Миша. Прикрой пробку!
Махоткин. И буду я тосковать о доске почета, где ты, Мишка, висишь со своей любимой Полей второй год и никак не женишься.
Миша. Тормози, Иван! А то такую смазку сотворю — на неделю на ремонт станешь… (Подносит кулак к лицу.)
Поля (отводит руку Миши). Ну, ты мне еще!
Махоткин. Мишка, друг! Какой ты сознательный пахарь, культурный, как медведь, вежливый и нежный, как лемех. Да тут от одного того, что речку слопали, можно сбежать на Северный полюс! Только бы не видать беды этой… Ведь каждый, и стар и мал, думает про себя: за что нас так наказали? Соображаешь? Эх, Миша, Миша! (Иванову и Анюте.) Привет с медвежьих шкур!
Поля, Миша и Махоткин уходят.
Иванов. Ну, что с ним делать? Был парень как парень, и вдруг, за несколько месяцев… ни с того, ни с сего…
Анюта. И вы всегда были веселым, а теперь частенько… какой-то, ну… Вот и сейчас…
Иванов. Кислый? Бывает. Не железный. Тебя это тревожит?
Анюта. Все к вам — с таким уважением…
Иванов. Кое-кто уважает прямо в лоб!
Анюта. То — отдельные… единицы. Но Иван… просто он… (Вздыхает.) непонятный какой-то. Стихи ведь пишет, работал хорошо, а вот — расхулиганился, развинтился… В милицию водили…
Иванов. Непонятный?.. Интересно.
Пауза.
Анюта. Леонид Петрович, а что, если колхозники не дадут вас снять?
Иванов. Что это у тебя глаза стали — хитрючие и озорнючие?… «Не дадут снять…» А если кота в мешке привезут, куда его девать? И местный я, вот в чем еще закавыка. Да и с начальством…
Анюта. Колючий… Куда вам ехать? Мать старая. Один. Свой дом.
Иванов (берет ее ладони). Не хочется уезжать. Но скулить давай не будем. Лучше я тебе — сказку: а навстречу Красной Шапочке — волк! И говорит: я тебя съем! (Пытается обнять.)
Анюта (оглядываясь по сторонам). Не надо. На улице же! Не надо. (Нечаянное неосторожное движение рукой назад.)
Иванов (отпрянув). И мне хочешь, как Махоткину?
Анюта. Аль видели? Девчонку испугались. (Сквозь смех.) Вот бы — номер! Председателя колхоза — по щекам…
Иванов (обнимает Анюту рукой за плечи). Ну так — как же?
Анюта. План сева еще не составила.
Иванов. А мы без плана: на «Волгу» и — в загс.
Анюта. Ничего я не знаю.
Иванов (решительно). Ну, так я знаю. Не могу без тебя. (Обнимает.)
Анюта (отстраняясь). Сейчас придет Миша… Я пойду. (Идет, обернулась.) Вы, Леонид Петрович…
Входит Миша.
…я потом скажу. (Уходит.)
Миша (передавая портфель и заметив воодушевление Иванова). Хотите, я вам — стишок про жизнь? (Декламирует.)
Сидит мальчишка у пруда,
Девчонку обнимает.
Вот это — жизнь! Вот это — да!
Вот это я понимаю!
Иванов (мрачнея). Опять Махоткин?
Миша. Не-ет. Из города готовенькое привезли.
Иванов. Эх, не ко времени мне сейчас — к Чекмарю. На луг бы, Миша, на луг. Но… поле, люди, жалобы, комиссии, ревизии… стройматериалы… поле, фермы, люди, машины, машины и люди — и так день и ночь. Кто-то должен жить и так. (Идет к выходу.)
Миша. Леонид Петрович, ну, а если мы соберем человек двадцать, да коллективно — письмо о вас в область?
Иванов. Коллективку? Не поможет — ребячество. Мне же еще и добавят мыла. Я сделал все, что мог: сам все написал и сам все рассказал.
Миша. И так — нельзя, и так — нельзя. Значит, сложить нам ручки христосиками и помалкивать? А если я лично не такой уж идейный, чтобы стерпеть и смолчать?
Иванов. (отмахнувшись). Больше мне об этом ни слова. Сам знаю, что мне делать. (Грозит пальцем.) Ох, Мишка! (Уходит.)
