В Комбре ведьму можно определить так. Если женщина, пришедшая покропить умершего святой водой,[6] действительно такова, то, как только она возьмет в руки освященный букс, свеча у изголовья смертного ложа погаснет.

Если человек, которого вы подозреваете в колдовстве, объясняли в конце прошлого века в Дё-Севре, дает вам яйцо, пожарьте это яйцо. Если яичница жарится тихо, ваши подозрения напрасны; если же яйцо на сковородке «пукает», то вы правы и подозреваемого следует опасаться.

Вы подозреваете какую-то женщину в том, что она ведьма. Как в этом убедиться?

Пригласите ее за стол и положите хлеб так, чтобы верхняя сторона лежала внизу. В этом случае ведьма никогда не возьмет его, потому что на хлебе уселся Дьявол. Если вы окажетесь с ней в одно время в церкви, положите в кропильницу веточку клевера с четырьмя листочками или стручок с девятью горошинами. В этом случае ведьма обязательно повернется к алтарю спиной. Есть и другие признаки: ведьма, как правило, не спит по пятницам. Или еще: она злится, если кто-то прогоняет кошку. Если у вас кто-то заболевает — человек или животное — и вы думаете, что это порча, возьмите платье хозяйки дома, выверните его наизнанку и начните колотить мушмуловой палкой, срезанной в ближайших окрестностях, причем так сильно, как только можете. Порча выйдет.

Если вы подозреваете, что именно эта, а не какая-то другая, ведьма наслала порчу, рекомендуется следующее. Возьмите сито. Воткните туда ножницы. Вы придерживаете снизу острие, кто-нибудь из ваших родственников — сверху кольцо. Трижды произнесите имя подозреваемой. Если вы правы, сито начнет вращаться. Чтобы снять порчу, лучше всего пригласить ведьму к себе и устроить ей такую взбучку, чтобы она сняла ее сама.

Является ли человек, пришедший в дом, колдуном, в Сентоне определяется по поведению растения, называемого «травка святого Иоанна» или «чертогон». Растение надо связать в пучок, поставить его в маленький сапожок, а сапожок поставить на пол. Как только войдет колдун, листья чертогона сразу завянут.

В Провансе до сих пор говорят, что, когда священник, служа мессу, поворачивается лицом к верующим, чтобы произнести Dominus vobiscum, он видит среди собравшихся всех masco (колдунов). Дело в том, что на это мгновение (правда, действительно, только на одно мгновение) их покидает злой дух. Сами колдуны добавляют, что кюре видит, как ноги их приподнимаются в воздухе.

Неприязнь, которую вызывают у людей колдуны, страх вечного проклятия и возможные наказания — все это очень затрудняет колдунам поиск наследников, несмотря на то что обладание «знатьем» дает в жизни много преимуществ.

Передача «знатья» совсем не обязательно происходит от отца к сыну или от матери к дочери — очень часто «ведьмаки» ищут себе детей по духу. Это не всегда легко. Вот пример:

Некая Ч. из Белесты, почувствовав, что умирает, решила передать «знатье» соседке, которая за ней ухаживала.

— Duono me la ma. (Дай мне руку), — просила колдунья.

— Не дам, — ответила все понявшая соседка.

— Naut pis per tu! Duono me la ma, te disi. (Накажу тебя! Дай мне руку, тебе говорю.)

Соседка, испугавшись наказания колдуньи, силу которой она хорошо знала, вместо руки протянула ей ручку метлы. Вскоре колдунья умерла. Соседка взяла метлу клещами и бросила ее в огонь, читая при этом литанию на изгнание злого духа.

В одной деревне женщине, знавшейся с нечистой силой, перед смертью обязательно нужно было пожать кому-нибудь руку. Поблизости находилась девочка. Пусть это не покажется странным — жест этот означает передачу колдовского дара по наследству.

