И вот началась сотая осень с того момента, когда Владимир Ильич Ульянов ворвался в мифологию всех населяющих планету цивилизованных народов под звучной и емкой фамилией Ленин. В Швейцарии уже все было готово к осуществлению коварного плана. Были выпилены все добытые бронебойные стекла, бесшумно перетаскана не одна сотня латунных гробов, а модель площади изучена во всех ракурсах. Назначены ответственные, их роли были расписаны вплоть до малейшего движения. После ночи с Ириной Иван отправился на встречу с завербованными людьми. Встреча повергла его в ужас, он клеймил Карла и Людвига бездарным подбором исполнителей, которые казались ему полными идиотами. Когда один из них во время разговора и изучения схемы, вскричал, что 'вот тут есть еще лауреат Ленинской премии!', Иван привскочил и едва не отвесил затрещину, но быстро одумался, предположив, что решение отправить самые слабые ресурсы на более безопасную операцию было делом рациональным.
Иван отдал решающие распоряжения и вернулся в Швейцарию; в ту ночь и свершилось коварнейшее мероприятие.
...В закрытом университете царила ничем не сменяемая, воистину советская атмосфера. Да, сохранились еще такие места, где все словно дышит теми картинками, которые почему-то вызывают у родившихся после смены строя ощущение загнивающей убогости, тусклости и беспросветной мрачности. Да и у тех, кто родился до и имел возможность сравнить все с условной 'заграницей', реакция могла быть похожей. Подобную атмосферу можно было встретить в длиннющих обшарпанных коридорах выживших среди терний девяностых заводов, а также в чудом сохранившихся научно-исследовательских институтах. Там жила атмосфера, каждый клочок воздуха был пропитан ею; не было того духа свободы, который ощущался на подобных объектах, доступных для посещения среднестатистическому обывателю. Коридоры были полусумрачно темны и полны дверей с загадочными надписями. В этом же коридоре тишина стояла настолько гулкая, а тьма была столь напущена, что жуть глубоко схватывала клещами всяк сюда входящего.
Но вошедший не оставил надежды: он знал, куда ему идти, знал нужную дверь, и смог найти ее, пару раз использовав заботливо припасенный фонарик. Далее его шаги гулко отразились в комнате - скорее всего, она была просторной и стены ее были открыты. Потом они замолкли, где-то скрипнула дверца. Тишина накалилась. Шаги раздались вновь и что-то звякнуло. Потом послышался звук, представляющий собой нечто среднее между поворотом ключа в замочной скважине и распилом дров. Далее опять воцарилась тишина, потом раздался быстрый топот. Если в первый заход по коридору незнакомец орудовал фонариком, то сейчас, при выходе назад - и фонарик ему не потребовался; лишь шаги шаркающе раскатились по этажу, да незыблемая тень поплыла по очертаниям стен. И казалось, словно тень эта совсем не та, что приходила сюда полчаса назад. Казалось, что тень крупнее, что тень словно стала объемнее. Может, так померещилось; но все звуки и шорохи испарились, а коридор, как и все здание, погрузился в тяжелый не храпящий сон...
- Он? - раздался полушепот на лестнице, разорвав тишину. В тот же момент где-то гулко бухнула капля.
- Да там в главной комнате только они и могли быть... Но вообще, попробуй пойми! Кажется, тут даже и не подписано, - тень оказалась не одинокой.
- У меня фонарик есть. Да. 'Вэ', точка, 'и', точка. Он, - торжественно возвестил сообщник тени.
- Давай не отдавать сразу? Мне их главный с прошлого нашего предприятия мои десять процентов так и не вернул. Но обещать - никогда не устает.
- Карл-то? Да не вернет он ничего. Не тот это человек. А мы ему все же вернем, потому что мы же не хотим, чтобы риск наш пролетел напрасно...
- Знаешь, Вася... Пожалуй ты и прав... Увы и ах! - вздохнула тень.
Не то во дворе, не то где-то еще дальше залаяла собака. Тот, кого тень называла Васей, негромко кашлянул и переложил драгоценный пакет в другую руку.
Сообщник молчал, и тень снова подала голос.
- А это правда, что они завтра и самого его свистнут? Зачем?
