Несмотря на подобные упаднические мысли, решительность не оставила Ленина. Он и виду не подал о своей внутренней борьбе, вскоре он собрал волю в кулак - и решил идти до конца, благо терять ему было нечего. Он решил выехать в Европу и начать агитировать там, надеясь на большую свободу слова. Вряд ли он досконально представлял себе, насколько еще более неблагодарная там почва для его прокламаций, равно как его, именно его идеи повлияли на то общее состояние среднего гражданина, даже не обязательно относящегося к рабочему классу. Несколько посомневавшись, он выбрал конечной целью поездки Германию. Однако когда он только вернулся в Россию и находился на лечении, он обещал, что возвращается навсегда и эмигрировать не будет. Он долго думал, пытаться ли нелегально обойти этот запрет или же стоит просить царской милости. Контроль за его домом и за ним самим идет, факт неоспоримый, Ленин это прекрасно понимал, но тот страх, что мог появиться у кого-то еще после покушения, добавил Ильичу только юношеского задора. Тем не менее, вспомнив о тактике лавирования, он не решился пока идти напролом. 'Всегда успею', - заключил он, решив начать действовать издалека. Он дозвонился одному своему знакомому из Министерства иностранных дел, чтобы обсудить данный вопрос. В принципе, знакомым он был, как и многие, весьма фиктивным, виделись они всего один раз, но Ленину показалось, что тот проникся к нему некой симпатией и не откажет в помощи. Тот выслушал просьбу внимательно, но усомнился в реальности предложения. Однако Ильич был непреклонен, настаивая на том, чтобы знакомый пообщался с кем-то вышестоящим. По всей видимости, знакомый поддался уговорам, потому что вскоре у Ильича раздался звонок, в котором ему предлагалось встретиться и наедине решить вопрос об эмиграции. У Ильича как рукой сняло все сомнения, когда он нажал отбой, туман спал с глаз, а уверенность резко возросла. Перед глазами всплыла Европа, место, где он долго жил против своей воли, вынашивая планы по захвату власти. 'Хочу ли я сейчас этой власти? Наверное, она мне не нужна, надо быть честным, но с другой стороны! С другой стороны!' - и эта другая сторона будоражила ум Ленина, заслоняя собой все последние перипетии. Он и думать забыл о покушении и о той безысходности, что чувствовал еще сегодняшним утром. Восход наметился в душе Владимира, и он занимался, занимался, зажигая собой мечты. А мечты его уже и не вылезали из Германии...
Глава XXIV. Попытка - пытка
Яркое солнце возвестило жителям маленького немецкого городка о начале утра. На узких улицах наметилось некое подобие движения. Городок был невелик, трудно даже вспомнить его название. Нас оно и не интересует, гораздо интереснее для нас, что в городе находилась закрытая частная медицинская клиника.
Не все из горожан, спешащих по своим делам на велосипедах (бывших самым распространенным транспортом в городе) знали о ее существовании. Но доктор Арнольд Фехнер, безусловно, знал. Да и как мог он не знать, когда он в ней, собственно, и работал. Конечно, у многих нетерпеливых читателей сейчас проскользнула мысль: 'А не связаны ли все эти намеки с творчеством нашего давнего приятеля Исаака Фогельштейна?' И да, и нет. Но скорее да, иначе если бы были никак не связаны, мы и не стали бы об этом упоминать. И поэтому мы должны восполнить эту информационную пустоту, образовавшуюся за то время, что мы увлеклись жизнеописанием основных героев. Мы помним, что после удачного опыта с Лениным у многих людей появился практический интерес к возможности возвращения: они не хотели заканчивать свой земной путь, всеми средствами пытаясь продлить его. После гибели двух заговорщиков, третий, Иван Фарнберг, скрылся в неизвестном направлении, а Фогельштейн был подвергнут допросу и на этом эпизоде мы его покинули. А вот что произошло с профессором Фогельштейном и его супругой дальше? Он был признан виновным в совершении незаконной операции, а также в соучастии к похищению и был приговорен к полугоду заключения и огромному штрафу (штраф был за операцию, а полгода, соответственно, за похищение). Несколько меньшие сроки получили его ассистенты, прочий персонал больницы отделался условными сроками или вообще легким испугом.
