- Вы свободны, - произнес Драгослав. Вилы удалились. Охранники двери - двое черемисов, замотанных по глаза, с широкими копьями и кривыми мечами у поясов - провожали их похотливыми взглядами.

Бранимир попытался встать, держась за стены. Его тут же скрутил жестокий кашель, но он держался. Не склониться ни на миг, не выдать ни единого знака, который хотя бы мог бы быть воспринят как жест покорности. Нет.

Кровь пошла горлом. Бранимира чуть не скрутило в бараний рог. Он запрокинул голову, из из горла вырвался только булькающий гортанный хрип. Шатаясь, будто пьяный, он сделал неуверенный шаг вперед, затем другой. Все тело колотило, как в лихорадке.

- Бранимир, сын Буривоя, - донесся до него голос Дубравки. - Лучше бы ты погиб под завалами стены, как и множество тех дураков, что противостояли моему законному праву, польстившись на ложь Векославы. Тогда нам не пришлось бы решать, что с тобой делать.

В глазах потемнело. Бранимиру казалось, что он на корабле: шататеся, качается палуба, где-то вдали кружат чайки, пахнет солью... Мама отчитывает его за что-то, чего он не делал.

"Извини меня, мама, я больше так не буду. Можно мне лечь в постельку, я очень плохо себя чувствую?"

Но с губ, высушенных лихорадкой, сорвалось тольо неразборчивое шипение вкупе с несколькими пузырьками крови. Он напряг все силы, чтобы стоять стоя ровно. Хорошие мальчики не падают, как глупые взрослые, которые напиваются допьяна.

- Дубравка, мне кажется, он не в том состоянии, чтобы вести с тобой спор, - произнес Драгослав.

- Но он нарушил моё право на власть! - возмутилась княгиня. - Нарушил, и должен понести суровое наказание. В поруб его, а там решим, что с ним делать.

Среди черемисских и уличских советников, стоявших возле престола, поднялся ропот. Драгослав поднял руку, сочувственно глядя на белого как снег, покрытого струпьями Бранимира, что стоял, стиснув до боли кулаки и зубы.

- Нельзя его в поруб, как вора. Он честно сражался и ратовал за права, хоть и не правильно их понимая. Он до конца прошел путь воина - и что с того, что оказася он короток и привел его к смерти? Все пути ведут к смерти и все в итоге оказываются слишком короткими.

Советники новокняжеской четы согласно закивали.

- Твой бой окончен, Бранимир. Ты был честным противником и храбрым воином. Я не верю, что нарушение правил поединка предложил ты - скорее это была интрига подлых волхвов, боявшихся, что кто-то не из их круга одолеет их обожаемого Богухвала.

Бранимир поднял на Драгослава глаза, красные от жара. В расширенных почти до радужки зрачках промелькнуло что-то... Что-то такое, что уже доводилось видеть Драгославу в глазах Буривоя и Векославы, когда встречал он их при смерти.

- Мы... Ты... ббрат.... Милосердия...- - прохрипел он, сплевывая на тесовый пол густую венозную кровь.

- Ты получишь милосердие, - кивнул Драгослав, поднимаясь с трона и занося меч.

- Слушайте, люди добрые! Я, Драгослав, роду Змиева, ваш новый князь, от имени Дубравки Горановны Красна Солнышка, великой княгини белых хорватов и сопредельных земель, приговариваю Бранимира Буривоевича к смерти за посягательство на родовые уклады путем унаследования трона не в свой черед, развязывание междоусобной брани и попустительство, при котором были нарушены правила чародейского поединка. Пред всеми Богами да будет так!

- Прости меня, - шепнул он Бранимиру, низко наклонившись к его пышущей жаром шее. Сверженный князь кивнул, хотя вряд ли он понял его: он бормотал что-то о маминых пряниках и приятной речной прогулке, в которой его совсем-совсем не укачивает. Бредил, одним словом.

Но - стоял, стоядл крепко, ничем не выразив смирения и сокрушения.

Глубоко вздохнув, Драгослав исполнил свой долг. Казнить людей столь высокого рода может только великий князь или его доверенное лицо.

Иней легко перерубил иссохшуся шею, и тело Бранимира, словно куль с мукой, глухо рухнуло на тесовый пол.

- Погребите его в княжеском кургане, - приказал Драгослав, возвращаясь на престол.