- Сегодня вроде бы, - ответил тот, кого тень называла Васей. Но нам-то что? Не все ли равно. Да пусть похищают, флаг им в руки. Надо, значит надо. Ясно, что не от скуки.
- Да не тряси ты так банкой, идиот! Ты же все разольешь! - воскликнула тень.
- Неси сам, они тяжелые, собака,- бросил сквозь зубы сообщник.
- Я тебе не соб... - залепетала тень и моментально осеклась: у выхода горела настольная лампа и рядом с ней отчетливо виднелся силуэт охранника. Он не спал, но сидел спиной к двум теням, которые, подойди они ближе к лампе, оказались бы уже не тенями, а вполне себе людьми из крови и плоти. Двое, шурша пакетом, присели за колонну, слившись с темнотой. Тени исчезли.
- Придется не через главный вход, - шепнул один и второй бесшумно попятился за ним. Замок в каком-то кабинете поддался легко, и они проникли внутрь. И снова за окном горел фонарь; и снова вошедшие обратились в две длиннющие тени на стене - и вторая была с пакетом в руках. Сзади по коридору раздались уверенные шаги охранника, все же услышавшего посторонние шорохи. - Но откуда он тут взялся только? - пробормотал тот что без пакета.
- Решетки, вот незадача, - выругалась более крупная тень. Шаги становились все гульче и отчетливее. Тот, что был без пакета, пошел на риск и осветил карманным фонариком стены. В одной обнаружилась дверь, и оба рванули к ней. Дверь почему-то не была заперта или опечатана, и двое похитителей ввалились в какой-то пыльный чулан. Дверь захлопнулась. Шаги охранника остались в кабинете, поэтому шедший первым отрегулировал фонарик на полную мощь. Вокруг был склад с горами тряпья, из-за которого с одной стороны торчали два шкафчика. Между ними виднелась лестница, ведущая вниз.
- Так вот где подвал, значит! Из него есть выход к боковым решеткам у корпуса! Идем!
- Рискнем так.
Минут пятнадцать они блуждали, зажигая и гася фонари, и наконец, после очередного погашения, они увидели блик, исходивший, очевидно, с улицы. Еще десять минут потребовалось на то, чтобы найти стремянку, хоть она и валялась в пятнадцати метров от предполагаемого выхода. Замок был самый обычный, висячий, и был выпилен в кратчайший срок. Два человека, вооруженные пакетом с мозгом вождя Великой Октябрьской революции, оказались на улице...
Глава VII. Самые последние известия
Самое обычное, ничем не примечательное сентябрьское утро воцарилось в столице. Школьники и их родители спешили в школы, студенты в институты, служащие на службу. Утро - пора тотальной спешки. И все из-за боязни опоздать. Мы боимся опоздать и все равно опаздываем. В школе за опоздание на две минуты ты получаешь широченную запись в дневнике, в институте редкие въедливые преподаватели отправляют тебя вместо лекции в буфет, а те, что дружат с чувством юмора, могут заставить за опоздание читать детские стишки под общий хохот. В более взрослой жизни на работе ситуация словно раздваивается: одни организации вводят карточную систему и следят за каждой минутой работника, другие, напротив, позволяют работникам чувствовать себя довольно вольготно. Где-то существует и некий смешанный вариант, когда опоздать можно, но упущенное время тебе так или иначе придется наверстать. В компании Михаила и Антона был уклон в либеральную сторону, и сотрудники ценились по вкладу в общее дело, а не по проведенным в офисе часам, однако наши герои обладали врожденной пунктуальность и старались приходить на работу вовремя.
- Здравствуй, мой дорогой друг!
- Привет, Миша!
- 'И Ле-е-енин такой молодой!', пели бы мы сейчас, да? Или как там у вас раньше было?
- А ты активизировался!
- Ну так, кто мне все уши прожужжал последние месяцы-годы, вот мол как тогда все было замечательно? Скоро столетие, надо вспомнить светлые времена, бла-бла-бла. Пойдем, нас Петр Степанович просил зайти, обсудить один новый проект.
Петр Степанович был начальником Антона и Михаила, даже скорее надначальником, бывшим, как это принято говорить, правой рукой директора их компании. Пройдя по коридору, они вошли в холл. На стене висел телевизор, и около него стояло около двух десятков людей: по всей видимости, передавали какую-то очень важную новость. Антон и Михаил пристроились к толпе.
