«Когда мечта идет по кругу…» Когда мечта идет по кругу, Как победитель по арене, Я позову свою подругу И подарю ей куст сирени. Я ей скажу: — В саду весёлом Пускай цветёт сирень живая, Пускай гуляет Новосёлов, Смешные фразы отпуская. Чтоб ты меня не вспоминала, И поскорей меня забыла, А мы с тобою жили мало, Но это так прекрасно было, Как если б куст сирени вырос Вдали от берега, и в море Над ним как Бог летел напирус, Оберегающий от горя. «Подуем же в горсть…» Подуем же в горсть и попросим всего лишь страницу, И вырастет город, и выйдут на улицу люди, И жёлтым салютом зажгутся усталые лица, И Каменный Сад оживёт, поплывёт по каналам, Покатится яблоком по серебряному блюду, Как в детстве когда-то бывало. Никто не умрёт, даже если всегда умирает, Она только белое платье надела и серые туфли, Она у канала играет, где Каменный Сад проплывает, Где небо не падает вниз, поддержано шпилем, Где плещутся звёзды как угли, Как в детстве когда это было. Вода поседела, но Каменный Сад неизменен, И так же плывёт, и встречает тебя благосклонно, И Красное как благодать посещает гранитные стены, И наша мечта оживает, как старые были, И жизнь не уходит, а только мерцает бессонно, Как в детстве наверное было, Мелькает волна в переливах неяркого света, И сердце моё вырастает, как веточка клёна, И эта весна непохожа на серое лето, И Каменный Сад принимает, как старое крепкое судно, И, голову вскинув, любовь говорит изумлённо, Как счастье, когда это будет. Ночные пловцы Мы чиним старенькую лодку И отправляемся вдвоём. Мы пьём космическую воду, Пересекая водоём. И звёзды медленно, как мины, К нам поднимаются со дна, И освещает все глубины Великолепная луна. Из наших лёгких вышел воздух, Над нами вьются пузырьки. Мы покидаем нашу лодку По мановению руки. Не разогнув свои колена, Расставив руки в высоте, Мы уплываем постепенно, Как целлулоид в кислоте. «А я, скорее, не люблю…» А я, скорее, не люблю, Когда народ в порыве мести Желает смерти королю, Как избавленья от бесчестья. Не лучше ль просто отвести Рукою тяжкое убранство И понемногу перейти В иное, лучшее гражданство? Чтоб тот, кому уже во сне Звенят кремлёвские куранты, В своей, ещё родной, стране, Себя почёл бы эмигрантом, И шёл по улице и пел, Как дурачок махал руками, И чтоб никто не захотел Ему вдогонку бросить камень. На реках вавилонских
Самый дух как воздух выпит За решёткою зубов. Я люблю тебя, Египет, И стада твоих рабов. От блаженства и покоя Стережет жестокий Бог, И кричит на водопое Оболваненный пророк. Я встаю бесцветной ранью … … … … … … … … … … … … … … … Чтобы искорка сознанья Перекрасила лицо. За посланцем исполина Я иду по дну морей, Как отец идёт за сыном, Потому что я умней. Под копытом ассирийца Я гляжу на дым костра, Я люблю святые лица Отчуждённого добра. Отчего же не скудеет Тяга к вечной обороне? Я хочу быть иудеем, Чтобы плакать о Сионе. Н. Н Разрывается тело конверта, Выпадает наружу душа. На четыреста три километра Уже слышно, как листья дрожат. Постепенно вторгается осень, И домов улетающих сны Замерзают, и лето уносит Беззащитное тело луны. Где-то в воздухе мокрого снега Высоту набирает звезда, А деревья, как гроб Магомета, Не летят ни туда, ни сюда. В этом мире холодной печали Я живу для тебя лишь, а ты Умираешь в конце и в начале, И не видишь полёта звезды. Я смотрю в уходящее лето, Я ищу незабудку в себе, Чтобы встретились два человека, Чтобы встретились два челове… Н. Н. (2) Беглая странница, жившая в светлой аллее, привет! Как ты сейчас среди тёмных, и серых, и блёклых предметов? Лёгким дыханьем проносится время, и вот его нет, Скоро зима, или, может, весна, или это желанное лето? Перебои размеров и обморок чёрных цезур, Ты сидишь у окна и считаешь количество милых и правых, Разгорается утренний шорох, и птицы щебечут внизу, И с белёсой страницы на землю стекает отрава. Остаётся опять перемена столетий, часов и минут, Перемена пространства уже не даёт перемены, Если кто-то забыл, что его позабыли и ждут, Он уже не придёт, и не встанет, как царь, на колени. Через тысячу лет я тебя окликаю — привет! Ты прекрасна, как соль, и нежна, и не любишь упрёков, Ты читаешь стихи, и слова улетают, как свет, От горящих сердец позабытых когда-то пророков. |