После гибели Карла и Людвига, а также исчезновения Ивана, вложившиеся в дело искренне возмутились, но не стали требовать возврата своих средств. 'Кто-то отписывает в завещании свое тело на опыты. А почему мы не можем? И что, если после этих опытов мы оживем? Не важно!' Они требовали полного соблюдения своих прав, указанных в контрактах. Международные суды столкнулись со сложнейшей проблемой. Действительно - никак нельзя было запретить оживать. Фогельштейна и его подельников привлекли непосредственно за не легитимность операции. Поэтому был созван международный комитет, который постановил, что следует выдавать лицензии на подобную деятельность. Множество людей из науки и даже больше околонауки изъявило желание поучаствовать. И желание каждого порождало программу, первым пунктом которой стояло знакомство с профессором Фогельштейном. Сложилась уникальная ситуация, когда слишком большое число лиц оказалось заинтересовано в нахождении его на свободе. Фогельштейн отсидел в итоге лишь пару дней: к нему явился некий человек, назвавший себя 'богатым покровителем' и предложил работать на него. Фогельштейн думал долго, но согласился. Исааку наняли нового адвоката, который подал апелляцию. Дело пересмотрели, и изменили наказание на условный срок. В обмен на свободу 'богатый покровитель' поручил ему подготовить целую бригаду врачей, способных возвращать людей с того света аналогичным ленинскому способом. Через неделю после выхода из тюрьмы Фогельштейн дал интервью одному серьезному научному изданию, где признался, что идея о том, что для успешной операции нужно тело человека, умершего сто лет назад - выдумка. Началась подготовка к будущим операциям, а доктор вернулся к свиньям, а также возглавил подготовку специалистов. Он объяснял и показывал группе обучающихся все особенности своей теории восстановления тканей, клеток, суть перезапуска жизненного процесса, разработав целую обучающую программу. Использовалось и видео с операции Ленина, заботливо сохраненное профессором. Арнольд Фехнер был одним из ведущих специалистов, готовых поднять упавшее знамя Фогельштейна. Он давно изучал его работы и параллельно разрабатывал свои теории, позволяющие продлить жизнь. После успеха с Лениным, он стал большим поклонником Фогельштейна, считая его почти что богом. В этом, надо признать, он был не одинок. Однако, считая Исаака гением, Фехнер хотел сделать операцию без помощи последнего, в одиночку, тем самым показав что он не хуже, а следовательно, тоже гений. И спустя месяц Фехнер сколотил свою группу, начав готовиться отдельно от Фогельштейна.
И вот в апреле как раз умер один тех самых миллионеров, который в свое время завещал все свои средства на операцию по возвращению его к жизни, первый из заключивших такой контракт. Фогельштейн предложил тут же забальзамировать тело умершего по ленинскому принципе на неопределенный срок. Какой - он и сам не знал, но предположил, что следует потратить это время на подготовку. Исаак с начала года предлагал провести репетицию на каком-то молодом умершем, например, в автомобильной аварии. Однако операция была делом дорогостоящим, если Карл и Людвиг смогли вложиться в эксперимент с Лениным из своих средств, то сейчас такой проблемы не стояло. Но несмотря на это, никто не изъявил желания оживлять случайных людей. Тело умершего сразу же было соответствующим образом обработано и забальзамировано, и после чего доставлено в клинику, где и поступило в руки Фехнера и его подопечных. Совет Фогельштейна о выдержке срока был проигнорирован.
Операция шла двенадцать часов, но результата не было. Никакого. Ни один процесс в его теле не был перезапущен. Фехнер и его помощники ссорились, пытались подключить приборы к органам больного каким-то иным способом, но в итоге сдались. Общим решением была утверждена идея о том, чтобы продолжить операцию наутро. Но утром выяснилось, что бальзамирование было проведено некачественно. А может быть, по неправильному рецепту. В общем и целом, тело миллионера дало гниль. Группа врачей составила родственникам обращение, где обвинила его в нездоровом образе жизни, который лишил возможности восстановить поврежденные органы. Скандала не было, не было даже каких-то полуслухов. Родственники были возмущены, но, в конце концов, им обратили внимание на пункт в контракте, подписанном собственноручно безвременно усопшим главой семейства. В этом пункте ясно значилось, что отсутствует какая-либо гарантия на возвращение к жизни, потому что доселе удалось вернуть назад лишь одного человека. Поэтому родственникам постепенно пришлось смириться и похоронить его.
