«Милый, вы меня не цените…» Милый, вы меня не цените, Как листок бумажный мнёте. Что за чушь вы, право, мелете, Ну когда же вы поймёте? Сапогами в душу лезете. Вы пьяны, протрите ноги. Может просто дать вам лезвие? Что вы маетесь, ей-богу! … … … … … … … … … … … … … … … Нет, не то, совсем не то. Я захлопнула страницу. До свиданья, милый рыцарь В дерматиновом пальто! 1986 «Убить себя в тебе…» Убить себя в тебе, Чтоб прорасти в другом… Где благодатней почва Для вымысла? В обличии зимы придёт оно, Отсутствие присутствия любви… 1987 «Я сочиню эпос…» Я сочиню эпос или элегию За дешёвую привилегию — Быть одним из… Что за странный каприз? Сумрак землю окутал. Случай попутал, Наши пути скрестились, Чтоб разойтись. Но что за странный каприз — Быть одним из… 1987 «Нежный звук одинокой свирели…» Нежный звук одинокой свирели… Я скучаю по ветке сирени. Не учите меня смиренью, Или я совсем озверею. Пустота обескровила тело. Одиночество. Осточертело. Дикий бег от стен оголтелых. А ведь я чего-то хотела. Может веры в глазах открытых, Или искры любви забытой. Так банальна и так избита Эта наша игра в «finita». Нет вопросов и нет ответов, Есть одно ощущенье света. Мне бы только дождаться лета, Да оно заблудилось где-то. 1987 «Давиться пылью…» Давиться пылью, замерзать в снегу, Обманывать проклятую усталость, Чтоб не «вариться в собственном соку», Писать, по капле выжимая жалость К бесплодью бытия от слова «быт». Нет, лучше «быть»! Но, спутывая грани, Мы иногда предпочитаем жить, Смотря на мир в проём оконной рамы. 1987 «Милый мальчик…» Милый мальчик, глядящий в своё отраженье, Усадивший луну на перила балкона… Сколько силы и света в свободном скольженьи По поверхности жизни! До боли знакома Эта злая бравада с потугой на хамство. Это всё не беда, это всё возрастное. Мне приятно и ваше святое упрямство, И активный девиз: ни минуты простоя! Дай вам бог не сходить с голубого экрана. Утопая в лучах легкокрылой фортуны. Пусть рыдает ржавеющий голос металла, Оголёнными нервами корчатся струны От желания жаждать отмены контроля, От безумия — жить и бесплодия — ждать. Чтобы петь откровенно о сути, о соли, Несомненно, «как минимум, надо летать»! 1987 «У меня была дочь…»
У меня была дочь. И лет ей было шесть. Она не любила ночь И очень любила петь. Она могла сочинять, А все говорили — враньё. Она умела летать, И в этом ей повезло. У меня была дочь. Наверное только в шесть Можно так не любить ночь И так любить петь. Я подарила ей Свои голубые глаза. Все говорят — нет, А я говорю — да, У меня была дочь… 1988 «Вы правы…» Вы правы, я почти согласна. И, взвешивая «за» и «против», Я в синтезе ищу себя. Я облачаюсь в чью-то веру, Чтобы хоть чем-нибудь наполнить Свой пустотелый пессимизм. Минуя чёрные провалы, Стремлюсь постигнуть совершенство. Непостижимо, но оно Меня не греет совершенно. Я в изумленье замираю — И понимаю тщетность пытки В попытке обмануть других. 1988 «Искристой пылью…» Искристой пылью захлебнулись дали, И ночь стоит морозна и тиха. И строки безутешные рыдают Над чёрной гладью белого стиха… 1988 «— До встречи…» — До встречи… — На другом конце земли? — До встречи… — Через год, через столетье? Унылый звон привычных междометий — О боже, неужели это ты?! — Да нет, уже не я, уже не та. — И не узнать, наверное — к богатству. Любезность переходит в святотатство, Не встреча, а сплошная суета. — Я просто мимо, думаю, зайду. Я на мели, но я не за деньгами. — А ты по-прежнему грешишь стихами? — Да, и не только. Поздно, я пойду. Свою тоску влачу по мостовой, Израненной шагами пешеходов. Мне надоело обивать пороги Друзей, давно расставшихся со мной. Пунктирами и точками звонков Пронзительно терзаю безысходность. Диск телефона крутится, как компас, Ища тепла во льдах остывших слов. 1988 |
