– Видишь ли, если бы мы сию минуту телепортировались в темпоральном поле именно в то место, которое ты показала, то были бы там минут через пятнадцать. Но этой звезды в таком случае рядом не окажется.

– Как же так? Куда же она денется?

– Дело в том, что в данный момент времени мы видим то место, где та звезда находилась лет сто назад. Именно столько времени понадобилось ее лучам, чтобы достичь нашей планеты. А ведь за эти сто лет находящиеся в постоянном движении звезды сместились на огромное расстояние вперед, по ходу своего движения.

Поэтому включается компьютер и подсчитывает их траекторию, скорость, а самое главное – место, где звезды сейчас находятся. Затем корабль стартует, казалось бы, в пустоту, но через пятнадцать минут оказывается именно возле искомой звезды и, уже на гипертяге, подходит к нужной планете или в выбранную точку.

– А за какое время ты добираешься до той планетки, где нашел пирамиду, о которой разговаривали за столом?

– О-о… дай-ка вспомню. – Чинкис начал подсчитывать в уме. – По-моему, около двухсот пятидесяти часов.

– Так долго! – воскликнула Кетин.

– И это при условии, что по пути не возникнет каких-то попутных отклонений от курса. Это когда включается прибор Нона и приходится обследовать близлежащие галактики для выяснения источника сигнала. Вот сама посчитай: я вылетаю отсюда за пределы нашей галактики в пояс оборонных баз, связываюсь с ними и как можно подробнее регистрирую свой предполагаемый маршрут и примерные сроки своего возвращения. После этого делаю первый, получасовой прыжок через ближайшую галактику. Потом – десятиминутная остановка для ориентировки компьютера и подзарядки генераторов для следующего прыжка. Затем следующий скачок – и следующая остановка. И так можно двигаться до бесконечности.

– А если вдруг компьютер выйдет из строя?

– На корабле есть дублирующий, а вот если и он подведет, то шансов на благополучное возвращение практически не остается. Корабль будет веками болтаться между незнакомыми галактиками и в конце концов самоуничтожится после смерти пилота от старости.

– Бр-р-р, – содрогнулась Кетин, – мне даже жутко такое представить!

– А ты и не представляй! Давай лучше вообразим себе новый дом, который я начну строить в ближайшее время. Каким ты себе его представляешь?

– Большим, красивым, – Кетин плотнее прижалась к мужу, – и полным детей.

Поздним вечером Юниусу удалось-таки вырваться из своего душного офиса, в котором работающие на пределе кондиционеры не могли разогнать атмосферу лихорадочной подготовки к новой разведывательной операции. Выйдя на крышу, он не стал дожидаться лифта, а, заметив свободную таску (конструкторы называли это «труба скоростного спуска», но в народе привилось название простое и незатейливое), нажал клавишу «Занято» и, набрав воздуха, прыгнул в отверстие. Пятисотметровое здание, в котором работал отдел разведки по странам Среднего моря, внешне ничем не отличалось от большинства идентичных зданий Хрустального города. Вся разница между подобными стодвадцати – стотридцатиэтажными домами заключалась в разнообразии шпилей и башенок, их венчающих.

Да еще в форме и размерах раскинувшихся далеко в стороны улавливателей осадков. Достигнув уровня первого этажа, Юниус заскользил по тормозному желобу, но, не дожидаясь полной остановки об амортизационную подушку, ловко выпрыгнул и, не оглядываясь, слился с толпой гуляющих по Верхней набережной. Он боялся, что вдруг появится что-то срочное и придется вернуться с полдороги. А устал он зверски и, вдохнув свежего морского воздуха, уже ни за что не хотел возвращаться к пыльным бумагам и надоевшим инструктажам. Да и вообще, подобное делопроизводство могло убить любые добрые отношения к работе.

Пусть этим займутся его замы. Спуск на лифте занимал слишком много времени, поэтому подобное возвращение на работу могло случиться. Дело в том, что нижние этажи занимали разнообразные фирмы и представительства, под прикрытием которых и над которыми работал разведывательный центр. А лифты этого секретного ведомства работали только на верхних сорока пяти этажах. На восьмидесятом этаже пришлось бы петлять по коридорам, пройти несколько контрольных пунктов. А затем на другом лифте спуститься на сороковой.

