Куртку я снял без споров, а вот избавляться от рубашки был не намерен – мужчина тогда без труда увидит следы от шприца на левой руке, а предугадать его реакцию на это я не берусь. Странно даже, что он до сих пор не догадался – бледная кожа, контрастно-темные следы под глазами, волосы спутанные, третий день не мыл. Ну, мое счастье, что не все такие смышленые.
Когда Альфред обернулся, я уже лежал с расстегнутой рубашкой – били-то меня в живот, и этого должно было хватить для осмотра. Не очень представляю, как это происходит в «полевых» условиях, но военный, судя по уверенным движениям, свое дело знал. Посмотрел на меня неодобрительно, однако на своем не настоял, подумал, небось, что я стесняюсь.
- Ты чрезмерно бледен, - он сел рядом, глядя в мое лицо. В свете лампы я был, вообще-то, болезненно-желтым, как мне самому казалось, но спорить я тоже не стал. – Это один из признаков внутреннего кровотечения, но пока еще рано судить, надо проверить пульс и давление. Закатай рукав.
Пальцы механически подцепили левый рукав, потом я вспомнил, что его-то как раз трогать нельзя, и предоставил Альфреду правую руку, пускай это и было немного неудобно, ведь мужчина сидел с другой стороны.
- Нет, Дани, мне нужна левая, - мягко возразил мне мужчина, и сам взялся за ревностно оберегаемую мной руку.
Это в мои планы уже не вписывалось, я резко дернулся, расцепляя его пальцы, уже успевшие сжаться на запястье, и перевел тело в сидячее положение. Какая, к черту, разница в этих руках?! Будто у меня кровь не одинаковая течет!
- Да ну, я левша, потому берите правую, - я еще настойчивее сунул ему свою руку и решил, что если услышу от него хоть какое-то возражение, то сразу же оденусь и уйду. С нетерпением стал ждать ответа, но Альфред только плотнее сжал губы, нацепил мне повыше локтя какую-то штуку на липучке, и нажал на кнопку.
Штуковина крепко сжала руку, что-то там начало жужжать, - похоже, так меряют давление.
Альфред на меня не смотрел. Если раньше он казался мне довольно простым и добрым человеком, то сейчас ощущения иные – нахмуренные брови, губы по-прежнему сжаты, - он даже немного пугал меня. Но к руке больше не лез, а ничего другого мне от него и не было нужно.
Прибор на руке прекратил жужжать и пискнул, завершая сомнительные измерения. Сомнительные – это потому, что в силу моего образа жизни давление нормальным быть просто не могло. Насчет пульса не знаю, я вообще ни черта не разбираюсь в этих медицинских тонкостях.
Посмотрев на маленький черно-белый экранчик, Альфред нахмурился еще больше. Мне, как бы я ни старался, показания были не видны, так что я, уже предчувствуя неладное, задал вопрос:
- И что там?..
- Ничего хорошего, - ответ меня не обрадовал, но я все еще ждал более подробных объяснений. – Слишком низкое давление, одновременно слишком высокий пульс. Какая вообще у тебя норма?
То, что говорил сейчас Альфред, я не понимал. Больницу последний раз навещал в шестнадцать, вместе с мамой, когда сломал руку – шлялся со школьной компанией по заброшенной стройке и случайно свалился с лестницы, зацепившись ногой за арматуру. С тех пор я лечусь исключительно сам: часто простужаюсь зимой, выходя на улицу в слишком легкой одежде. Таблеток не принимаю, признаю только чай с лимоном и алкоголь покрепче – чтобы согревал.
А уж пульс и давление… Да я и веса своего не знаю!
- Э… Да как у всех, - неуверенно буркнул я, застегивая рубашку на все пуговицы и тем самым пытаясь намекнуть Альфреду об окончании осмотра. Хватит с меня этого, я себя и похуже чувствовал в жизни.
- Тогда лежи, - уверенно проговорил он, толкая меня в плечо, ведь я уже собирался подниматься. – До утра подождем. Если не будет обострения, значит, ты в полном порядке, - надо же, в его голосе чувствовались явные командирские интонации, которые в первый момент возымели на меня действие. Но подчиняться я не привык, тем более, когда у меня есть дела поважнее.
