Азике-сенсей опять показал мне знак, чтобы я умолк. Все смеялись. Тогда он налил мне сто грамм, дал огурчик. Мы выпили. Тепло разлилось по телу. Я выдохнул, и злоба куда-то улетучилась.

Сенсей показал мне, что нужно сесть в позу лотоса и помолчать. Он завязал мне глаза. И сел напротив.

– Слушай беззвучие, наслаждайся тишиной, – его голос был спокоен, – вода нынче холодная, нефти там нет, да и воробьев поблизости не видно. В полонезе же из Евгения Онегина не вижу никакого смысла, по крайней мере, сейчас.

Неожиданно сверху что-то затрещало. Как оказалось, это была люстра, она неожиданно отвалилась, медленно спланировала на пол и с диким грохотом взорвала тишину, чуть не упав мне на голову.

Здесь я понял, что показать хлопок одной ладони очень просто. Ведь это просто тишина. Я достиг сатори. Вот так я успешно прошел свое первое боевое крещение.

– Молодец, вставай, – улыбнулся Азике-сенсей.

К нам уже бежали перепуганные уборщицы, дико матерились, подмели осколки и утащили то, что осталось от люстры. Остальные зрители сидели в шоке. Я пошел и переоделся, вернулся на свое место.

Нужно было как-то развеять напряжение. Сенсей расхохотался.

– Вы еще не достигли просветления?

Зал почти дружно ответил:

– Мы не только не достигли просветления, но мы и не верим ни в какой дзен.

– А мне показалось, что грохот люстры был достаточным, чтобы разбудить Красного короля.

Народ начал явно уставать от столь скучного тренинга.

Тут сенсей начал огорчаться.

– И это после всего того, что я вам рассказал и показал?

– А мы, собственно говоря, ничего и не видели.

– Хорошо, я дам вам еще одно доказательство, что мы живем в Зазеркалье.

– Итак, я предлагаю вам взять самый известный отрывок из какой-нибудь самой чернокнижной книги, которая вам известна. Есть варианты?

Мне было грех не вмешаться. Вот Азике-сенсей и попался.

– Я предлагаю взять отрывок про бомбежку блокадного Ленинграда из «Мастера и Маргариты»!

Зал вздохнул. Коля пел, Борис молчал, Николай ногой качал. Кто-то писал смс-ки, кто-то читал новости. Я уже начал всем надоедать. Насколько сильно нужно было просветлеть, чтобы найти в «Мастере и Маргарите» отрывок про блокадный Ленинград. Ну, взрыв Храма Христа-Спасителя, ну, ядерная атака или рассказ про падение Рима из книги Льва Гумилева – это еще куда ни шло, но блокадный Ленинград – это уже слишком.

– Великолепно! Великолепный выбор! Молодой человек, вы сегодня в ударе! Эту сцену я совсем недавно видел как наяву. Но вот где? А вспомнил. На открытии Зимних олимпийских игр в Сочи. Ну, да ладно.

Сенсей достал 12 распечаток из «Мастера и Маргариты». Здесь все оживились. Откуда он знал? Как подготовил распечатки заранее? Все подозрительно посмотрели на меня. Так вот оно че…

Я взял листик. Это был несколько раз повторенный в романе отрывок, который бережно хранила Маргарита и даже выучила его наизусть. Им начинается глава: «Как прокуратор пытался спасти Иуду из Кириафа».

«Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды… Пропал Ершалаим – великий город, как будто не существовал на свете. Все пожрала тьма, напугавшая все живое в Ершалаиме и его окрестностях. Странную тучу принесло с моря к концу дня, четырнадцатого дня весеннего месяца нисана.

Она уже навалилась своим брюхом на Лысый Череп, где палачи поспешно кололи казнимых, она навалилась на храм в Ершалаиме, сползла дымными потоками с холма его и залила Нижний Город. Она вливалась в окошки и гнала с кривых улиц людей в дома. Она не спешила отдавать свою влагу и отдавала только свет. Лишь только дымное черное варево распарывал огонь, из кромешной тьмы взлетала вверх великая глыба храма со сверкающим чешуйчатым покрытием. Но он угасал во мгновение, и храм погружался в темную бездну. Несколько раз он выскакивал из нее и опять проваливался, и каждый раз этот провал сопровождался грохотом катастрофы.

Другие трепетные мерцания вызывали из бездны противостоящий храму на западном холме дворец Ирода Великого, и страшные безглазые золотые статуи взлетали к черному небу, простирая к нему руки. Но опять прятался небесный огонь, и тяжелые удары грома загоняли золотых идолов во тьму.

Ливень хлынул неожиданно, и тогда гроза перешла в ураган. В том самом месте, где около полудня, близ мраморной скамьи в саду, беседовали прокуратор и первосвященник, с ударом, похожим на пушечный, как трость переломило кипарис. Вместе с водяной пылью и градом на балкон под колонны несло сорванные розы, листья магнолий, маленькие сучья и песок. Ураган терзал сад».

– Я предлагаю полностью перевернуть этот отрывок с ног на голову. Сделайте из черного белое, из тьмы свет. У вас на все про все полчаса, – дал задание сенсей.

Я начал переворачивать. Времени было мало, получился не фонтан. Вот что получилось.

«Свет, пришедший с рассветом, озарил любимый нами город. Возникли Кремль и прекрасная Спасская башня. Свет озарил крылатых богов над Манежной площадью, дворцы Кремля и бойницы кремлевской стены, Ивановскую площадь, Грановитую палату, переулки, пруды. Воскресла Москва – великий вечный город. Все озарил свет, обрадовавший все живое в Москве и Подмосковье.

Солнце осветило Красную площадь, где радостно гулял парад, осветило Кремль и Государственный исторический музей, Храм Христа Спасителя, сползло вниз и пошло по улицам города, по широкой мостовой. Свет врывался в окошки и выгонял на улицы людей из дома.

Солнце уходило к концу первомайского дня. День уходил, и прохлада отдавала влагу и бодрила. Наступала ночь. Салют рассыпался над городом, освещая Спасскую башню и Собор Василия Блаженного. Потом салют затихал и снова с грохотом великого праздника освещал город.

Салют осветил Кремль, Кремлевский дворец, красивые золотые купола взлетали в ночное небо, как бы тянулись к нему вместе с залпами салюта, а потом вновь исчезали.

Вечер. В кремлевском саду тишина, только поют ночные птицы. Москва, музыка и песни спокойно растекались по садам и по бульварам, где гуляли влюбленные пары, мирно разговаривая о чем-то».

Полчаса прошло, мы сдали наши зарисовки. Сенсей сидел минут 10 и читал наше творчество.

– Коно…Не фонтан, не фонтан, не фейерверк. Пожалуй, работа товарища Иосифа мне наиболее интересна. Превратить блокадный Ленинград в ликующую первомайскую Москву. Неплохо. Молодой человек, вы делаете успехи, выйдите, пожалуйста, сегодня вы опять отличились.

Поэтому я приглашаю вас и вашу подругу сегодняшний вечер провести в моем обществе. Почему? Потому что считаю, что вы делаете несомненные успехи в продвижении к сатори.

Я был польщен. А вот зал был разочарован.

– Кстати, чуть не забыл. В завершение нашего тренинга предлагаю вам быстро послушать одну старую песню, возможно, она вам понравится.

Он включил на компе «Москву первомайскую» Лебедя Кумача: