– Азике-сенсей, я искренне надеюсь, что больше никаких миссий у вас там не припасено.

– О нет, мои дорогие друзья. Поверьте мне, все миссии на сегодня исчерпаны. Я предлагаю хорошо отдохнуть и выпить самого прекрасного вина, которое вы знаете.

– Может быть, как у Пилата, цекубское тридцатилетнее? – предложила Марго.

– Гениальная идея! – восхитился Азике-сенсей, – Мандельштамы отдыхали в санатории ЦЕКУБУ, когда ЦК исполнилось 30 лет. Но это полный бред, конечно же. А вот хорошего вина из центра ядерной физики в Цекубе, я, конечно же, мог бы прихватить. Тем более, говорят, что оно довольно радиоактивное. Но это только моя вина. Поэтому позовем официанта. Официант, сюда, пожалуйста.

К нам подошел выряженный в пирата Троцкий.

– Нам, пожалуйста, красное вино «Цекубское», хотя можно и «Фалернское», желательно тридцатилетней выдержки.

Официант чуть не прыснул от смеха.

– Прошу прощения, но все знают, что вина, которые вы назвали, не красные, а белые. Во-вторых, у нас не только этих вин нет, но и вообще все закончилось. Виновата вон та огромная компания. Зато есть пиво из прекрасного свежего химически чистого порошка.

Азике-сенсей был категорически против такого ответа.

– Мой добрейший пиратский друг, если бы мы с вами жили и вправду в пиратское время, а я-то его хорошо помню, поверьте мне, с таким подходом к вашим гостям ваш объеденный ресторан вспыхнул бы, как еретик на инквизиторском костре. Рэй Брэдбери закурить даже бы не успел.

Азике-сенсей посмотрел на компанию, в которой активно что-то жестикулировал подвыпивший Соководов. Вот алкаш, сказано же: только вода и соки!

Сенсей встал, повернулся к залу и обратился к гостям.

– Дорогие друзья! Сегодня глубокоуважаемый господин Соководов назвал меня шарлатаном. Я чувствую, что должен загладить свою вину. В этом великолепном ресторане закончилось вино. Поэтому я угощаю всех любым вином на ваш выбор, любого сорта и выдержки. Гуляют все!

Зал посмотрел на него, как на сумасшедшего. Азикесенсей смело пошел за барную стойку, где был всего один кранчик для пива, да и то пиво закончилось, и из кранчика уже ничего не капало. Бармен покорно отошел в сторону.

– Подходите, пожалуйста! Не стесняемся!

Послышался женский смех:

– Старика опять торкнуло.

Мы с Марго подошли первыми. Он громко проговорил, чтобы услышал весь зал:

– Вино красное цекубское, тридцатилетней выдержки!

Он открыл кранчик, и из него действительно полилось великолепное красное вино.

– Я пью ваше здоровье, господа! – И тут же опрокинул его под громкие аплодисменты.

– Эй, пират Троцкий, – позвал я официанта, – во-первых, вино есть, во-вторых, оно красное, а не белое! Вы сами не знаете, что у вас из кранчика течет?

Тот обиделся, пробурчал что-то нецензурное и ушел куда-то на кухню.

Потом подошла какая-то молодая девушка, рассмеялась и попросила шампанское «Кристалл».

– Какой прекрасный, совершенно изысканный выбор! Угощаю! – сенсей налил ей полный бокал, пена полилась на пол.

– Настоящее, – удивилась молодая девушка, и неожиданно к бару выстроилась очередь.

Через час зал начал не на шутку пьянеть Дело в том, что все просили 30-летнее вино, либо шампанское «Кристалл», и реально его получали. Официанты начали в испуге перемигиваться, происходящее не укладывалось в их сценарий.

Напился и я. Потянуло на приключения. Я вышел на сцену, но понял, что спеть даже песню про зайцев не смогу. Язык не ворочался. Ничего страшного.

