшнях, там, где жили посвященные богам кони. На прислугу наложили строжайший обет молчания, и они дорожили им, боясь потерять одно из самых прибыльных мест работы по эту сторону Лабы.

Драгослав же спрятал Иней под матрасом в келье, которую ему выделили, надел просторную белую робу, под которой не было видно покрывавших его тело знаков, и перестал брить усы и бороду. Для всех он теперь был Воркулой, кметом из полянской земли. Воркула совершил великое злодеяние и теперь, чтобы отвлечь от себя заслуженную кару Судьбы, принял строгий пост и обет молчания. Так было лучше для всех.

Хала часто делал вылеты в земли велетов, западных полян, слензян, волынян и ободричей, высматривая и выискивая будущую добычу, но к Ретре подлетать боялся: духовным глазом видел он стоящего над городом Радегаста в львиной шкуре и с огромным топором, грозившим перерубить ему позвоночник, словно сухую веточку.

Рыскали вокруг и посланные Дубравкой наворопники из земли белых хорватов, но путного им ничего узнать не пришлось, вдобавок народная молва превратила полет Драгослава на крылатом коне в жестокую схватку двух демонов ветра, да ещё произошедшую над тремя дюжинами селений одновременно. Выискать рациональное зерно из этих восторженно-испуганных россказней не представлялось возможным.

А в Ретру слуг Дубравки не пускали, кем бы ни доводилось им прикидываться: вещие старцы, сидевшие у ворот города, враз отличали ложь от правды.

- На твоей госпоже грех великий, род свой весь свела да со Змеем возлежит. Не ходить ей и подданным её по святой земле, пока она не покается! - говорили они, грозно тряся кулаком, и соглядатаи возвращались несолоно хлебавши.

Драгослав же жил обычной жизнью храмового служки: принимал пожертвования и распределял их среди неимущих, чистил идолы, рубил дрова и подметал полы, изредка выслушивал мелкие тяжбы, недостойные ушей более высоких жрецов. Здесь, вдали от псоглавцев, и чернокнижников, и Змея, опутывавших его мозг речениями нечестивой "Кинокефалиады", он начал понемногу отходить от мрачных дум, опутывавших его столь долгое время.

Да, единственный исход всему - Тьма, и Солнце рано или поздно испепелит людей. Но не проще ли просто позабыть об отчаянии, что поглотит весь мир, и просто жить, пытаясь получить как можно больше радости?

Да, пусть даже Боги - выдумка трусливых, слабых смертных, порождение их невежества и неспособности объяснить явления природы. Что с того, если молитвы к Ним действуют, и имена их подвигают людей на великие поступки?

Да, он прошел свой темный путь до конца. Любой путь, вступая на него, нужно проходить до конца, и его путь заканчивается слиянием, растворением в Хале - но точно ли это единственный выход?

Он не знал этого. Знал лишь одно - здесь и прямо сейчас ему просто хочется исправить содеянное и жить.

Когда Предан позвал его в заветную пещеру у корней древнего кряжистого дуба, он был готов.

Сухой Провидец возлежал на простой льняной подстилке у самого ствола. Подушкой ему служи старый свернутый плащ, столом - широкий щит, который, кажется, когда-то использовался в бою, но теперь покраска на нем пообупилась, и Провидец ставил на него чашки, свечи, обрядовые принадлежности и крохотный резной идол Святовита.

Пещера была столь низкой, что Драгослав, даже пригнувшись, поцарапал шею о шершвые древесные корни. Пахло прелой землей, водой и благовониями. Между корнями дерева пробивалось всего несколько лучей света, создавая уютный полумрак, но Драгослава, выросшего в Индерии, он не смущал. Войдя и задвинув шторку, князь почтительно склонил колено.

Провидец приподнялся на локте.

- Приветствую тебя, мятущаяся душа, и прости, что не могу встать, как полагается. Видишь ли, половина тела у меня не шевелится, за что Сухим и прозвали. Подвигайся поближе ко мне, и расскажи, с чем пришел.

Драгослав подчинился. Провидец был не слишком стар - чуть больше шестидесяти лет, и если бы не тяжелое ранение в прошлом и суровая аскеза в настоящем, он был бы ещё крепок. Князь ожидал неприятного запаха пота, но почувствовал лишь тонкий аромат еловых шишек.

Протянув сухощавую здоровую руку, Провидец положил её на голову Драгослава.

И впервые в своей жизни княжич расплакался. Он говорил, говорил без умолку - о том, как рос при дворе описать новую версию жизни

Он рыдал, крупные слезы текли по его щекам, шее, груди, ему не хватало воздуха, его трясло - а Провидец просто слушал, иногда поглаживая сухой рукой по голове, словно дитя.

- Все в порядке. Все хорошо. Теперь ты понимаешь, что с самого начала тебе лгали - не мудрено, ибо Великий Змей есть отец лжи, и лживы псоглавцы, ему служащие. Они сами вызвали взрыв своего Солнца, и сами же решили, что наступающая Тьма и Бездна Отчаяния - навеки. Но подумай, разве есть хоть что-то вечное? Всегда, во все времена есть зачатки чего-то нового. Да, может статься так, что Тьма поглотит весь мир - но тогда в ней зародится новый, ибо не может она находиться в вечном равновесии. А пока она ничего не поработила, пока есть Солнце, пока смеются дети, пока приходит весна - что ж нам, плюнуть на это все и скорее ждать самого ужасного? Смотри, Драгослав - можно ли мне называть тебя этим именем? - все люди умирают, верно? Но будет ли разумным, исходя из этого, сразу топить новорожденных младенцев, как котят? И напротив, когда наступает могучий враг, готовый сокрушить княжеское войско, или приходит великая болезнь - не более ли славен тот, кто встает и сражается? И больше скажу: когда-то все могучие князья, боги и дэви считались непобедимыми. И где большинство из них нынче? Они непобедимы, пока кто-то не плюнет и не попробует их все-таки одолеть. Тогда и морок развеивается...

- Значит, и то, о чем мне говорили... Тьма, которая должна поглотить мир, чтобы он избежал больших мучений...