Все еще не решив, как себя вести, Северино только молча кивнул на слова Куэрды и последовал за ним. Кабак встретил их дымом и шумом множества голосов, переплетающих в себе смех, ругательства и все, что между этими эмоциями. Единственный свободный столик обнаружился недалеко от входной двери — по-видимому, его до этого занимала та самая компания из трех человек.
В голове Северино по кругу крутились одни и те же вопросы — читал ли Куэрда книгу? Умеет ли он вообще читать? Читает ли на английском? Как вообще общаться с этим пареньком? Обычно капитан неплохо разбирался в людях, но красивое лицо Куэрды оставалось непроницаемым для него. Запугать? Наврать? Сказать правду? Подкупить?
В тусклом и дымном освещении Северино лучше разглядел лицо канатоходца. Растрепанные волосы красивого коньячного оттенка, живые, подвижные глаза, ровная чистая кожа, не считая “ведьминской”, как ее называли в народе, родинки. На их столе тот же час оказалось красное вино и два бокала — официантки в “Щуке и гусе” работали шустро. Как обычно, взяв инициативу на себя, капитан разлил вино по бокалам и поднял свой.
— За… Сильвано? — это получилось немного вопросительно.
Северино совершенно не хотел пить. Если начистоту, то все, чего он хотел на данный момент — забрать свою библию и уйти. Но все было не так-то просто. Они находились в шумном месте, и взять книгу силой бы не получилось. Значит, придется как-то убедить циркача отдать ее.
“Интересно, он узнал меня?” — думал капитан. В городе его фигура была достаточно известна, учитывая приметную внешность, поэтому Северино бы не удивился, если бы выяснилось, что Куэрда заочно с ним знаком. “Надеюсь, что нет…” — капитан набрал воздух в легкие и, наконец, перешел к делу.
— Сеньор Куэрда
Он придал своему голосу уважение, и даже чуть склонил голову, слегка покачивая бокалом с вином. Одновременно с этим он постарался выглядеть как можно спокойнее, точно он лишь выполнял свой долг и никак не был заинтересован в книге.
— Меня зовут капитан Мойя, я начальник городской стражи. Прошу прощения, если напугал вас там, на площади, я многих пугаю, — он коротко усмехнулся. — Я здесь по делу. Сегодня вечером мне поступила жалоба — человек, чье имя для вас не так важно, потерял одну ценную вещь. Это небольшая библия в кожаной обложке. Кто станет искать обычную книгу, скажете вы, но это не просто книга — это, — он чуть запнулся и произнес максимально торжественно: — святая библия. Как примерный христианин, я счел своим долгом поискать ее. Книга была утеряна сегодня днем на площади, когда тот самый сеньор смотрел ваше представление. Я счел, что вы можете что-то знать об этом… и не ошибся. Она ведь у вас.
Это был не вопрос, а утверждение. Северино пронизывающе посмотрел Куэрде в глаза, стараясь одновременно не показывать своего смущения от столь откровенной и наглой лжи. Если Куэрда привык хоть немного копать глубже, он увидит, что вся эта стройная история шита белыми нитками. Капитан стражи — и вдруг бросается искать какую-то книгу, будь она хоть трижды библия? Однако это была единственная история, пришедшая на измученный эмоциями ум Северино в данный момент.
“Ладно, — утешил он себя, — всегда можно заплатить ему столько, что он и думать забудет о библии, даже если и читал ее содержимое”. Капитан прекрасно знал разгулы и масштабы взяточничества среди стражников. Как обычно, будучи белой вороной с обостренным чувством правды и справедливости всегда и везде, он пытался бороться с этой формой коррупции, насколько мог, но его попытки были лишь каплей в море. Он не смог бы вспомнить, когда он брал взятку и брал ли он ее когда-то вообще, однако сейчас он был готов предложить этому парнишке, с большой вероятностью даже не понимающему, что происходит, все — свое жалованье, старинные материны украшения, свое тело и душу, лишь бы снова ощутить приятное тепло страниц под своими пальцами. Честь стражника отступала перед страхом потерять последние напоминание о Фрэнсисе навсегда.
