Когда я пришел в себя, Проклятый лежал рядом с безжизненной скульптурой и его волосы были седые как лунь.

Я кинулся к бездыханному телу. Проклятый лежал на спине и не издавал ни звука. Стараясь привести его в чувство, я стал трясти его за плечи. Проклятый не подвал признаков жизни. Кажется, я кричал и проклинал всех святых, взывая их немедленно воскресить моего единственного защитника в этом мертвом мире.

Он пришел в себя лишь к вечеру следующего дня, когда на город опустилась мгла, а серые тучи призрачными тенями проносились над землей. Открыв глаза Проклятый посмотрел на меня и грустно улыбнулся.

— Что… что ты видел? — не в силах сдержать эмоций, тут же выпалил я.

— Не спрашивай его. Он еще слишком слаб, — отстранил меня от Проклятого старейшина. И я в который раз почувствовал, как от него повеяло гнилью.

Мы еще долго сидели возле него, пока душеприказчик наконец не пришел в себя. Попытавшись подняться, он обессилено повалился на скамью, и устало произнес:

— Какой сегодня день?

— Пятнадцатый год, второй месяц, третья седмица со дня нашей смерти, — уверенно произнес старейшина.

Я вздрогнул, представив, сколько лет Проклятый одиноко бродил по мертвым пустошам и смердящим погостам, в поисках заблудших душ сожженных заживо горожан.

— Пора, — произнес Проклятый.

Старейшина молча встал на ноги, и я лишь заметил, как его тело бесчувственно падает на каменный пол, и Проклятый едва успел подхватить крохотный светящий шар, источающий яркий желтый свет. Еще одна безвинная душа исчезла в дорожной суме душеприказчика.

— Он умер? — не понимая, что происходит, я продолжал заворожено наблюдать за безжизненным телом старика.

— Он уже давно был мертв, — ответил Проклятый. Ша ловко запрыгнул на плечо к своему хозяину, и осторожно дотронувшись лапкой до седых волос, резко отпрянул.

— Его душа теперь твоя?

— Его душа принадлежит богу и никому другому. Я лишь выполняю свое предназначение, пытаюсь спасти их от бесконечных мучений старика Оцлава, — и немного помедлив, добавил, — собирайся. У нас очень мало времени.

На щеке Проклятого красовалась огненная цифра один.

И в тот же миг я смог различить в тишине пустых улочек городка, истошный вопль, а вместе с ним холодный ветер принес нам частичку боли и скорби. Таинственная жертва, оказавшись на смертном одре, видимо ощутила невероятный страх, отчего кровь стыла в жилах.

Наши стремительные движения казались неуловимыми. Я поспевал за Проклятым, пытаясь не сбиваться и сохранить ровное дыхание. Не задавая излишних вопросов, мне было не важно, куда и зачем мы спешим. Я знал: когда будет возможность, Проклятый сам расскажет мне.

Пустота бесконечных улочек уже не порождали в моей голове кошмарных мыслей, а пепельный дождь не вызывал отвращения. Мы миновали небольшой каменный мостик украшенный скульптурами двух оскаленных горгулий, ряд черепичных домиков, оказались на огромной Молельной площади.

Проклятый внезапно остановился, ловя ртом воздух. Я тоже не мог отдышаться. Площадь наполнил звонкий набат.

Бом! Бом! Бом! Бом!

— Успели, — прошептал Проклятый.

Я взглянул на высокую колокольню, где на уровне нижних бойниц красовались огромные часы: внутри циферблата виднелись солнце и луна, которые делились звездным небом.

Когда прозвучал пятый удар на крохотный балкончик, рядом с часами выехала мрачная фигура монаха. Он немного покрутился по кругу, будто оглядывая собравшихся, и остановил свой взгляд на противоположном балконе, где на десятом ударе появился скелет в темном балахоне. В его руках карающим оружием возвышалась коса — кошмарный образ смерти.

— Одно из ЕГО детищ, — сурово произнес Проклятый.

Перед глазами плыли круги, и я с трудом ловил воздух, не в силах надышаться.

Двенадцатый удар, заставил часового священника покинуть свое место, скрывшись за резными дверями, и множество грустных лиц олицетворявших жителей города изменили свои улыбки на грусть.

