равновесие, но он срывается с места и ловит меня.

Д ум а ю , срывается — это сильно сказано. На

мгновение мне кажется, что мужчина упадёт вместе

со мной. Я поднимаю руки вверх и прикасаюсь к его

лицу. Айзек выглядит ужасно. Но он жив и стоит на

ногах. Мужчина нежно опускает меня на пол.

— Ты в порядке?

Он качает головой.

— Живой. Этого для тебя не достаточно?

— Ты не должен был, — шепчу я. — Думала, ты

умираешь.

Айзек не смотрит на меня. Вместо этого он

идёт к куче чего-то, что я не могу рассмотреть в

темноте.

— Смотри, кто заговорил, — мягко произносит

мужчина.

— Айзек, — снова начинаю я. — Стол...

Внезапно

я

чувствую

жар...

слабость.

Адреналин, который вынес меня из колодца вверх по

ступенькам, вверх по лестнице, угас.

Он подходит ко мне, его руки чем -то

загружены.

— Я знаю, — говорит он, сухо. — Я видел.

Он смотрит на мою ногу, пока раскладывает

вещи рядом со мной. Доктор выстраивает их, дважды

всё проверяя. Но каждые несколько секунд Айзек

снова смотрит на мою ногу, как будто не знает , что

можно сделать.

— Как это случилось?

— Я спрыгнула со стола, — отвечаю ему. — Я

не думала. Астма…

Уголки его рта дёргаются.

— У тебя был приступ астмы? Когда это

случилось?

Я киваю. В тусклом свете огня вижу только его

лицо, и оно побледнело.

— Большая берцовая кость сломана. Нога,

должно быть, согнулась под прямым углом, когда ты

упала, что вызвало перелом.

— Когда я прыгнула, — поправляю его я.

— Когда ты свалилась.

Он работает руками, открывая пакеты. Слышу

небольшие надрывы, лязг металла. Я откидываю

голову назад и закрываю глаза. Слышу небольшие

всплески воздуха и думаю, что это Айзек, но потом

понимаю, что это моё дыхание.

Он смотрит прямо на меня.

— Должно быть, ты подняла температуру моего

тела. Ты всё сделала правильно.

— Что?

У меня головокружение. Меня снова тошнит.

— Ты спасла мне жизнь, — произносит он.

Когда я открываю глаза, Айзек смотрит на меня.

— Мне нужно переместить тебя.

— Нет! — я хватаю его за руку. — Нет,

пожалуйста. Просто позволь мне остаться здесь.

Я тяжело дышу. От мысли о движении меня

тошнит.

— Меня некуда переносить, Айзек. Просто

сделай всё здесь.

Сделать здесь что? Действительно ли он

планирует работать на полу чердака?

— Мало света, — говорю я. Боль усиливается. Я

надеюсь, что он оставит эту затею, и даст мне

умереть. Айзек поворачивается и достаёт из-за спины

фонарик, тот, что был внизу. Когда я была маленькой

девочкой, мама упрекала меня за чтение под таким

светом, теперь Айзек планирует с ним работать.

— Что ты собираешься делать?

Я быстро осматриваю то, что он принёс с

собой. Там шесть рулонов, которые похожи на бинты,

алкоголь, ведро с водой, игла и нить, бутылка

текилы. Есть и другие вещи, но он положил их на

противень и накрыл чем-то, похожим на бинты.

— Вылечить твою ногу.

— Где морфий? — шучу я. Айзек подкладывает

под верхнюю часть моего тела подушки, которые

стягивает с кровати, и я оказываюсь в полусидячем

положении. Затем он откручивает крышку текилы и

подносит её к моему рту.

— Напейся, — говорит доктор, не глядя на

меня. Я слушаюсь его.

— Где ты всё это нашёл?

Я делаю пару глубоких вдохов, давая тому, что

уже

проглотила,

спуститься в желудок, затем

подношу бутылку обратно ко рту. Хочу услышать, как

о н обнаружил мою находку. Айзек говорит, в то

время как кактусовый вкус текилы прожигает

маленькими глотками свой путь к моему желудку.

— Где ты думаешь?

