Всевед видел это своим всепроникающим взглядом. Видел он и то, что это заклятие может сыграть с Драгославом злую шутку в будущем - но сейчас ему важнее было сохранить ребенку жизнь. А что будет, то будет - в конце концов, Драгославу самому выбирать.

- У вас скоро будет ещё один сын, а после него и другие дети. Утешитесь ими, а это дитя оставьте Судьбе, - прошептал Всевед.

И впрямь через год у Буривоя и Векославы родился ещё один сын. Его назвали Бранимиром, и ему предстояло княжить у белых хорватов - но обо всем по порядку.

3

В те времена ещё можно было увидеть туманным утром или в полнолуние кавалькады призрачных всадников, мчавшихся нехожеными путями куда-то по своим делам. Это были те, кого германцы называли альвами, кельты - сидхе, а славяне - чудью, отделяя от одноименного финно-угорского племени. В землях, ближайших к Карпатским горам, правил ими аэн Яргайр, и была у него прекрасна дочь-воительница Айнегара, предводительствовавша отрядом вил-воительниц, служивших отцу..

Им-то и отдал Всевед на воспитание Драгослава: они повиновались ему, да и сами иногда похищали человеческих детей для своих нужд, потому что только люди могли держать в руках железо, смертельное для чуди.

Судьбы Халы и Драгослава, несшего в себе осколок его некогда рассеченной души, все ещё были связаны, и Хозяин знал, что рано или поздно они пересекутся. Но до того времени Драгославу надлежало стать достаточно сильным, чтобы самому принять решение - и Старец готов был сделать все, чтобы оно было нужным ему и всему миру, который ему было завещано хранить.

И Драгослав рос среди чуди, обучаясь тайным наукам и совершенствуясь в ратных искусствах. Среди зачарованных сине-зеленых лесов, резных башен и древних курганов,увенчанныхзачарованными камнями, протекало его детство. Уже в семь лет не было ему равных среди чудской молодежи, чьим предводителем он быстро стал; слуги Всеведа обучали его языку птиц, и зверей, и тайным знакам, и всему, что надлежит знать воину дивьего народа.

Когда Драгославу исполнилось двенадцать, Всевед подарил ему крылатого коня из Хорсовых конюшен - дар, которого удостаивается не всякий бессмертный. Юноша назвал его Кречетом за сизую масть, напоминавшую соколиные перья.

Верхом на Кречете Драгослав участвовал теперь в забавах дивьего народа. Он познал пьянящую радость ночной охоты, преследуя в глухих чащобах невиданных зверей и разя их из не знающих промаха чудских луков. Вдобавок Кречет, как и все дивьи животные, мог разговаривать со своим хозяином - и он поведал ему ещё больше тайн, чем прежние учителя.

В четырнадцать пришла пора для Драгослава становиться ратником, и Всевед пришел к нему снова, принеся три меча: один в золотых ножнах, другой - в самоцветных, третий - в простых кожаных.

- Ты наверняка подготовил для меня какое-то испытание, - рассмеялся юноша. - Но, пожалуй, нужно мне испробовать все три клинка, чтобы знать точно, какой же все-таки мне по руке.

И он вытащил клинок из золотых ножен, ударил им в дубовую колоду - и закаленная сталь разлетелась на куски.

Усмехнулся Драгослав, уже предвидя, какой из даров Всеведа все же подойдет ему - но все же взял меч из самоцветных ножен. И снова клинок разбился, стоило княжичу ударить им по дубовой колоде.

Наконец вытащил княжич меч из кожаных ножен, и его лезвие тотчас вспыхнуло холодным синим огнем.

- Этот меч некогда принадлежал одному из моих могущественных врагов, - сказал Всевед. - Много горя натворил он с его помощью, пока я не приструнил его; посмотрим, сойдет ли он для тебя.

И Драгослав, взмахнув клинком, разрубил колоду надвое.

- Знай же, что имя этому клинку - Иней, - сказал Всевед. - Владей им, и да направит он тебя путем твоей судьбы, который ждет тебя.

- О какой судьбе ты все время говоришь? - спросил Драгослав, но Всевед, как и всегда, не ответил.