Миша. А не сказать ли ему про Анютину телефонограмму?.. Нет, не надо. Но думать будем дружно. (Смотрит за сцену, пятится.) Еще номер! А ну-ка, я Анюту кликну — самый момент. (Быстро уходит.)
Входят Кузин и Кострова.
Кузин. А вдруг Анютка-то — на дыбы, — знаешь ведь, какая она. Сраму не оберешься: дочь выгнала жениха. Тебе с ней и говорить — потихоньку, исподволь.
Кострова. Ни за что! Хоть она и не помнит отца, но — не буду. Совестно.
Кузин. Тогда выхода нам нету… И Леониду Петровичу, до свадьбы ли ему, когда сам на волоске?.. Ты смотри, как все сложилось!
Кострова. То-то и оно… Горе ты мое, Кузьмич. (Легонько гладит его щеку.) Греха-то!
Кузин. Что придумать? Не знаю. (Неловко целует в голову.)
Входит Анюта.
Анюта. Приход-расход не сошелся дома? Или чего забыли?
Кузин. Забыл. Счеты забыл — иду в кладовую.
Анюта. У вас же они и дома есть.
Кузин. Есть… У тех шашка одна западает, костка.
Кострова (смущенно). Пойдем, Анюта, завтракать.
Анюта. Идите, мама, я догоню…
Кострова уходит.
…(Тепло.) Антон Кузьмич…
Кузин. А?
Анюта. Или вы думаете, я вас не уважаю?
Кузин. Ты… к чему?
Анюта. Ведь все село знает!
Кузин (растерянно). Быть того не может…
Анюта (решительно). Поздравляю вас, папаша, с законным браком! (Обнимает, целует.)
Кузин (растроганно). Камень с души сняла… Я-то думал, дурак…
Анюта. Обожаю самокритику!.. И мне семафор открыт: так и загудит замуж ваша взрослая дочь! Две свадьбы: папа с мамой, а дочь… С кем?
Кузин (довольно). С председателем.
Анюта. Это ваше желание, папаша? Но пока об этом…
Кузин. Не до смеху нам, Анюта. С каким председателем расстаемся! Только-только колхоз стал на ноги и — на тебе.
Анюта. А вы приходите вечером к Тарасу Палычу — подумаем.
Кузин (настороженно). Что там еще за новости?
Анюта. Совещание отцов и детей на высоком уровне.
Кузин. А кто будет?
Анюта. Миша, Поля, Иван, я, ну и Тарас Палыч. Приходите. Я вам там про телефо-он расскажу, по секрету. Теперь мы — родня: все можно говорить.
Кузин. Тарас… Тарас-то, он и в юности был с куролесинкой. Бывало, сунет соседского гуся в мешок и — под кошелку его, в сарай. Баба все село обходит: «Гу-усенька, гу-усенька. Съели мово гусеньку, разворуй!» А он зайдет к ней и молвит, вроде бы ничего не знает: «А у нас чужой гу-усь живет под кошелкой». Так она ему еще и самогоночки — стаканчик, еще и почки поджарит. Любил почки Тарас.
Анюта. То было давно, но… интересно!.. Ну, так — как же: придете?
Кузин. Что ж теперь? Раз уж родня — приду.
Анюта. И будет наша жизнь протекать по закону: дочь за отца не отвечает, а отец за дочь — да. Сразу мне и облегчение.
Кузин (ворчливо). Ну, иди, иди. Мать ждет… Ох, и язычок у тебя!
Анюта. А вам — лишняя нагрузка. Чует мое сердце — прибавится вам от меня беспокойства. (Уходит.)
Кузин. Вот и у меня на душе поблажело. (Спохватившись.) Постой, постой… Про какой телефон — по секрету? Ой, они уж чего-то наворочали! А кому расхлебывать? Нам: нету воспитательной работы с молодежью. (Расходился.) Ужо-тко будет им, как куцему на перелазе! Я пойду к ним, но только захвачу чересседельник! И без всякого партбюро, втихаря, вдоль говядины: нате вам, нате! — то по отцам, то по детям!.. (Подумав.) Нет. Чересседельником нельзя: подход неправильный, непартийный подход. Да ведь и девчата там… Эка, куда я свернул с линии. Но я им! Я им зада-ам! И на родство не посмотрю!