Колдуну, как существу проклятому, не уйти от наказания; его действие начинается незадолго до смерти, а продолжается вечно. Так, один насылатель порчи из Берри умирал «скрюченным и расслабленным». Он страдал от ревматических болей, имевших, несомненно, сверхъестественное происхождение.

Женщина из Резе (Шер), которой сейчас уже восемьдесят лет, рассказывала, что помнит, как в детстве каждую неделю в определенный день она приходила к дверям одного дома (в этом доме, как во многих богатых домах, был «выделен» особый день для кормления бедняков). Вместе с ней часто стояли двое охотников за зайцами. Они обычно просили налить им супу. Один из них мог проглотить двадцать литров лукового супа в день, за что его прозвали «Папаша Лук». В молодости они занимались браконьерством и насылали порчу и вообще, как о них говорили, заслужили виселицы. Но делали они это, не имея «знатья», и удачи у них не было. Дьявол мстил им за самоуправство: Папаша Лук сильно хромал и шагу не мог ступить без боли — как он сам говорил, Дьявол всадил ему в ноги шипы, когда окунул его в пруд (то есть, упав в воду, он получил неизлечимый ревматизм). А о втором шептались, будто бы он свои отношения с Дьяволом уладил, продав ему собственных детей. А до этого он тоже «колдовал, а Дьявол его за это бил», — уверял один местный старик.

Одни насылатели порчи умирают в полном одиночестве, брошенные родственниками, которых они тщетно умоляют облегчить их страдания. Другие сходят с ума и вешаются. Некоторым удается «перевести» проклятие с себя на своих детей, но их постигает такая всеобщая ненависть, что они вынуждены бывают в конце концов покинуть родину.

Чаще всего мукой для колдуна оказываются два-три года до смерти — все это время его терзает страшная, неодолимая сила. Он может уснуть в своей постели и спит где-нибудь на соломе, тут же «кладет под себя» и, не в силах встать поесть, пожирает свои экскременты. «Он платит», — говорят в таких случаях в Сапсерруа (Баннон), в Буашо (Линьер, Резе) и Валле Нуар (Гурнэ, Майе).

Когда колдун умирает, возникают всевозможные препятствия его христианскому погребению. Лет двадцать тому назад в Резе умерла старуха, которую считали колдуньей. К заранее выкопанной могиле ее было невозможно пронести через кладбищенские ворота — ворота сами собой закрывались наглухо, и сдвинуть их было невозможно — они стали тяжелыми, как свинец. В конце концов покойницу перебросили через стену.

Там же в том же году быки не могли сдвинуться с места, когда их запрягли в телегу, на которой стоял гроб с телом еще одного насылателя порчи. Огромных трудов стоило доставить этот гроб в церковь. Из всех этих историй, правдивых или же почитаемых таковыми, приведем еще упомянутый Кауфманом случай, имевший место в Пуатье. При эксгумации трупа человека, подозреваемого в колдовстве, было обнаружено, что там, где должны быть ноги, была голова и наоборот.

Смерть колдунов из Бурбонне ужасающа. Их агония обычно долга и мучительна. Сами они говорят в это время о тяжести совершенного ими. Лишь пот на лбу чуть облегчает страдания насылателя порчи, а на ближайшую навозную кучу в это время садится лесная сова и начинает свою нехитрую песню. Конечно, это Сатана, ожидающий его душу.

Смерть одного колдуна из Сувиньи (Луаре) была окружена тайной. Его нашли в собственной постели полностью одетым — голой и измазанной в земле была лишь его правая стопа. Тело было напряженно-застывшим, словно перенесло некую борьбу. Любопытные обнаружили следы его шагов, ведшие к ближайшему кресту. Следы этого человека сопровождались другими, гораздо более крупными. Затем следы смешались. Несомненно, двое боролись между собой. Расходясь по домам, люди говорили так: когда колдун умирал, Другой пришел за его душой — колдун испугался и побежал к кресту, Другой побежал за ним, избил его и снова вышел победителем.