Король отпрянул назад, испуганно поджав ноги. Голова убитого воина подкатилась к его промежности и застыла, на лице остался злобный оскал.
— Что такая смерть тебе не по нраву? — без особых эмоций поинтересовался Проклятый.
Король закрыл лицо руками — его сотрясали рыдания.
Я перевел взгляд на девушку и словно опомнившись, поспешил к ней на помощь, но, дотронувшись до нежной кожи, понял, что опоздал.
— Оставь ее, она уже давно мертва! — произнес Проклятый.
Зал наполнил странный и не привычный запах лаванды, факелы, резко вспыхнув, стали тусклыми. Крохотный желтый клубок легко паря над моей головой исчез в кожаной суме Проклятого.
Я вновь посмотрел на девушку, и полумрак открыл моему взору совсем другую картину. Старые, сгнившие кости, чудом держались на потемневшем от времени кресте, из которого кое-где торчали ржавые острия гвоздей. На черепе рыжеволосой девушки остались лишь темные пряди, и у пояса виднелись куски истлевшего савана.
Я отпрянул назад.
Поверженные воины также как и мученица превратились лишь в кучку сгнивших костей накрытых доспехами и толстой паутиной.
Внезапно подвал наполнил оглушающий вопль. Обернувшись, я увидел короля и ужаснулся. Он все еще был жив. Только сейчас его лицо выглядело не лучше обглоданной кости. Камзол был истерт и сер, словно пролежал в здешней сырости ни одну сотню лет.
— Кончай ныть, тварь! — произнес Проклятый.
Он резко схватил короля за шкирку и поставил на ноги.
— Что здесь происходит? Где я? Что со мной?!
Его величество был не просто обескуражен — он был подавлен. Только у меня не было и капли жалости. Наверное, я стал — черствее и тверже. Этот мир изменил бы любого, и как мне казалось, далеко не в лучшую сторону.
— Нам необходимо попасть к костелу святого Стефана, — твердо произнес Проклятый.
— Кто вы? — голос короля прозвучал совсем тихо.
— Неважно, — буркнул в ответ Проклятый, — поднимай свои гниющие мощи, ваше величество.
Король удивленно уставился на душеприказчика, но так ничего и не ответил. Я расценил его молчание, как согласие.
Следующий зал оказался забит всевозможными орудиями пытки. Здесь были и напичканные острыми иглами гробы и деревянные дыбы. Только здесь не было выхода. Нас окружали лишь толстые каменные стены.
— Решил схитрить, ваше величество? — Проклятый ударил короля по спине, заставив того уползти и спрятаться за железным гробом.
— Я не вру, я выведу, — запричитал напуганный донельзя голос.
Король подполз к дальней стене и, дотронувшись до одного из камней, вдавил его внутрь. Но на удивление ничего не произошло. На полусгнившем лице короля застыл ужас. Он в отчаянье стал обеими руками давать на камень, а затем на соседние булыжники.
— Он забыл? — я не мог скрыть своего удивления.
— Нет просто пару столетий назад, здесь было все по-другому. Кладка осела, механизм проржавел.
Наконец среди непрекращающихся всхлипываний раздался протяжный металлический скрежет. Король продолжал вдавливать камень, а соседняя стена уже отъехала в сторону, открыв нашему взору потайной ход.
— Ход, — едва слышно пропищал Ша.
— Да, ты прав, Ша. Это вход, — согласился Проклятый.
Мы долго шли по узкому темному коридору и среди непроглядной тьмы, факел вырывал образы покоящихся здесь людей. Среди каменной кладки виднелись ровные ряды одетых в темные сутаны скелетов. Среди темных черепов ползали огромные крысы.
— Служители святого Стефана, — едва слышно произнес Проклятый.
— Это монахи? — удивился я.
— Воины. Они защищали наши земли во времена нашествия северян.
Проклятый дотронулся до одной из костей, и тусклый огонь вырвал из тьмы резкую боль на его лице.
Следующий зал оказался темным и пустым. Остановившись возле больших дверей, украшенных образами святых король остановился.
— Я дальше не пойду, — произнес его величество.
— Пойдешь, — Проклятый был не приклонен.
