– Опять проведать пришел?
Бум.
И в миг весь день рухнул. В суматохе и не сразу его заметил. Он до этого стоял, разговаривал с одним из работников, а потом, видимо, меня увидел. Впервые видел, чтобы он в рубашке другого цвета явился. Обычно все в синей ходил, а тут раз – в черной. Подошел ко мне, бровь вскинул. И я понял – он знает. Если не знает, то почти догадался. Это по его взгляду ясно стало. И я попытался свалить.
– Ты что-то зачастил. Я тут поспрашивал, говорят, ты регулярно сюда заваливаешься. Еще и вещи какие-то выносишь. Темнишь ведь, Волков.
И я почувствовал, как во рту пересохло. Как будто не пил никогда.
– Мою квартиру уже обыскивали. Если бы там были вещи Сергея… Разумовского, то это бы заметили. Уж поверьте, они все перерыли.
Игорь только головой покачал. Делал вид, что про проверку не знает. Как же. Небось сам их и надоумил меня обыскать.
– То есть сотрудники врут?
– Вы ведь в курсе, что я зарабатываю больше них просто из-за того, что хожу рядом с Разумовским и защищаю… – чуть было не ляпнул «от таких как вы». Вот это было бы ошибкой. А так избежал. Значит, хватка еще есть.
– То есть клевета из зависти? – он издевался. Он явно издевался надо мной. Насмешливый тон, глаза с прищуром. Такой и сожрать бы смог. И я вдруг вспомнил, как Сергей все волчонком меня называл. И понял, что давно было пора из волчонка вырасти и стать волком. Полноценным волком. Если же первая кровь меня им не сделала, то сделает то, что я делаю ради Сергея. И я выпрямился, впервые обнаружив, что я выше этого Игоря. Незначительно, но выше.
– Это ваши слова, не мои. А кабинет я всегда проверяю, потому что я единственный, у кого есть ключи, – вытащил их из кармана, продемонстрировав менту.
(слышу барабанную дробь)
– То есть Разумовский доверял вам настолько, что…
Он не успел договорить (и барабанная дробь смолкла), когда из кабинета Сергея вышел пацан. Я бы его и не заметил, если бы Игорь на него не уставился. Ну, я после этого тоже посмотрел. Пацан щуплый такой, выглаженный, светленький, в очках, короче говоря, как из мелодрамы по Первому вылез. Меня как будто не заметил, подходя к Грому сразу же.
– Кабинет обыскали, ничего нет. Пару волос нашли, но они уже в лабораторию отправлены. Судя по длине, все Разумовского, но подстраховаться… – и тут он заметил мой взгляд.
Я вдруг ощутил такой прилив злобы, такой ненависти, что аж зубы заскрипели. Я только подумал о том, что в кабинете Сергея, закрытом кабинете, торчал кто-то посторонний и что-то вынюхивал, а уже чувствовал, как готов разбить этому очкарику лицо.
– То есть теперь законопослушная милиция решили, что вскрывать замок – это хорошо? Замечательно.
Игорь отмахнулся.
– Ордер на обыск, – и показал мне документ. Ткнул эту сраную бумажку прямо в лицо. А я скомкал ее и бросил в сторону.
– Это гребаный кабинет, в котором стоит дорогущая аппаратура, сейф и личные вещи. Вы правда считаете, что…
– Вы выкинули ордер.
– А ты не перебивай меня, блядь! – та часть отдела, которая стояла неподалеку, обернулась. – Нет никаких доказательств, что Сергей пропал или умер, какого, мать вашу, хрена вы тогда взламываете замок в его кабинет? Человек уехал в отпуск, и, я уверен, он не будет в восторге, когда вернется и обнаружит, что сраные мусора перерыли все его личное пространство. Вы ведь в курсе, что он и ночевал в этом месте? – я напирал на него, а он и с места не сдвинулся. Стоял скалой и смотрел на меня настороженно. Краем глаза видел – очкарик тоже где-то рядом маячит. – Это вторжение в частную собственность. А ордер любой идиот в век интернета подделать может.
– Вы порвали ордер, Волков. И сейчас хамите сотруднику милиции, – я почувствовал, что готов зубами вскрыть ему глотку. – Вы слишком много нервничаете, когда речь заходит о Разумовском. Наталкивает на определенные мысли.
– Так придержите их при себе, товарищ, – развернулся и быстро ушел. Не из-за того, что хотел оставить последнее слово за собой. А из-за того, что чувствовал, что еще немного, и слишком разозлюсь для того, чтобы контролировать свою речь.