46

Война окончилась, но седмица - слишком малый срок, чтобы все успело войти в привычное русло. Немногие беженцы осмелились покинуть надежные горные укрытия, чтобы вернуться в город, где теперь правил тот, кого называли Черным Князем и уже сравнивали с великими злодеями прошлого - Амалом Винитарием, распявшим Буса, и Баяном Аварским, вынудившим предков белых хорватов бежать с насиженных местечек у моря на север.

Перемышльский жупан Стоимир перекрыл все дороги, объявил воинский сбор и попросил союза у велетов и западных полян. В Унгваре посланников Драгослава обмазали дегтем, вываляли в перьях и прокатили городскими улицами на ослах, после чего выставили вон и попросились под моравскую руку.

На опустошенных войной обширных землях между Карпатами и Днепром теперь каждый ощущал себя в своем праве и всевластии. Жупаны из числа черемисов, уличей и местных жителей справлялись со своими делами из рук вон плохо, сев был начат кое-где, и лето грозило голодом.

Говорили, что семья Бранимира укрывается у Звонимира Тиверского, и в Турске уже куют мечи для отвоевания Стольского. Словом, о покое Драгославу оставалось только мечтать.

В ночь перед Красной горкой он лежал без сна, то и дело спрашивая себя, в чем же он ошибся. Он просто шел своей дорогой - вырвался из золотой клетки, в которой его растили почти всю жизнь и которая чуть не стала для него смертельной. Мечом добыл царство для любимой женщины - совсем как поется в легендах. Познал древние тайны мироздания, неведомые мудрейшим из волхвов, и теперь только он один способен создать великое царство, которое спасет людей, когда солнце предаст их подобно тому, как предало псоглавцев.

Его родителями были сенная девка-холопка и прохожий бравый витязь. Потому-то и вырос он в Индерии - мать отказалась от него, как от свидетельства бесчестия. Так говорили ему когда-то.

Должно быть, они гордились бы таким сыном. Впрочем, а стоит ли верить воспитателям?

Говорят, в нем душа Змея, и он должен был освободить его. Он это сделал - но Змей по-прежнему не может покинуть мира людей, и способности его ограниченны. Значит ли это, что он должен сделать что-то ещё?

Дубравка что-то уж сильно возбужденно ждет Красной горки, а Хала отмалчивается, и Избранные псоглавцев делают вид, что ничего не знают.

Дверь осторожно приоткрылась. Вошла Дубравка в одном исподнем, голоногая, с кубком в руках

- Дорогой, тебе не спится?

Драгослав подвинулся на постели, уступая ей место.

- Да вот как видишь. А на тебя поглядел - так вообще сонливость будто рукой сняло.

Княгиня кокетливо улыбнулась. Присела на край кровати так, что Драгослав видел глубокий разрез её ночной рубахи и полные груди, вздымавшиеся в такт дыханию.

- Сегодня особенная ночь... Завтра Красная горка, день свадьбы Светлых богов - Ярилы и Лели, Солнца и Добринки-девы. А сегодня должна свершиться другая свадьба, темная.

В душе Драгослава шевельнулся страх, но полуголая Дубравка выглядела так соблазнительно, что враз лишился возможности думать о чем-то, кроме её грудей, стана, рук, ног и волос. Он обнял её за голые плечи, легонько поцеловал ухо, затем снова и снова. Это распаляло её так же, как Карминту - ласки ног.

Дубравка смеялась, игриво сопротивляясь, но по ней было видно, что княгиня тоже возбуждена.

- Выпей это, и вся ночь для нас будет величайшим блаженством, - промурлыкала она, поднося к его губам чашу медвяного напитка. Драгослав осушил её одним глотком.

И на разум его словно упала пелена.Как безумный, завалил он Дубравку на кровать, разорвал ночнушку, принялся покрывать тело поцелуями, вошёл в неё - резко, сильно, так, как любила княгиня...

Он не понимал, что делал. Их тела переплетались в экстазе, Дубравка шептала ему на ухо какие-то слова, откуда-то появились ремни, связавшие ему руки и ноги. Когда-то они так играли с Айнегарой, и Драгослав подчинился новым правилам, хотя ощущал он себя странно. Тело двигалось, отвечая на ласки, язык что-то говорил, а разум словно находился в глубокой полудреме.