Ключ щелкнул в замке. Король затрясся как осиновый лист и, вцепившись в руку Проклятого, потянул его назад.
— Чего тебе бояться, тиран. Ты давно мертв.
Испуг на лице короля сменился ужасом.
Дверь протяжно заскрипела и отварилась. Из темноты повеяло ледяным холодом. Я сильнее прижал к груди подаренный мне Проклятым стилет. Ша сидевший у меня на плече, сжался, и попытался спрятаться под ворот.
Из непроглядной мглы потянулись длинными культями тонкие нити тумана. Костлявые пальцы с изогнутыми когтями сжимались, будто ища себе легкую жертву.
Король попятился, но туманная длань ухватила его за плечо, потянув к себе. Зал наполнил ужасный вой. Туман стал гуще, и резкий рывок заставил короля скрыться в темноте.
Я ощутил нарастающий страх, когда истошный вопль вновь повторился и затих.
* * *
В кромешной темноте я с трудом различил скрюченное человеческое тело. Мы подошли чуть ближе и Проклятый осветил факелом дальнюю стену. Там почти под самым потолком висели сотни, а может быть даже тысячи изуродованных тел. Я зажал рот руками, чтобы мой истошный вопль не вылетел наружу.
Ночную тишину нарушил не привычный звук. Кап, кап, кап…
Проклятый резко повернулся, но я и без факела смог увидеть, как мертвые тела обрастают кожей, а капли крови, струящиеся вниз, будто прилипают обратно к измученным телам.
Яркий свет ударил в глаза и тысячи свечей осветили огромный зал. Холодные стены наполнились стоном и воплем людей, и я почувствовал нарастающий жар от горящих печей.
Впервые, в этом холодном мире мне удалось почувствовать привычное тепло.
Душераздирающий крик поверг меня в ужас. Когда Я повернул голову, то увидел, как два здоровенных палача опускали связанного веревками несчастного страдальца на острый угол железной пирамиды.
С другой стороны на кованных стульях сидели несколько мужчин, руки которых были связаны за спиной, их шеи стягивал стальной обруч. Пыточный механизм с помощью рычага соединялся с четырехзубой вилкой, — и даже легкое движение приводило адское изобретение в действие. Медленно продавливая окровавленный подбородок, оно приносило еретикам невыносимые страдания.
Я сумел прочесть вырезанную на их стульях короткую надпись: «Отрекаюсь».
На лице Проклятого возникло отвращение. Прямо перед нами жилистому еретику, несколько монахов вставляли в рот железный инструмент, внешне напоминавший грушу. Когда его изможденное пытками тело, не в силах сопротивляться, ослабло — раздался роковой щелчок. Еретик в отчаянье затряс руками и ногами. Железная груша раскрыла внутри тела свои смертоносные лепестки: и рот, и горло мученика разорвало в клочья, забрызгав монахов темно-красным фонтаном.
В голове поселился противный жужжащий шум; мир поплыл перед глазами и я почувствовал, что ноги стали ватными.
— Вешать этих ведьм! — раздался знакомый до боли голос.
— Идите за новыми еретиками! А эти тела скиньте в яму, — поддержал его другой голос. И в этот раз настала очередь удивляться Проклятому. Остекленевшими глазами он смотрел на пожилого мужчину, стоявшего рядом с королем. Мужчина был облачен в монашескую сутану, с мертвенно-бледным лицом и крючковатым носом. Желчно улыбнувшись, он выставил на показ отвратительные острые, словно клыки зубы.
— Боже…Это он! — внезапно произнес Проклятый. — Значит, он был здесь еще несколько сотен лет назад.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ: Ключ от всех дверей
Бывают города, что по стечению судьбы становятся заложниками своих собственных жителей. Люди привязываются к домам, улицам, площадям и даже башенным стенам, и зачастую каждое сказанное сгоряча слово, не исчезает без следа. Оно еще долгие годы витает по темным закоулкам, притягивая несчастья и беды. Необычных жителей начинают называть еретиками и чернокнижниками, а сказанные ими слова заклятиями. Города же в которых они живут, обречены носить статус «Дурных». И с наступлением ночи, в этих городах, богопослушные люди уже не выходят на улицу, плотнее закрывая ставни и чаще повторяя имена всевозможных святых.