– А теперь старая сказка. Бафомет, прошу прощения, Бегемот.

По всей видимости, я создал в зале когнитивный диссонанс. Ко мне лениво подошел какой-то верзила в кожаном пиджаке.

– Братан, ты зря на Чуковского наезжаешь. У него ведь крокодил был, а не бегемот. И он говорил по-турецки. Парвус же. Если бы по-турецки или по-немецки, еще ладно. А у тебя что-то вообще не то.

– Все правильно, так и было в оригинале, именно по-немецки. Просто Лапшенникова не пропустила в таком виде.

– Ты имеешь в виду Надежду Крупскую?

– Именно ее. Вы весьма образованны!

– И все же крокодил был бы лучше.

Я не согласился.

– А что, было бы лучше, если бы я, как Петр Капица, наехал на Резерфорда, обозвав его крокодилом?

Верзила смотрел на меня в полном замешательстве, наверное, ему послышалось слово «тупица». Но оплеухе между Мандельштамом и Толстым было не суждено повториться, как и между Лебедевым и Полонским. Амбал просто решил не портить вечер и вежливо порекомендовал:

– Ты бы лучше спел что-нибудь.

Но меня почему-то понесло дальше:

– Уважаемые друзья! Предлагаю поблагодарить Азике-сенсея за сегодняшние напитки. Иначе вы бы все сейчас пивом бы надувались или вообще водой из-под крана.

– Спасибо. – Зал успокоился и захлопал.

Азике-сенсей хохотал, а меня несло дальше:

– Я прошу прощения, но меня не оставляет мысль. Понимаете, пока мы с вами здесь веселимся, Фаланд, тьфу ты, этот, Вульф, уже в Москве. Я это видел. И поверьте, не сегодня-завтра вы еще прочитаете в газетах о весьма странных вещах. Нельзя, дорогие товарищи, так безответственно относиться к жизни.

Здесь зал замолк. Произошло замыкание.

Недалеко, в самом сердце той самой пьяной компании, поднялся Соководов.

– Послушай, как там тебя, ты всем сегодня уже надоел. Ты же не в США. Ты бы еще «держите иностранного шпиона Воланда» запел. Может быть, пойдешь, помедитируешь, наконец? Во-первых, черный маг и историк Джордж Буш давно уже не президент США. Теперь в Грибоедове рулит даже не АрчиБАльд АрчиБАльдович, а этот швейцар с бровями, как его, забыл. А историю с Саддамом Хусейном и Муаммаром Каддафи все уже давно забыли. Кстати, твой сенсей все равно шарлатан и плут. Чем он нас тут поит, вообще непонятно. Ребята, я предлагаю, наконец, разобраться с этим бардаком.

Соководов вместе с еще 3 перцами начали засучивать рукава. Верзила, стоящий рядом со мной, схватил меня за ворот и потянул на себя.

Ситуацию спасла дикая неожиданность. Заиграла какая-то эротичная музыка. Типа «Да, босс, я все понимаю». В зал вбежала полуголая девица.

– А сейчас только для наших гостей – прелестнейшие танцовщицы театра «Варьете – из Одессы с любовью». Наслаждайтесь и не стесняйтесь их трогать!

Неожиданно в зал ворвался какой-то пар, а за ним – куча прекраснейших нимф в абсолютно прозрачных одеждах. За ними так же энергично вбежали почти голые стриптизеры в полицейских фуражках. Они равномерно распределились по столикам. Нимфы заигрывали с опьяневшими, накаченными адреналином парнями, которые только что хотели нас порвать. Они начали их активно раздевать, снимать рубашки, обливать шампанским, стягивать брюки. Стриптизеры обслуживали женские компании. Кто-то начал раскидывать по залу пачки резаной бумаги, на которых была изображена чья-то голова в черных очках. Народ их активно собирал и пихал в трусы стриптизерам и стриптизершам. Про нас все тут же забыли.