– Я не знаю. То есть ничего такого не было, наверное, или я внимания не обратил – мы виделись всего пару минут. Думаете, что он под Империо?

– Все намного банальней. Мой брат, проведший в Азкабане двенадцать лет, спасался от кошмаров вином. Лестрейдж вполне мог быть одурманен чем-то более существенным.

– Вряд ли чистокровный стал унижаться до наркотиков, – Гарри не старался скрыть скептицизм. Регулус, такой разумный, порой нес совершеннейшую ахинею.

– Коли Азкабан не сломал Рабастана, он не станет сознательно травиться себя дрянью – магической ли, магловской. Но это цифры… Не знай я его, решил бы, что он дал вам магловские географические координаты. – Регулус слегка пожал плечами, словно стараясь убедить себя, что это предположение не абсурдно по своей сути, и внезапно поднял голову: – Ваша подруга ведь владеет Протеевыми чарами? – дождавшись согласного кивка, продолжил: – В таком случае она, возможно, желает, чтобы вы прибыли на указанное место. Я бы предположил, что это ловушка – раз уж Рабастан так настойчиво пытался передать вам записку, однако именно его напористость кажется странной – из всех нелепых способов донести до вас нужную информацию он использовал самый глупый.

– Вы ведь не думаете, что он помогает Гермионе добровольно? – это возмутило до глубины души. Заподозрить Гермиону в сговоре с Пожирателями было совсем не по-дружески и не по-гриффиндорски.

– Мисс Грейнджер, несмотря на некоторую узость и косность ее мышления, исключительно разумная молодая девушка. И она прекрасно понимает, что если невозможно выиграть в честном бою – следует побеждать как можно. Думаю, что у нее достало бы храбрости использовать немногочисленные преимущества своего положения.

Гарри открыл рот, намереваясь высказать все накипевшее; указать на грубую подтасовку фактов. Регулус толкнул его в тень гобелена и прижался к стене рядом – мантия его сливалась с серым камнем. Филч, подслеповато щурясь, прошаркал мимо них, волоча за собой швабру, шлепавшую по полу с влажным чпоканьем. Ведро, что он нес на сгибе локтя, как девица на старинной гравюре – корзинку, было полно мутной мыльной воды. Филч злобно бормотал под нос о неблагодарных учениках, не желающих вытирать ноги и разносящих грязь до самого подземелья. Гарри перевел дыхание только когда Филч скрылся за поворотом – вечная его спутница, миссис Норрис, не вилась у ног, отправившись куда-то по своим кошачьим делам.

– Чувствую себя мальчишкой, нарушающим правила, – усмехнулся Регулус, отлепляясь от стены и упираясь руками в колени. – Чудесное ощущение.

Злость, замещенная на время страхом, бесследно улетучилась. Сердце еще колотилось чересчур быстро, бешено бился пульс – негоже было поддаваться сиюминутному настроению, но Гарри сейчас понимал Регулуса больше, чем когда либо – адреналин кипел в крови, и это действительно было чудесно.

14

В последних числах января необходимость ломки существующих порядков встала во всей своей непреодолимости. Новые преподаватели были из той породы людей, которым безнаказанность горячит кровь – Гарри подозревал, что недалек день, когда они, опьянев от власти, заставят учеников не только слушать лекции и на переменах тоже. Унижение маглорожденных, вошедшее у слизеринцев в привычку на заре основания Хогвартса, приобрело пугающий размах. Такие как они считали, что им все сойдет с рук – безнаказанность толкала чистокровных прямиком в пропасть. Попытка Невилла возродить Армию Дамблдора потерпела сокрушительную неудачу, и он замкнулся в себе. Как и всякие подонки, не скованные моралью – учительской или человеческой, Кэрроу отыгрывались на учениках. Успеваемость взлетела до невиданных высот – «тролль» за эссе означал особую отработку. У провинившегося отбирали палочку и запирали в классе вместе с группой тех, чьи семьи были лояльны к новому режиму.

Гарри даже не пытался сделать вид, что слушает Кэрроу, распинающуюся о ничтожности маглов, которая ссылалась на документы, устаревшие еще до рождения Дамблдора. Смотрел на стену за ее спиной и иногда – на прямоугольник неба в окне-бойнице. Душный спертый воздух сушил горло, в столбах света кружилась пыль, отчего парты и демонстрационные стенды казались окутанными призрачной шалью. Кэрроу постоянно мерзла и огромный камин в дальнем углу класса горел круглые сутки. Ни малейшего дуновения ветра не холодило горящее лицо и руки – центр африканской пустыни, а не шотландский замок зимой.