- Ты становишься полноправным воином, Драгослав, - сказал ему Хозяин. - Я дал тебе все, что мог; отныне за все, что ты делаешь, в ответе только ты сам. Я покидаю тебя, но не говорю, что навсегда - быть может, в конце пути мы ещё встретимся.

И он исчез, как исчезал всегда - только сейчас стоял здесь, а вот его уже нет. Пути Всеведа были непостижимы даже для чудской мудрости, как и его слова насчет судьбы Драгослава. Княжич подозревал, что это как-то связано с его родителями, о которых ему точно так же ничего не говорили, и с огромным змеем, которого он иногда видел во сне - но предпочитал держать свои догадки при себе.

Тем более, что после того, как он обрел оружие, жизнь его переменилась ещё круче. Теперь вместе с чудской молодежью он не только охотился, но и ходил в набеги, и участвовал в бесчисленных войнах, которые вел его воспитатель окрестными народами. А когда ему исполнилось семнадцать, он сказал Яргайру, что хочет поискать славы вдали от дома.

Не хотел Яргайр отпускать воспитанника, к которому успел привязаться - в том числе и потому, что что-то говорило ему, мол, больше он его не увидит. Но приказ Всеведа был - не неволить Драгослава, и потому аэн ничего не мог сделать.

А Драгослав ушел с ватагой чудской молодежи, и с ним ушли ушли многие отчаянные юноши, а также Айнегара, с которой он впервые познал женские обьятия. И они скитались по земле, преследуя псоглавцев или вмешиваясь в постоянные междоусобицы дивного народа - и слава их гремела по всей Индерии, и доходила она даже до Халы.

Все ещё будучи скованным в подземельях Аэн Граанны и лишенный возможности следить за частичкой своей души, воплотившейся в Драгославе, Хала узнавал о нем только от своих прислужников - псоглавцев, чертей и иной нечисти, которую чудь преследовала везде, где только встречала. И выжидал, готовя свои планы - как в недоступной ему пока Индерии, так и среди людей. Драгослава нужно было привести в людской мир, и Хала знал, как ему это сделать.

4

Шли годы и в людском мире. Подрастали дети Буривоя и Векославы - Бранимир, Дивляна и Светорада; вот уже пришла пора Бранимиру садиться в седло, а затем и искать ему невесту.

Могущество белых хорватов не знало равных после того сокрушительного поражения, которое они нанесли Йехезкелю бен Ноаху и его слугам. К тому же вскоре вернулся Богухвал, восстановив свои силы после колдовского поединка, и первым, что он сделал, былаа зачистка всех земель от Карпат до Днепра от тех, кто мог бы почитать Змея.

Тиверцы и уличи, отложившись от хазар после войны, теперь платили дань в Стольское; так же поступали и волыняне, нуждаясь в защите от велетов и ляховитов. Тиверцами по-прежнему правил Звонимир, уличами - Изяслав с Дубравкой.

Поначалу Дубравка была счастлива с Изяславом, но год за годом горькое разочарование разъедало её, словно ржавчина сталь. Земля уличей была беднее хорватской, витязи Изяслава - не чета утонченным юнакам из Стольского, да и сам Изяслав с его страстью к охоте и пирам вызывал в Дубравке все меньше любви, хотя он-то любил её по-прежнему. Вдобавок у них не было детей, и случись какой неурожай или вражеское нашествие - Дубравку тут же обвинили бы в том, что это из-за неё, ведь неплодная княгиня приносит несчастья.

Дубравка завидовала Векославе, да и подчиненное положение её мужа по отношению к Буривою угнетало её. Зависть и затаенная обида - вот что почувствовал в ней Хала, когда обратил впервые внимание на её душу.

С тех пор Змей стал часто приходить к Дубравке во сне. Он нашептывал ей колдовские слова, благодаря которым княгиня, кажется, перестала стареть; он разжигал в ней потаенные страсти и враждебность к белохорватскому дому, а она, в свою очередь, разжигала их в муже - и все менее и менее желанными гостями становились белые хорваты в Пересечне. Хала говорил, что Дубравка, вышедшая из чрева матери раньше Векославы, должна править в Стольском, что престол у неё отобрали против всякого закона - и она верила в это. Хала не оставлял без внимания и Драгослава, подсылая к нему своих слуг, подталкивая к мысли, что надо бы завоевать свое царство, и не где-нибудь, а в земле людей, чтобы там стать великим владыкой.