– Да, – сказал Снейп хрипло. – Я верю, что ты не хотел убивать Дамблдора.

***

Гарри еще пару мгновений летел по длинному тоннелю, похожему на сузившуюся до размеров спасательного круга Лондонскую подземку. Потом раздался треск рвущейся ткани, мир принял прежние обьемы, и Гарри покатился по земле. Выставил руки, чтобы остановиться, больно ушиб запястье, наткнувшись на куст терновника. Вскочил на ноги, нашаривая волшебную палочку, и завертел головой по сторонам.

Поляна, укрытая стеганным одеялом высоких сугробов, была ему незнакома. Гарри обошел ее вдоль и поперек, внимательно высматривая следы присутствия других людей. Нашел дорожку, оставленную его телом и птичью трехпалую стежку. Ни намека на то, куда мог подеваться Снейп.

Гарри смерил взглядом корявую кору ближайшего дуба, зажал палочку в зубах и, подпрыгнув, ухватился за нижнюю ветку. Подтянулся и не без усилий вскарабкался на нее. Широко расставив ноги для упора, потянулся к следующей – прежние навыки вспомнились, словно и не было шести лет в Хогвартсе, когда некогда лазать по деревьям – дожить бы до окончания учебного года.

До земли было футов двадцать, когда очередная ветка надломилась, правая рука потеряла опору и он едва не сорвался. Удержался, крепко ухватившись за толстый сук, поправил очки, всматриваясь в подступающие сумерки. До самого горизонта тянулось перемежающееся светлыми проплешинами полян темное поле деревьев. Узкая полоса черной воды, лоснящейся как гудрон, рассекала его на две неравные части.

Нигде не поднимался дым, свидетельствующий о близости жилья, не гудели машины и не подавали голос почуявшие чужака псы. Гарри был один в бескрайнем ночном лесу.

… И тут на него, наконец, обрушилась вся тяжесть увиденного.

1 Отсылка к статье на pottermore, согласно которой волшебники узнают друг друга среди магглов в том числе по одежде фиолетового и зеленого цветов.

2 Гарри и Снейп обсуждают балладу «Greensleeves» («Зеленые рукава»).

========== Глава седьмая. Грань веры ==========

19

Прождав до восхода желтой, обгрызенной с правого края луны, Гарри решил спускаться вниз по реке. Наложил согревающие чары на куртку и брюки, зажег «Люмос», и стал продираться сквозь густой бурелом. Использование заклинаний – если Римус прав насчет того, что окрестные леса кишат егерями, – не привлечет внимание Министерства. Четверть часа спустя он вышел к блестящей голубоватым льдом промоине и отправился вдоль берега. Под ногами хрустел плавник, вдали стрекотала белка. Блестели оловянными зеркалами лужи.

Гарри достал флягу с оборотным зельем и сделал щедрый глоток. Не годилось, чтобы его увидели в настоящем обличье – неизвестно, кто может следить сейчас из темноты.

Вскоре заболели лодыжки и икры, и он пошел медленней, стараясь не нагружать и так натруженные мышцы – не хотелось выбиться из сил, не дойдя до людей пары миль. Кончик носа и пальцы ног постепенно немели, несмотря на чары – после захода солнца температура опустилась, судя по ощущениям, до нуля градусов1. Гарри ежился, подтягивал повыше растянутый ворот свитера, и не осмеливался прятать озябшие руки в карманы – палочку следовало держать наготове, даже при отсутствии явной опасности.

Видения сошли на нет после вынужденного заточения на Гриммо. Но загадкой оставалось, отчего вдруг стал видеть сны наяву – и не было ли это остаточным явлением от связи с Волдемортом, причудливо трансформированным разумом. И имело ли значение, что рядом находился Снейп – видение имело к нему непосредственное отношение. Как принимать то, что Регулус, возможно, убил Дамдлдора, Гарри пока не решил – слишком запутался в своем отношении к ним обоим. Если сделано это было ради того, чтобы оградить Снейпа от убийства человека, которого он считал другом, Регулус, безусловно, поступил правильно. Но напасть вот так, исподтишка, подмешав яд в лечебное зелье, было подло. Чего еще, впрочем, ждать от слизеринца? Только попытки замаскировать следы преступления.