Я кусаю губы. Мой разум онемел от алкоголя. Я

стираю рукой то, что скатывается вниз по

подбородку.

— Мы голодали всё это время...

— Я должен оперировать, — произносит он.

Это моё воображение или капельки пота покрывают

его лоб? Свет настолько расплывчатый, что это

может быть обман зрения.

Айзек

откупоривает

бутылку

с

прозрачной

жидкостью и, прежде чем я могу открыть рот, чтобы

остановить

его, вскрывает марлю и наливает

жидкость на рану. Я собираюсь кричать, но боль не

так страшна, как я ожидала.

— Мог бы предупредить меня! — шиплю на

него.

— Тише, — говорит Айзек. — Это просто

физиологический раствор.

Мне нужно убрать

мёртвую ткань... увлажнить рану.

— А потом…?

— Вправить кость. Прошло слишком много

времени... риск заражения... мягких тканей, —

бормочет он. Слова, которые не имеют для меня

смысла: санация... остеомиелит. Доктор вытирает

лоб рукавом рубашки. — Я должен вправить кость. Я

не хирург-ортопед, Сенна. У нас нет необходимого

оборудования…

Я смотрю на то, как Айзек откидывается на

ступни ног. Его лицо покрыто щетиной, волосы

торчат во все стороны. Он так сильно отличается от

врача, который оперировал меня в последний раз.

Морщины вокруг его рта углубляются, пока доктор

смотрит на мою рану. « Думаю, он напуган больше,

чем я». Это его работа, его профессия — спасать

жизни. Доктор — эксперт в спасении жизней. Тем не

менее, это не из его области знаний. Нет никого,

чтобы проконсультироваться. Айзек Астерхольдер

променял барабаны на больничные карты и не

совсем знает, куда деть руки.

— Всё хорошо. — Мой голос звучит на

удивление спокойно. Отрешённо. — Делай то, что

можешь.

Айзек тянется к фонарику, держит его прямо

над раной.

— Ткань красного цвета - это хорошо, —

говорит доктор. Я киваю, хотя и не знаю, о чём

мужчина говорит. Комната начинает вращаться, и я

просто хочу, чтобы он уже начал.

— Будет чертовски больно, Сенна…

— Пошел ты, — отвечаю я. — Просто сделай

это.

Всхлипываю на последнем слове. Такой крутой

парень.

Айзек приступает к работе. В ведре он моет

руки с мылом янтарного цвета. Затем поливает

предплечья и руки спиртом. Натягивает пару

перчаток. Должно быть, нашёл их в колодце с

другими принадлежностями.

Значит, Смотритель

Зоопарка оставил нам перчатки. Для чего? Для

операции? Или если мы решим прибраться к весне?

Может быть, мы должны были наполнить их

воздухом и нарисовать на них маркерами рожицы.

Наш

похититель

позаботился

обо

всём.

За

исключением морфина, конечно. Почему-то я знаю,

что это не случайно. Без мучений нет достижений.

Этот парень хочет, чтобы мы страдали.

Айзек делает это. Без предупреждения. В то

время как я думаю о Смотрителе Зоопарка. На этот

раз я не кричу. Проваливаюсь в обморок.

Когда

сознание

возвращается,

моя

нога

пульсирует, и я пьяна вдрызг. Это то, что происходит,

когда вы вливаете полбутылки текилы в пустой

ж е л уд о к . Айзек

сидит

в

нескольких

футах,

облокотившись спиной о стену. Его голова свисает

вниз, будто он спит. Я вытягиваю шею, пытаясь

взглянуть на ногу. Доктор убрал большую часть

беспорядка, но я вижу тёмные пятна крови на полу

вокруг себя. Моя нога приподнята на подушке, место,

где кость прорвала кожу, завёрнуто в марлю. Айзек

наложил шину, которая выглядит как бруски дерева.

Я довольна шрамом, который останется. Он будет

длинным и неровным.

Айзек просыпается. Ещё раз замечаю, как

ужасно он выглядит. Прошлой ночью я думала, что

потеряла его, а теперь доктор чинит меня. Это было

не правильно. Я хочу сделать что -то, чтобы ему стало