Там повторялись те же процедуры и препятствия, и только потом можно было попасть на первый этаж на новом, совершенно независимом от остальных спуске.

За время работы в этом здании Юниуса столько раз возвращали, вылавливая на этом длительном пути, что, когда у него уже не было сил, он всегда пользовался таской, возле которой из-за невозможности попасть по ней наверх не было контроля. Конечно, если бы случилось что-то экстренное и шефа нужно было срочно найти, то дежурный знал: шеф пошел в спортзал, а потом сразу домой.

«Нет, нет, какой спортзал, – в ужасе подумал Юниус, – только домой!» Но где-то глубоко внутри зашевелились врожденное упрямство и задремавшая было сила воли. Агрессивно настроенные лень и апатия удвоили свои усилия: «Да, да! Только домой! Спать! Ты так устал, ты уже пожилой мужчина, и тебе так тяжело бегать по спортзалам на ночь глядя». Но сила воли, подталкиваемая сзади упрямством, пиная перед собой уснувшую совесть, безжалостно ворвалась в самый центр мозга: «Да ты потому и устал, что целыми днями слюнявишь бумажки и занимаешься болтовней! В молодости ты уставал в сто раз меньше, когда студентом целыми ночами подрабатывал в доках, бегая вприпрыжку с тяжеленными мешками. Ну-ка! Грудь шире, вдох глубже, бегом марш! Я тебе дам – спать!» Юниус, удивляя прохожих, неожиданно сорвался с места и быстрым бегом направился к внутреннему краю Большой стены – к ближайшему спуску. «А я и не собирался пропускать сегодняшнюю тренировку», – оправдываясь, думал он на бегу. Испуганная лень, охая, забилась в самый дальний уголок сознания, причитая, что ей опять не удастся выспаться.

Снова воспользовавшись таской – для спуска в Новый город, Юниус, пробежав в приличном темпе два километра, ворвался в зал спорткомплекса, в котором занимался многие годы.

– О! Да ты никак поменял работу? – сказал старший тренер, энергично пожимая ему руку. – Маленький, лысоватый, с черной щеточкой усов на круглом лице, тренер фигурой напоминал подростка. Но среди учителей, преподающих искусство рукопашного боя, ему не было равных. – Небось подрабатываешь рассыльным?

– Наоборот! Меня выгнали со старой работы, и вот бегаю, ищу новую.

Юниусу нравился веселый нрав тренера, и он всегда с удовольствием подыгрывал ему в шутках.

– Тогда ты прибежал куда надо: нам как раз нужен новый мойщик бассейна. – Посмеиваясь, тренер добавил: – А твой дружок подумал, что ты уже не придешь, и собирается идти плавать.

В этот момент в дверях раздевалки появился с полотенцем на шее помощник тренера и партнер Юниуса по тренировкам, его старый приятель Бакис.

– Здорово! Еще чуть-чуть – и ты безуспешно вылавливал бы меня из бассейна!

Бакис настолько походил на Юниуса, что их порой принимали за родных братьев. Юниус был разве что посолиднее на вид.

– Да я знаю, что ты в воде как угорь. – Юниус быстро скидывал с себя одежду. – Но я с тобой сейчас на ковре разберусь. Ха! Да с тобой, как я погляжу, сегодня кто-то уже разобрался?

Под глазом у Бакиса красовался лиловый синяк, не давая правому глазу в полной мере рассматривать окружающее.

– Так ему и надо! – засмеялся старший тренер. – Не умеет учить – пусть не берется!

– А я что, виноват, что она дура двинутая?! – возмутился Бакис. – Хотел показать один прием, взялся рукой немножко не в том месте, а она мне с разворота… пяткой! У-у, коза! Если бы она не была женщиной, я бы ее… – И он сделал руками движение, будто откручивал пробку на бутылке.

– Не на ту нарвался! – Слушатели от смеха держались за животы.

– Подход неправильный, попытка не засчитана! – Немного успокоившись, Юниус сочувственно похлопал друга по плечу и, цокая языком, стал разглядывать уже изрядно опухшее «украшение». Потом посоветовал: – Тебе сначала надо было сделать ей предложение, и, поверь мне, в ответ ты получил бы поцелуй, который, как мне кажется, намного приятнее удара пяткой. Или она замужем?