– Кричер! – позвал Регулус. Гарри никогда не слышал, как тот повышает голос и нашел сейчас, что лучше бы и дальше оставаться в неведении. Проскользнула властность привыкшего к подчинению – это напоминало старшего Малфоя; на мгновение посетила неприятная мысль, что Регулус чистокровный, и мало отличается от выступающих за изгнание маглорожденных из мира волшебников. Кричер возник посреди комнаты, низко кланяясь. Его уши хлопали как наволочки на ветру.

– Принеси теплой воды, чистые полотенца и мою аптечку, – нетерпеливо бросил Регулус, и Кричер с негромким хлопком исчез, чтобы появиться минуту спустя с вытребованными предметами.

Регулус приложил пальцы к сонной артерии на шее Малфоя, испачкал пальцы, и, хмурясь, резко дернул головой – так отрицают очевидное. Разрезал потемневшую под мышками и на груди рубашку – Гарри не сдвинулся с места, захваченный пугающим и притягательным видом окровавленного полумертвого врага, – и бросил на пол. Малфой зашевелился и невнятно простонал.

Голубая жила билась на виске – слабо, но отчетливо, и Гарри невольно шагнул ближе, словно его пристальный взгляд мог продлить, удержать это биение жизни, вытянуть Малфоя из забытья.

– Если у вас слабый желудок, выйдите, – ровный голос вырвал Гарри из водоворота эмоций. Регулус вытряхнул содержимое аптечки на покрывало и перебирал теперь один пузырек за другим. На Гарри он не смотрел.

– Я в порядке.

– Тогда, если он очнется… – Регулус осекся и досадливо махнул рукой. – Кричи погромче. – Пошли, - добавил он уже мягче, обращаясь к Кричеру. И выскользнул за дверь.

Малфой метался по кровати. Из-под сомкнутых век текли слезы, бескровные губы шевелились. Он колотил руками – пястные кости, кажется, вот-вот прорвут кожу – по покрывалу, и жмурился, словно нечто ужасное стояло сейчас перед его мысленным взором, и он желал отвернуться, закрыть глаза и забыть об этом – как ребенок, который укрывается одеялом с головой и верит, что шерстяное убежище защитит от таящихся в шкафу монстров.

Гарри присел на край кровати, не в силах отвести взгляд от метки на левом предплечье Малфоя: змея извивалась, покачивала головой, раздвоенный язык мелькал в полуоткрытой пасти. Малфой плавал в зыбком мареве меж сном и явью, а Гарри казалось, что он почти может почувствовать каково там, в кошмарах, где липкая чернота льется сверху как жидкий пластик, где есть зловонное дыхание крупного зверя, гнилостная теплота и терпкий мускусный запах хищника.

– Можете идти, – Регулус возник в комнате бесшумно. В руке он сжимал глиняный пузырек: из-под неплотно подогнанной пробки пробивался дразнящий аромат нагретой солнцем травы. В три шага Регулус пересек комнату, опустился на корточки перед кроватью, разжал плотно сжатые зубы Малфоя – с ловкостью, выдававшей долгую практику. Выдернул пробку и влил зелье Малфою в горло, щелкнул по кадыку, заставляя проглотить.

Малфой взвился как раненое животное, сбросил руку Регулуса; сел на кровати и распахнул глаза – потемневшие от боли, невидящие. На висках выступил пот – как пар на фарфоровой чашке. Регулус обхватил рукой спину Малфоя и, преодолевая сопротивление, ткнул в грудь, принуждая лечь обратно. Голова Малфоя безвольно качнулась, он обмяк, и Регулус уложил его на подушки.

Под веками беспокойно двигались глазные яблоки; Малфой цеплялся за чужую руку как слепец за поводыря. Регулус влил в него еще одно зелье и Малфой затих: вытянулся – так прямо и деревянно лежат готовые к погребению, и замер в скованной, неудобной позе. Дыхание стало размеренным и поверхностным. Регулус промыл раны, наложил швы, стягивая края ран, залил магловским антисептиком. Сделал примочки из пропитанных заживляющими зельями бинтов и туго перевязал. Гарри не впервые подумал, что Регулусу приходилось помогать раненым и прежде.

– Что вы ему дали?

Взгляд у Регулуса был болезненно острый – как край бумажного листа, и Гарри на мгновение решил, что ему не ответят. Потом Регулус вздохнул и принялся собирать разбросанные пузырьки.