Тонкая как капроновая леска веревка метнулась из зарослей орешника, обвила правую ногу, потащила к кустам. Гарри опрокинулся на спину, приложившись затылком о мерзлую землю; от боли вышибло слезы на глаза. Вторая веревка захлестнула руки, и он рухнул на колени, выронив волшебную палочку. Перед носом мелькнули разбитые мужские ботинки и обтрепанные до бахромы полы зимней мантии. Гарри поднялся голову, уперся связанными руками в землю, пытаясь встать. Сморгнул соленую пелену. Узкое лицо и белесые брови Драко Малфоя он узнал бы где угодно.

*

– Симус Финниган, значит? – старший из оборотней – кряжистый, заросший косматой бородой, похожий на Пола Баньяна, вздернул Гарри за шиворот. Слышно было, как цокает, перекатываясь на язык, касается неба, марципановая конфета. У оборотней наблюдалась патологическая необьяснимая любовь к сладкому. Сириус утверждал, это потому, что жизнь у них горькая. У него звучало со снисходительной иронией.

Старший ощерил в ухмылке зубы, не знавшие стоматологической бор-машины, и бросил через плечо: – Так ты его хорошо знаешь, Щенок?

Малфой вздрогнул. Правый глаз у него был подбит, на скуле чернел свежий кровоподтек. Пятеро других оборотней щеголяли свежими и старыми рваными шрамами, но откровенно запуганным выглядел один лишь Малфой.

- Этот Финниган…. Он полукровка.

- Чего тогда по лесам бегает?

Малфой облизнул губы.

- Гриффиндорец. Они все с головой не дружат.

Гарри моргнул. Малфой солгал – не выгораживая себя, а пытаясь защитить «Рона», и это было подозрительно. Если на Малфоя надавить – расколется как гнилой орех. Значит нужно брать инициативу в свои руки. Терять было, в общем-то, нечего, Гарри принял незавимый вид и заявил, что сбежал из дома, поскольку потратил на девиц из Лютного деньги матери. Оборотни заржали, руки ему развязывать не стали, но ослабили веревочные узлы. Сальные шуточки пережить нетрудно, зато нарушение кровообращения и к гангрене привести может. Странно, что его еще не узнали – в лесу, может, не развешаны плакаты с изображением разыскиваемых, однако ориентировку на него должны были получить все поисковые отряды. Рон Уизли исчез из школы одновременно с Невиллом Лонгботтомом и считался сообщником последнего.

Вожак Конни поставил Гарри замыкающим, вручил свободный кусок веревки идущему в хвосте колонны Малфою. Отвесил тому подзатыльник и напомнил, что отвечать за пленника придется головой. Малфой пролепетал, что с удовольствием примет на себя обязанности надсмотрщика. По голосу было понятно, что ни о каком удовольствии и речи быть не может.

Из шести оборотней только трое были волшебниками – и аппарировать не умел ни один: Малфой не достиг совершеннолетия, а остальные, судя по поведению, было немногим умнее горных троллей и не получили лицензии. Гарри решено было вести в ближайший пункт учета – как гнилостные нарывы разбросаны были по всей стране эти дома, где решали судьбу неугодных Министерству.

На привале Гарри связали руки впереди и сунули ему миску комковатой, пропахшей дымом каши. Он поел, надеясь, что в еде нет никаких сюрпризов, и отложил погнутую ложку, когда тщательно выскреб все до последней крошки. Затем Малфоя одарили очередным напутствием свернуть шею, если пленник попытается бежать, и он повел Гарри в заросли. Дать ему возможность отлить.

– Малфой, у тебя такое лицо, словно ты изжогой страдаешь. Несладко живется среди сородичей? – с поляны доносились громкие возгласы – оборотни не скрывались. В лесу не было зверей страшнее.

– Ублюдочные животные, – выплюнул Малфой. – Не понимаешь, что с тобой сделают, когда узнают правду?

– И с тобой. Они ведь не знают, кто ты и на каком счету твоя семья у Волдеморта. – Малфой сжал кулаки, и Гарри предупредительно добавил: – Если попробуешь меня сдать – все расскажу. Не хочешь исправить ошибки и помочь мне бежать? Тогда я помогу тебе.

– Да ты сам – одна большая ошибка! – воскликнул Малфой, и понизил голос до шепота, испуганно оглянувшись: – Даже себе помочь не можешь, Уизли.