Я понимаю, что ни к чему теперь растравливать тебе и себе душу напрасными самобичеваниями. Мне не стыдно ни перед кем, я никому не изменял, только самому себе, предпочёл неминуемой смерти жизнь на чужбине. Правда, много ночей проплакал, глядя на фотографию своего сына. Как бы мне хотелось, чтобы он мной гордился, а он живёт, даже не ведая обо мне. Если бы не наша добрейшей души Анютка, я, наверное, никогда не узнал бы о его существовании. Осуждать или нет Таню за её самовольный поступок, я не берусь, это был её выбор.

И, если бы я благополучно вернулся из армии домой, для меня это был бы самый приятный сюрприз, подарок судьбы и нашей с Таней любви, но, увы.

Мамочка, как мне хочется рассказывать и рассказывать тебе о своей жизни, о своей семье, а больше всего о своих детях. Младшему моему сыну пошёл пятый годик, но я понимаю, как тебе это всё чуждо, потому что трудно воспринять то, что нельзя увидеть, да и непросто проникнуться душой к практически виртуальной моей жизни.

А теперь о главном - в ближайшие дни, с позволения и благословения моего командира, я отправляю в Соединённые Штаты Америки Зару и своих детей. Очень хочу, чтобы они получили достойное образование, материально они будут обеспечены, но если ты посчитаешь нужным для себя, ты сможешь с ними встретиться.

Зара, так зовут мою жену, всё знает обо мне, о тебе и даже про Таню и моего сына.

Я рассказал Шах Масуду о моей встрече с посланником из Америки и о предлагаемом крупном выкупе за меня. Он отверг всякие разговоры о денежном вознаграждении, заявив, что друзьями и соратниками не торгует. Мой командир высоко оценил мою службу, преданность ему на протяжении долгих лет, ни один человек из его личной охраны так долго не задерживался рядом с ним, как это было позволено мне.

И вот, через полгода он готов отпустить меня к семье в Штаты, но хочет заручиться твёрдыми гарантиями о моей безопасности и лояльном ко мне отношении со стороны воюющей на территории Афганистана американской армии.

На этом своё письмо заканчиваю и буду жить надеждой на нашу скорую встречу.

Твой любящий и никогда не забывающий о тебе сын."

Фрося сидела на кровати, держа листок письма на коленях. Оглушённая, ослепшая и на грани нервного срыва - неужели она скоро встретится со своим Сёмочкой? Какая будет эта встреча, как сможет воспринять изменившегося сына и его новую семью? И как они все примут её?

Фрося не слышала, как к ней подошёл Марк и, усевшись рядом с ней на кровать, тронул её за плечо:

- Фросик, ты в порядке?

- Маричек, в полном беспорядке, даже не знаю, плакать мне или смеяться. Вот послушай письмо от моего Сёмочки и выскажи, пожалуйста, своё мнение, я сама во всём этом и в своих чувствах разобраться пока не могу.

Давно уже прозвучали прощальные слова Семёна, прочитанные печальным голосом Фроси, а в комнате всё ещё висела звенящая тишина, гремящая шокирующей новостью.

Марк, наконец, прервал молчание:

- Фросик, я понимаю, что ты ждёшь от меня советов, оценки новости и, возможно, решения, но у меня нет ни первого, ни второго, ни третьего, потому что даже от тебя не зависит, как будут развиваться события. Но однозначно мы должны встретиться с его семьёй, и желательно это сделать до отъезда в Израиль. Я попрошу Леона, чтобы он разыскал их место сегодняшнего нахождения и, если они в Штатах, то уже завтра отправляемся на встречу с ними.

Фросенька, ты меня прости, но в этой истории мне больше всего жалко нашу Татьяну Ларину, ведь я для себя её с первого взгляда так окрестил...

- Кого? - Фрося недоумевающе взглянула на Марка.

- Фросик, ты что - в школе не училась? Я говорю про героиню Пушкинского романа в стихах "Евгений Онегин".

- Марик, ты забыл, я не училась в советской школе. Когда в наши края вошли части Красной Армии, мне уже было восемнадцать лет. У мамы Клары в библиотеке было полное собрание сочинений Пушкина, но я не люблю стихи, а точнее, их не понимаю... - что ты хочешь взять от деревенской девки...

- То, что хотел получить с самого утра...

- Пожалуй, пора, пошла я в душ. Танюхе не стоит встречаться с Семёном, никто от этого не выиграет, поэтому на сына он может смотреть только издалека, а роман Пушкина я обязательно в ближайшее время почитаю и, думаю, это лучше всего сделать в самолёте.

Новость, почерпнутая из письма сына, повергла Фросю в невероятное волнение, но уже назавтра Леон по своим каналам выяснил, что жена Семёна с детьми обосновалась в Альбукерке, где у неё проживают какие-то дальние родственники.

- Марк, где этот город находится, далеко отсюда?

- Я пробил по поисковику ещё вчера, слава богу, относительно не далеко, но несколько часов провести в самолёте придётся.

- Уф, нам ещё хватит этих самолётов, когда полетим в Израиль, а затем в Москву, а ещё и обратный полёт домой... Может, доберёмся на машине?

- Фросик, ты помнишь нашу первую с тобой дорогу от Москвы до Вильнюса? Так это ещё подальше будет, не скажу точно, но под полторы тысячи километров гарантирую.

- Нет, нет, такую длинную дорогу мне уже одной за рулём не выдержать, заказывай на завтрашнее утро билеты на самолёт.

Два часа лёта, и вот они приземлились в достаточно крупном городе, расположившемся почти на юге США. По предложению Марка, прямо в аэропорту взяли напрокат машину и заехали в ближайший крупный торговый центр.

Они шли по рядам с одеждой и обувью, всё больше осознавая тщетность своих потуг, совершенно не представляя размеров, вкусов и нрава жены Семёна и его детей.

- Марик, все наши поиски здесь напрасны. Мы не знаем, как они выглядят, а самое главное, мы не имеем никакого представления, в чём они нуждаются, поэтому сориентируемся уже на месте. Ох, и трудную задачу мы сами себе задали, намного проще было бы тысчонок пять выслать, но надо же свекрови и бабушке показаться перед новоявленными родственниками.

- Фросик, что с тобой, откуда в тебе столько желчи?

- У меня такое чувство, что я предаю Танюху, хотя отлично понимаю, что эта Зара и детки ни в чём не виноваты.

В конце концов, они накупили кучу различных сладостей и напитков и отправились по адресу, продиктованному накануне Леоном.

Машина затормозила перед ветхим бунгало, из которого на звук рычащего на холостом ходу мотора выскочило несколько черноголовых детишек разного возраста.

Фрося открыла окно:

- Ребята, не подскажите, госпожа Зара со своими детишками случайно не здесь живёт?

Дети загалдели между собой, по всей видимости, на языке своего народа и тот, что был постарше, подошёл к машине и, стараясь выговаривать правильно слова, спросил на английском:

- Извините, госпожа, для чего Вам моя мама?

До Фроси незамедлительно дошло, что перед ней стоит её внук. Она с жутчайшим волнением жадно смотрела на мальчика, стараясь в его чертах обнаружить сходство с Семёном и, чем больше смотрела, тем больше находила.

- Госпожа, я прошу прощения, но Вы мне не ответили.