Мысль о дальних странах повлекла за собой другую, благополучно вытеснившую мечты о галерее, куда наметало снега сквозь щели в окнах, и где твердая ледяная корка на полу не растапливалась невербальным «инсендио». Он думал о Регулусе и о том, что его, как и Снейпа, отличает экономность движений – пассажи последнего про глупое размахивание палочкой не были лишены смысла. Премущество коротких, точных, хлестких атак-уколов перед нерациональным дуэльным позерством Гарри стало очевидно после битвы в Министерстве. Снейп участвовал в рейдах Пожирателей задолго до рождения Гарри. Регулус прошел войну – и вряд ли одну. Сколько невинных людей эти двое успели убить?..

– Мистер Крэбб, сделайте Финнигану внушение.

Гарри очнулся от невеселых раздумий, закрутил головой, оценивая обстановку. Дела у Симуса, умудрившегося разозлить Кэрроу, обстояли худо – Крэбб известен был, при всей его недалекости, знанием темных заклятий, и пускал их в ход – был бы повод.

За сопротивление наказывали вдвое сильнее. Гарри крепче сжал палочку – искушение испробовать на участниках охоты заклинания из учебника Принца было необычайно велико. Но за помощь одному платили все его сокурсники, присутствовавшие на уроке. Гарри наказали дважды, прежде чем он осознал, что неуместный героизм – или дурость, как называл его желание вызвать огонь на себя, Снейп, – только вредит.

Свинцово-бледный Симус пятился по проходу, выставив вперед палочку, Крэбб ступал след в след, отставая на четыре шага. Кэрроу, прислонившись к соседней парте, наблюдала. Гнев на нее подступал по выжженым, казалось бы, площадям. Сминал доводы рассудка.

Слизеринцы словно невзначай чуть пододвинули стулья, перекрывая Симусу пути к отступлению; Гойл вытянул ноги, загораживая проход, отрезая от двери. Майкл Корнер демонстративно дал дорогу – это дорого обойдется ему после, если Кэрроу не забудет – а память на проступки учеников у нее была прекрасная. Крэббу надоело бегать за ускользающей добычей, он поднял палочку повыше и тщательно проговаривая, как ребенок – затверженный урок, сказал:

– Конфундус.

Гарри незаметно перевел дыхание – одуревший от жары, разморенный Крэбб, не то решил проявить снисходительность, чего за ним отродясь не водилось, не то просто произнес первое заклинание, задержавщееся в его неповоротливом мозгу. Симус рыбкой нырнул за стенд, заклинание ударило в деревянный щит и отрикошетило, свистнув возле уха Кэрроу. Та отскочила неожиданно проворно для столь грузной женщины. Ноздри ее раздувались:

– Перейдем к практической демонстрации, – взвизгнула она, выдергивая из ручных ножен – позерство и никакого удобства, – волшебную палочку. – Бонс Картео!

– Протего! – Симуса перспектива глотать костерост не радовала. Кэрроу тяжело плюхнулась на задницу, лиловый луч пронесся над затылком. Со снятым скальпом она смотрелась бы лучше. Определенно.

Симус перешел грань – осмелился противостоять учителю. Гарри положил руку на палочку и пообещал: еще две минуты – и он начнет действовать. Иначе Кэрроу распотрошит Симуса как угря.

– Секо! – Гойлу не терпелось поразвлечься. Заклинание вскозь хлестнуло Симуса по предплечью, вспоров ткань мантии и рубашки, не добравшись до кожи.

– Лэсум Бонус, – заорала Кэрроу – пристрастие к заклятьям, обеспечивающим переломы, беспокоило – прежде она не осмеливались поднимать руку на чистокровных. Серьезно калечить учеников слизеринцам раньше не приходило в голову – пусть мораль была не в чести, не всем нравилось демонстрировать свою власть над сокурниками. Гринграсс, сидевшая чуть наискось от кафедры, повернула голову и послала встревоженную улыбку Нотту. Тот пожал плечами. Гринграсс поднесла сжатую в кулак руку ко рту, и эта безмолвная пантомима вынудила Нотта начать действовать. Симус упал на живот, прополз под пустой партой во втором ряду и откатился в сторону.