– Сонное зелье – самое крепкое, какое нашлось. И кровоочищающее… Хотя ему все равно не поможет. Но и не повредит – неизвестно какую дрянь занесла на клыках эта тварь.

– Его укусила змея? – Малфой действительно походил на человека, страдающего от действия яда. И подравшегося с Пушком вдобавок. Трехголовая псина с ломовую лошадь размером под определение «тварь» вполне подходила, что бы на этот счет не думал Хагрид.

Регулус вгляделся внимательней в лицо Гарри, словно решаясь – выдать ему страшную тайну или чуть подождать, и сказал:

– Лучше бы так. Это был оборотень.

Он вновь вызвал Кричера и приказал ему убраться в комнате, а после следить за состоянием Малфоя и доложить, когда тот придет в себя. Потом молча вышел, притворив за собой дверь – Гарри не знал, куда Регулус отправился, да и думать об этом не хотел. Он, не слушая ворчание Кричера, сокрушающегося о невозвращении времен, когда жива была Вальбурга, прислонился лбом к деревянному столбику кровати.

Пойманной птицей билась мысль, что никто не заслуживает подобного. Даже Малфой.

========== Глава четвертая. Семейные узы ==========

10

Малфой вышел из комнаты на второй день пребывания в доме – Гарри наткнулся на него, когда спустился ужинать. Малфой – помятый, растерявший свой гонор: клетчатая пижама мешком висела на узких плечах, – сидел спиной к кухонной двери и качался на стуле. Отталкивался носком правого ботинка от пола, хватался за стол, чтобы удержать равновесие. Сириус подобное проделывал с элегантной небрежностью, Малфой же походил на петуха, старающегося не упасть с узкого насеста. Петуха, которого назавтра зарежут.

Малфой качнулся в очередной раз, едва не опрокинул кофейник на скатерть, и застыл, опустив голову и спрятав лицо в ладонях. Скрипнули ножки стула, вставшие на место, и стало так тихо, что слышно было как бьют в гостиной восемь пополудни часы.

Все важные встречи и разговоры происходили на закопченной кухне – так повелось еще с тех времен, когда в доме располагался штаб Ордена Феникса. Гарри прошел, ногой пододвинул стул и подтянул ближе хрустящий бумажный пакет – видимо, Регулус принес. Глазированные булочки сладко пахли корицей. Гарри налил чаю себе и придвинул стоящий на столе бронзовый кубок к Малфою.

– Это Грейлиф оставил, – и уточнил, потому что глаза у Малфоя были – два иссушенных озера: – Тебе оставил.

Малфой с той же пугающей размеренностью – прежде он все делал так, словно оказывал окружающим величайшее одолжение – поднес кубок к обметанным трещинами губам; зубы стучали о край кубка, когда пил. Не меняя позы и выражения лица, поставил пустой кубок на стол, и стук донышка прозвучал громом небесным. Малфой был противоестественно спокоен – бейся он в истерике, ори, кляня всех и вся, швыряйся посудой или заклинаниями – было бы проще. Гарри знал, за какие струны следует дернуть, чтобы его взбесить – и почти готов был заговорить о тоскующем сейчас в Азкабане отце Малфоя. Находиться в компании живого трупа было не то, что неприятно – невыносимо. Малфоя явно забыли похоронить еще вчера, а сам он не лег в могилу и обречен теперь вечно бродить по мрачному дому Блэков, пугая даже боггартов.

Гарри прочистил горло.

– Эмм… приятного аппетита, Малфой, – и подтолкнул к нему пакет. Думая, если сейчас пакет не наденут ему на голову – определенно что-то не в порядке. С миром.

Булочку Малфой ел как картонную, без аппетита, вяло и медленно, но после второй чашки кофе глаза его немного прояснились, скулы тронул румянец – Гарри даже сунул нос в кофейник, подозревая, что Регулус подмешал кое-чего покрепче. А потом Малфой поперхнулся. Он поднимался, допивая на ходу, а тут зашелся глухим раскатистым кашлем и осел обратно на стул; вцепился в скатерть, вновь кажущуюся ярче, чем его лицо.

Гарри от души врезал ему между лопаток. Ему всегда хотелось это сделать. Вломить Малфою так, чтобы у того искры из глаз посыпались и вся придурь чистокровных из ушей полилась.