- Я не могу оставаться тут до утра! Меня, чтоб вы знали, родители ждут! – очередная ложь, я даже не подсчитаю, которая за этот вечер. – Они будут волноваться!
- Сейчас дам тебе телефон, позвонишь им, - Альфред ничуть не смутился, как всегда найдя выход из ситуации. – Уверен, им важнее будет твое здоровье, - он тут же оказался на ногах и достал из кармана мобильник.
Я мысленно выругался. Варианты закончились, что еще умного придумать, я не знал. Разве что напрямую заявить – ухожу, мол, и все тут. Не станет же против воли задерживать…
- У меня свой есть, - отказавшись от чужой трубы, я вытянул из лежащей рядом куртки свою собственную и принялся набирать номер. Передумал уходить в самый последний момент, ведь существовала вероятность того, что Альфред оказался прав, и я смертельно болен, лежу тут на последнем издыхании. Преувеличивал я изрядно, но слишком уж не хотелось умирать одному на улице. – Алло, мам? – произнес я в пустую трубку. – Я заночую сегодня у друга, да, приду завтра утром, - выдержав небольшую паузу, я «окончил разговор» и отложил телефон, облегченно выдохнув.
- Зачем ты врал?
Встрепенувшись, я занервничал, пытаясь сообразить, где же просчитался. Может быть, Альфред слышал, что из динамика ничего не доносится? Или я слишком быстро говорил?.. Или не успел вовремя зажечь экран, будто я нажал на «отбой»?.. Черт, что же не так?!
Мое молчание не удовлетворило Альфреда, и он повторил:
- Зачем ты соврал своей маме?
- А-а-а!.. – облегченно выдохнул я, тут же расслабившись. А голос у него был такой, будто я всю его американскую армию подставил!.. – Так чтобы она не волновалась. У нее сердце слабое, понимаете?..
Военный пару секунд смотрел мне в глаза, а потом все же кивнул, согласившись с моим аргументом – единственным, но весомым.
- Ладно, Дани, вот дверь в ванную, я сделаю тебе чай. Есть пока не надо, это может только навредить.
Как-как?! Дани?! Я оторопело смотрел в широкую спину Альфреда, переваривая только что услышанное имя. Мда, изощренно, ничего не скажешь, меня мама так раз в год звала – в день рождения, и то только пока мне не исполнилось четырнадцать.
Но исправлять мужчину я не стал, сам толком не понимая, почему. «Дани» - детский лепет, вот ей-богу. Никак не вяжется с моей внешностью, а уж с характером и подавно, видимо, Альфред пока всех этих тонкостей не успел прочувствовать.
Пренебрегать ванной я не стал, хотя бы потому, что сильно хотел пить, а чая ждать еще долго – наверняка больше пяти минут. Прикрыв дверь в небольшого размера комнатку, я сразу же наткнулся на умывальник, открыл воду и с удовольствием попил, заодно умывшись и проведя мокрыми ладонями по волосам.
Чуть выше раковины располагался небольшой шкафчик с зеркальной поверхностью, и я, случайно наткнувшись взглядом на собственное отражение, ненадолго завис. Светло-карие глаза с непривлекательными темными вкраплениями на радужке, глубокие тени – это уже наверняка не вылечить достаточным количеством сна и правильным питанием. Каштановые волосы от влаги разбились на отдельные тоненькие прядки, что вовсе не придавало им очарования. Давно пора было подстричься, пожалуй, займусь этим при первой возможности.
- Дани. Охренеть, - пробормотал я, мотнув головой. Отражение больше меня не интересовало, зато привлекло содержимое шкафчика, может быть, именно там Альфред держит свои ценности?..
Дверца открылась с едва слышным звуком, и я разочарованно вздохнул – всего три маленькие полочки, на нижней была зубная щетка с пастой, а две верхние занимали баночки с какими-то лекарствами. Большинство были не прозрачными, белыми или зеленоватыми, пожалуй, именно в таких хранят таблетки. С интересом вытащив один такой флакончик, я прочитал название, но оно оказалось незнакомым, как и все остальные, - их я тоже поочередно вытаскивал.