Он и так уже догадался. Он догадался, что в пропаже Сергея виноват я. Но у него нет никаких улик. Даже если они вылижут весь кабинет, соберут каждую пылинку, они не смогут меня обвинить. Я личный телохранитель Сергея. Я всегда был (и буду) рядом с ним. Где был он, там был и я. Вот вам и ответ, почему мой волос рядом с его. Игорь не сможет вывести меня на чистую воду. Никто не сможет. Никто из милиции не сможет доказать, что это я, я виновник всего этого.
Я почувствовал укол в шею. Резкую боль. И сжал ее. Ясное дело, что от холода, но ко мне в голову закралась мысль: «Они попытаются меня убить». Они попытаются это сделать, чтобы закрыть дело. Потом красиво напишут в протоколе: «Волков О.А. совершил чистосердечное признание, после чего попытался бежать и ранить одного из сотрудников. Пришлось застрелить в качестве самообороны». Я сжал пистолет на поясе. На месте. И патроны, насколько я помню, тоже. Разбежались. Я не дам им себя прикончить. Не заметил, как нервно засмеялся.
Убить меня. Как же.
Заставить меня рассказать, где Сергей. Как же.
Вздумали обыграть меня. Вздумали заставить меня раскаяться. Вздумали заставить меня сделать вид, что я в этой истории монстр. Нет-нет, ни за что. Никогда. Я не позволю такому случиться. У нас с Сергеем все будет восхитительно. Мы вернемся через пару недель и войдем в историю, как та пара плохих парней, которые утерли нос милиции. О нас будут писать книги и снимать фильмы. Не иначе.
Я понял, что хочу срочно его увидеть. К черту магазин. К черту газеты. Я хочу увидеть Сергея. Прямо сейчас. Увидеть его и рассказать обо всем, что эти шавки вытворили. Тогда он услышит меня и все поймет.
Мы вернемся. Мы, мать твою, еще вернемся.
Я вдруг понял, что за мной следят. Теперь это не было паранойей или галлюцинацией. За мной следят. Следят еще с города. Несколько раз менял ветки в метро, а они все продолжали следить. Двое парней в гражданской. Думали, что затеряются. Но их выдавали их же рожи. Таких головорезов в девяностых было полно.
Я только подумал, что это даже забавно, как быстро менты подсуетились и наняли на меня черт знает кого. Что они планировали написать в рапорте? «Преследовали подозреваемого, но на него напали неизвестные, и – бам! – это те самые преступники, которых мы сто лет ищем»? Нет, скорее всего, все так же врать будут про то, что это они сами меня отловили. Меня. Ха. Даже льстит, что они так высоко меня ценят, раз ссут напасть самостоятельно.
Я повел их за собой. Хотел выехать за город, пристрелить одного, а второго потребовать выложить все. Подумал, что отстрелю ему ухо. Или пальцы. И попрошу передать мой пламенный привет Грому. Но тогда же у них будет мотив для того, чтобы завести на меня уголовное? Черт бы побрал этих сраных ментов. Придется обоих прикончить.
Они сидели на задних сиденьях автобуса, когда я ехал к конечной. От нее как раз удобно дойти до машины за полчаса. Я сто лет нормально не стрелял и, честно говоря, даже как-то по этому соскучился. Наверное, это Сергей на меня так повлиял своими разговорами странными про кровь и жертвы, и империю и тому подобное. В любом случае, я был уверен, что готов убивать.
Абсолютно.
Когда я вышел на остановке, эти двое уже стояли позади. Прошел несколько метров, чтоб дождаться, когда все эти бабульки свалят. Подумал и пошел дальше. А эти позади шли, тоже ждали, когда совсем безлюдно будет. Я все перебирал пальцами по пистолету в кобуре и ждал удобного момента.
Когда отошел достаточно далеко от остановки, осмотрелся. Ближайшая деревенька далековато. Поблизости, разве что, железная дорога. Ну, и моя машина в километре от.
– Олег Волков?
Не дал им шанса. Развернулся и выстрелил (шум отдал в затылок, и я зажмурился – а вот и головная боль – накаркал). Зажмурился всего на секунду, но этого хватило. Когда открыл глаза, один крыл меня благим матом, держась за ухо, и я понял – сейчас или никогда. И пока второй хватался за пистолет, я уже направлял на него свой.