***
Кабак встретил привычной атмосферой, Коста нырнул туда, как в бурлящее тёплое вечернее море и отдался весёлой неустанной игре волн. Улыбаясь и вертя головой во все стороны, канатоходец продвинулся к свободному столику, чувствуя спиной, что незнакомец благоразумно последовал его примеру. Впрочем, незнакомцем он оставался недолго. Наполнив, скорее всего, не очень качественным, но привычным Куэрде вином бокалы, тот представился.
Флавио никогда не встречался с начальником городской стражи, слава богам не довелось ни при приятных, ни, тем более, при неблагоприятных обстоятельствах. Но прекрасно был наслышан про его несгибаемый нрав и требовательный характер. Слухи ходили и о том, что капитан обладает двумя бесценными, но бесполезными вещами, а именно: железными яйцами и мраморным сердцем. Ни то, ни другое никогда не интересовало Косту, а сейчас, пока сеньор Мойя вещал историю обстоятельств, приведших его к этому моменту, канатоходец, внимательно слушая, разглядывал визави и рассуждал.
Высокий, крепкий и как будто бы цепко держащийся ногами за пол, как это неосознанно делают бывшие моряки, мужчина всем своим видом должен был внушать уверенность в завтрашнем дне. Седина ему шла, она не добавляла ни возраста, ни солидности, зато одаривала ощутимой вескостью. Высокие скулы, кажущийся в неярком свете бездонным уголь радужки глаз, тонкая, словно осуждающе пренебрежительно изгибающаяся линия губ, нос явно сломан и шрам, который настолько в первый момент приковывал взгляд, что Флав несколько раз прогулялся по его дуге от скулы к скуле и обратно.
Странно ли было то, что капитан городской стражи взялся за поиски «чудо-библии»? Да, странно и эта странность не укрылась от Косты. Можно было списать такое рвение на то, что жалующийся на собственную потерю, был не просто сеньором, чьё имя Куэрде не нужно было знать, а хороший знакомый сеньора. Это объясняло бы, почему сам начальник стражи отправился на поиски священного писания. Но совершенно не вязалось с содержимым, потому что сам Флав, если бы даже и потерял такую вещь, будь он трижды приятелем слуги закона, ни за что не обратился бы с подобной просьбой, а наверняка, отправился на поиски сам. Ведь существует вероятность, что капитан, усомнившись в священности, или желающий убедиться в исключительности писания, непременно заглянет внутрь. Неужели вера в честность этого сеньора столь велика? Возможно.
Был ещё вариант. Проситель и есть тот, второй, то есть, согрешивший непутёвый падре, желающий быть не узнанным и отгородившимся от этой истории. Но в тех отрывках, которые уломал перевести Мариньё Флав, не было названо никаких имён. «Чего святоша тогда опасается? Потерял и потерял. Возьми новую и строчи дальше».
Куэрда не был дураком, хотя часто выглядел легкомысленным и даже старался поддерживать такое мнение о себе, полагая, что жить так удобней. Флав пил, слушал, смотрел и думал, а библия, так славно пригревшаяся за пазухой, проникала похотливым ядом под кожу.
«Отдать?».
Любопытство не давало покоя. Значит ли это, что второй грехопаденец тоже знаком начальнику городской стражи, а возможно, это сам капитан собственной персоной!
Куэрда кивнул, как бы невзначай дотронулся ладонью до места, где скрывалась книга.
— Хорошо, сеньор Мойя, — он пригубил вина, — я тоже считаю себя примерным христианином и поэтому помочь ближнему сочту в радость, — он улыбнулся и положил ладони на стол перед собой. - Думаю, такое благое дело, как возвращение священной книги её владельцу, которая, бессомнено, дорога ему, как и каждому христианину, слово божье, зачтётся на небесах, — он заглянул своим коньячным взглядом в черноту воронова крыла, — поэтому, я сам хотел бы совершить сей благостный поступок. Сведите меня, пожалуйста, с сим сеньором, чтобы я мог возрадоваться и добавить на весы кроху, которая в нужный момент, возможно, перевесит груз моих грехов в праведную сторону.
Витиеватая речь полилась, словно молочная река и обволакивала, как кисель, вот только в конце, взгляд, коим гладил собутыльника Коста, стал цепким, гвоздящим к месту.
