- Хочешь попробовать? – закончив дубасить по барабану, спросил Томас, обращая горящий взор к синтезатору, находящемуся тут же.
- Надо все попробовать, - рядом оказалась миловидная девушка с бейджем, одна из многочисленных работников центра. – Берите палочки, - в моих руках оказались две длинные деревяшки, которые я неуверенно сжал пальцами. – Да не бойтесь вы их так. Ударяйте в барабан, но не слишком сильно.
Это даже не барабан, целая установка – отметил я про себя, стукая по одному из инструментов. Звучит, что. Другой тоже звучит, а самый большой – нет, наверное, по нему чем другим надо ударить. Впрочем, увлекательным я это занятие не нашел. Просто так, может, и интересно, но чтобы играть профессионально, надо слишком много ума.
Перепробовал я действительно очень много всего. Просто ходил следом за Томасом, брынькал на гитаре, тыкал в клавиши синтезатора, мазюкал кистью по бумаге, дрожащими руками пытался вылепить из глины лошадь. Ради прикола попробовал писать стих, но дальше двух строчек с ужасающей рифмой не зашел, мысли из головы в этот момент словно испарились.
- Я вернусь на музыку, ага? – примерно в конце зала, когда мы стояли рядом с декоративной клумбой, усеянной цветами, произнес Томас. Ответа не дождался, умчавшись обратно к барабанам и гитаре, не знаю, что ему именно приглянулось.
А я стоял, слушал в пол-уха объяснения насчет разных видов удобрений для цветов и ощущал, насколько мне здесь тяжело. Похоже, в этом огромном зале не было ничего, что хоть немного могло меня заинтересовать. Больше всего времени я провел в небольшом закоулке с книгами, смотрел на них, читал названия, но когда престарелый мужчина сказал, что здесь можно попробовать себя в деле писателя, я убрался – не мое, чувствую же. «Моего» тут вообще не водилось.
Немного обидно стоять и смотреть на других, нашедших себе занятие. Многие рисовали, заглянув ребятам через плечо, я видел действительно неплохие вещи, которые у них получались. Музыка тоже собрала целую толпу «фанатов», среди первых находился Томас, у него сносно получалось ладить с гитарой. Петь он не пробовал пока, и очень зря, я-то помню его голос.
Уж он-то не пропадет.
А мне не подходила ни кулинария (ушел оттуда с ожогом на половину ладони), ни дизайн (выбранное мной сочетание цветов показалось куратору «не очень удачным», и, судя по ее лицу, это было еще мягко говоря), ни уход за животными. Особенно они – собаки! Четыре мелкие собаки, щенки еще, лезущие из простенького вольера наружу, словно они так и хотят покусать меня за ноги! С детства терпеть их не могу, боюсь ужасно.
Конечно, я не один был такой. Еще двое или трое бездарностей праздно шатались по залу, подходя то к одной точке, то к другой. Я следил за ними, втайне желая, чтобы и они, так же, как и я, ушли отсюда ни с чем.
- Дэн, - Томас нашел меня возле уже пройденного угла с гончарным кругом. – Ты взял уже бланк? Можно записаться только на три курса, я даже не знаю, что именно выбрать…
- Мне бы твои проблемы, - вздохнув, я взлохматил отросшие волосы и вытянул из его рук изрядно помятый кусок бумаги – тот самый бланк. – И что тебе понравилось?
- Да мне все понравилось, - расстроено признался он, крутя в руках карандаш. – Музыка там, рисовать еще хочу, собаки классные. А если еще готовить могут научить…
- Запишись на музыку.
- А на что именно? Там отдельно ударные, клавиши, гитара, саксофон. Я, наверное, все не запомню.
Фыркнув и вернув ему бланк, я отошел к регистрационной стойке за таким же для себя. Как нас предупредили заранее – хоть на один курс нужно записываться обязательно, значит, придется делать выбор. В отличие от Томаса, у меня вариантов не было вообще, наверное, надо просто выбрать что-нибудь минимально травмоопасное. И хоть сколько-нибудь интересное.
В итоге я остановился на кулинарии: научусь, по крайней мере, готовить хоть немного, да и еда там наверняка будет разнообразнее, чем в нашей столовой, где не дают жареного мяса, зато обожают кормить рыбой.
- Жаль, нет такого варианта, где можно просто сидеть и читать книги, - пожаловался я уже в комнате вечером, когда тяжелый выбор был сделан и благополучно забыт до следующей недели.
- Или в компьютер резаться, - мечтательно поддержал Эван, записавшийся на «курсы домохозяек» вместе со мной. – Вот было бы круто…
- Ты игроман, все дело в этом, - безразлично заметил Стив, о своих предпочтениях не распространявшийся.
- Совсем нет. Но я даже не предупредил свою команду, что не смогу заходить. Приедут родаки, попрошу у них ноут, хоть пару слов черкану…
Разговор, скатившийся в обсуждение скорого приезда визитеров и того, что они могут с собой привезти, меня уже почти не интересовал, куда больше заботила будущая неделя и постижение основ кулинарии. Теперь, когда уж не надо было ничего решать, я сомневался в правильности выбора – одним ожогом наверняка уже не обойдется, как бы хоть отравлений избежать.
Готовка ведь – это не мое. Да и все остальное – тоже не мое, совершенно. Хорошо Томасу, летавшему сейчас, словно на крыльях. Будет заниматься любимым делом, к которому у него и душа лежит, и руки правильно растут для этого.
Нехорошо завидовать, но собственные мысли разве удержишь? И выглядит Томас лучше меня, особенно теперь, когда волосы светлые уже наполовину, а темная часть постепенно исчезает. И, оказывается, он общительный и открытый, только раньше почему-то сдерживался. Да и сейчас, похоже, только со мной эти его черты и проявляются – при ребятах он редко когда рот открывает, только если очень нужно.
Да и целуется хорошо. Хотя, с одного раза не понять, конечно, и он тогда не в себе был. И больше ни разу тему про тот вечер не поднимал, а на мои несмелые вопросы зыркал так, что отбивало всю охоту разговаривать.
Сам же я частенько об этом вспоминал и злился на себя за неконтролируемый стояк. Без наркотиков реакции организма усмирять оказалось не так-то просто.
Ожидаемый всеми день визитов, в который нас почти не мучили различными обследованиями и профилактиками, а только вкололи по-быстрому в вену порцию, как они сами говорят, витаминов и отпустили дожидаться родственников, наконец пришел. Мне дожидаться было некого, но не радоваться свободному дню я не мог, ровно как и не грустить по поводу завтрашних занятий. Ни с кем я не разговаривал на этот счет и вынужден был лично переживать маленькую драму: я – бездарность.
Говорил же Альфреду, что мне не место среди этих людей, что мне и так хорошо! Вот тому замечательное доказательство.
- Мне сказали, ты здесь сидишь один, - дернувшись от чужого голоса, я оторвал взгляд от книги, на которую пялился уже минут десять, и обнаружил в дверях предмет моих размышлений собственной персоной.
Одетый в самые обычные, совсем не военного типа вещи, он был совершенно на себя не похож, словно помолодел на пару лет, а уж когда улыбнулся…
- Альфред! – откинув в сторону учебник, я подскочил на ноги, чувствуя, что вопреки ожиданиям и не самым лучшим про него мыслям, я все-таки рад видеть мужчину. Наверное, потому, что и он мне тоже рад – улыбается шире… обнимает.
Обнимает меня. Совсем неожиданно, за плечи, почти по-отечески, но как-то неуловимо иначе. Отпускает совсем скоро, а я все еще в немного заторможенном состоянии, смотрю куда-то в его грудь, молчу.