Тринадцатый удар — возвестил о надвигающейся смерти. Скелет гордо поднял вверх лишающую жизнь косу.

— Мало, очень мало времени, — в такт удару еле слышно шептал Проклятый.

Он протянул мне тонкий трехгранный стилет и чуть громче добавил:

— Чтобы ты не увидел — не бойся… Рази всех! И да хранит нас бог…

Я взял стилет и почувствовал, как сильно бьется мое бедное сердце. Сколько еще предстоит мне выдержать? Какие испытания выпадут на мою бедную голову?

Последний удар разнесся по округе громким эхом, затерявшись среди узких улочек городка.

Сначала я услышал противный резкий скрежет, будто кто-то настырно точил ножи о камень. Затем воцарилась тишина, и откуда-то изнутри самого города раздался странный человеческий шепот. Постепенно нарастая, он стал таким громким, что я смог различить отдельные голоса, а в них слова страшных проклятий. Они злобно повторяли ужасные фразы, от которых кровь стыла в жилах. Желая лишь нашей смерти, они будто предрекали скорый пир, где в качестве главного десерта будет наша разодранная в клочья плоть.

Первым я увидел кошмарных ползучих мертвяков; почерневшие фигуры людей, неестественно вывернув руки и ноги, ползли по земле среди серого дождя, словно огромные ящерицы. Они стонали и кряхтели голодно скрепя зубами.

В нос ударил непереносимый и давящий запах горелого мяса. Ша зажал ушки лапами и испуганно прижался к земле.

Я сильнее сжал дрожащий рукой стилет.

Сделав шаг вперед, Проклятый обнажил меч и, расставив руки в стороны, призывно зарычал зверем.

Посмотрев вокруг, я затрясся от ужаса — их были сотни, а может даже тысячи. Большие, маленькие, худые и толстые — мне казалось, что на нас зыбучим песком надвигается кошмарная черная масса.

Первыми на Проклятого кинулись несколько обугленных тел, словно саранча они пытались вгрызаться в его уязвимую плоть. Но задача оказалась не из легких. Двигаясь быстро и не уловимо, он одним движением меча оставил нападавших не удел, ловко избежав укусов. Я, имея схожую с душеприказчиком фигуру, к сожалению, не мог двигаться также стремительно.

Чья-то крепкая рука схватила меня за лодыжку, и мне ничего не оставалось, как всадить мертвяку стилет в спину. Следующего, я ударил наотмашь, его голова ловко слетела с плеч. И каждая последующая смерть сопровождалась моим грозным рыком и появлением крохотного золотистого шара. Души умерших замирали, повисая в воздухе и словно послушные овечки тянулись к суме Проклятого. Ша вгрызался в шеи нападавших с такой яростью, что казалось он готов разодрать их тела в клочья.

Рука отчаянно размахивала в разные стороны, разрезая на части черные головешки тел. Я случайно заметил как Проклятого теснят к башенной стене, и он безуспешно пытается сопротивляться мощному потоку.

— Пробирайся к собору, — раздался в невыносимом гуле его голос.

Я не стал спорить. Подхватив Ша я кинулся к собору. Перепрыгнув через ворота, я подбежал к дверям, и к счастью дернув круглую ручку, оказался внутри. Подхватив пару скамей, я перекрыл вход: надеясь, что Проклятый сможет выбраться и святая земля не пустит этих тварей сюда.

Ша подбежав к витражу, стал тревожно вглядываться в разноцветные стеклышки. Его хозяин все еще боролся за весящую на волоске жизнь — я чувствовал, нет, я просто знал это.

Мы сидели у кафедры, и я осторожно разорвав свою рубаху, перевязывал руку Проклятого. Он морщился, кусая губы, но при этом не проронил ни звука. На его скуле все ярче горела цифра один, и я не мог отвести от нее взгляда. Привлекая своими пылающими лепестками, мне все же казалось, что он нее веет ледяным холодом. Хотя я мог ошибаться. В здешних стенах можно было легко замерзнуть.

— Это не выход. Я просто не знаю, что делать, — затягивая покрепче лоскут повязки, произнес Проклятый.

— Знаю, — поддержал своего хозяина Ша.